47 ронинов подлинная история

Месть 47 ронинов (2 статьи)

Тридцатое января 1703 года вошло в историю Японии благодаря сорока семи ронинам, совершившим акт отмщения. Проще говоря, они отомстили убийце своего господина. Эта история стала настоящим достоянием Японии. Она легла в основу предания, многочисленных постановок театра кабуки и экранизаций, многие из которых основательно отдалились от реальных событий.

Финал истории, которой в последствии суждено было стать классической для Японии, произошел в начале 1703 года. Но сама она началась в 1701 году. По японской традиции бакуфу – сёгунское правительство – в начале каждого календарного года отправляло своих представителей в Киото. Здесь, в столице, посланники поздравляли императора с наступившим праздником и преподносили дары. А спустя некоторое время, уже посланцы от правителя (а также предыдущего монарха) отправлялись с ответным визитом к сёгуну. По большому счету, толку от этого обмена любезностями не было, но японцы очень бережно относились к своим традициям, возводя их в абсолют. Все лица, задействованные в церемонии (начиная от крупных феодалов и заканчивая обычной прислугой) проходили тщательный и дотошный инструктаж. Сёгун не позволял себе даже допустить мысли о том, что что-то могло пойти не так.

Для человека, допустившего мельчайшую оплошность в ходе церемонии, все могло закончиться плачевно.

Предполагалось, что финальный аккорд встречи состоится в Белом кабинете сёгунского дворца в девять часов утра. Но до этого не дошло.

Белый кабинет в замке сёгуна соединялся с Залом приемов специальным сосновым коридором. Свое название он получил благодаря тому, что его раздвижные перегородки, которые образовывали стены (фусума) были украшены изображением морского берега, густо заросшего соснами.

С момента покушения прошло порядка двух часов. Асано находился под стражей, а в замке сёгуна было собрано экстренное совещание. Возглавил его, конечно, лично Цунаёси. Вопрос на повестке был всего лишь один – как наказать Асано за преступление? После непродолжительного совещания сёгун вынес вердикт – даймё обязан совершить сэппуку. Эту новость Асано принял с воодушевлением. И уже вечером того же дня его не стало.

Правда, в одном из документов того времени, причины из-за которых Асано обнажил меч все же называются. Самурай Асахи Бундзаэмона в дневнике под названием «Записки из клетки попугая», считал, что Асано спровоцировал сам Кира. Асахи писал, что традиционно даймё, которому доверили встречать послов, получает от Ёсинаки свод правил. В принципе, они не являлись обязательными, но все понимали, что лучше ими не пренебрегать. Естественно, плату за свои услуги Кира не брал, но ждал дорогих подарков. Вот только Асано решил пойти вразрез со сложившейся традицией. Он не стал дарить Кире подарков. Тот воспринял это как оскорбление и, соответственно, не стал давать Асано никаких рекомендаций. Так, по мнению, Асахи и разгорелся конфликт меду этими мужчинами. Усугубило ситуацию и то, что Асано, конечно, допустил несколько ошибок во время приема посланников. И в своем позоре он обвинил Киру. Ёсинака тоже не думал отмалчиваться. Он подлил масла в огонь, заявив, что Асано все испортил своим поведением. Тут же поползли слухи, даймё слышал перешептывающихся людей, видел их взгляды и насмешки. Он посчитал, что его репутация запятнана и потому решился на преступление. Этой версии придерживается и автор «Подлинных записок о доме Токугава», и даже театр Кабуки.

Желание отомстить за господина — дело, конечно, благородное. Но воплотить задуманное в жизнь было не так просто. Дело в том, что Кира, конечно, узнал о том, что часть вассалов встала на тропу мести. Новость о готовящемся покушении стала секретом Полишинеля. О нем знал Кира, его клан Уэсуги и все чиновники, входившие в сёгунское правительство. Соответственно, за ронинами стали пристально наблюдать. Оиси понимал всю сложность положения ронинов. Поэтому он решил пойти на хитрость — рассредоточить людей и запретить им напрямую общаться друг с другом. Да, терялось драгоценное время, но зато возрастала вероятность успеха задуманного. Сам же Оиси перебрался к своим родственникам и обосновался в Ямасина, в северной части Киото. Здесь предводитель ронинов принялся разрабатывать план мести. Но дело шло медленно. Он знал, что Кира принял усиленные меры предосторожности и серьезно увеличил охрану. Поразмыслив, Оиси пришел к выводу, что устранить Кира в ближайшее время точно не получится — ронины под колпаком. Поэтому он решил всех обмануть. Внезапно Оиси уехал из Ямасина и перебрался в Киото, поселившись в районе Гион. Здесь ронин для отвода глаз начал изображать нравственное падение, делая вид, что гибель Асано его сломала. Кураносукэ почти все время проводил в увеселительных заведениях, особенно в «Итирики». Он много пил, увлекался азартными играми и рассказывал собутыльникам о своей незавидной участи. Понятно, что все это было лишь инсценировкой для агентов Киры, которые следили за каждым его шагом. Поначалу ему никто не поверил. Ёсинака был не настолько глуп, но спустя некоторое время в его душе появилось сомнение. Эти же семена проросли и в душах остальных ронинов. Дело в том, что Оиси никого не посвятил в подробности своего хитрого плана. Когда до Киры дошли слухи о том, что Кураносукэ окончательно превратился в морально разложившегося алкоголика, от которого отвернулись даже его друзья, Ёсинака отдал распоряжение свернуть слежку, а заодно и сократить количество своих охранников. Главный церемониймейстер не сомневался, что бывший даймё уже не представляет для него реальной опасности. Таким образом Оиси удалось с блеском реализовать первую часть плана. Выждав еще некоторое время для убедительности, Кураносукэ вышел на связь с ронинами и все им объяснил. После этого он приказал им тайно, под вымышленными именами, перебрать в Эдо и поселиться в домах неподалеку от особняка Кира. И вскоре вторая часть плана начала реализовываться. Ронины один за другим начали перебираться в Эдо и, следуя легенде, открывать свои дела. Например, известно, что Хорибэ Ясубэй, взявший себе псевдоним Нагаэ Тёдзаэмон, снял помещение и стал преподавать фехтование. Другие ронины занимались предпринимательством и следили за передвижением Кира по городу. Они составляли подробный план его маршрутов с указанием времени. Параллельно воины следили за особняком противника, выясняя уклад его жизни. Главным был назначен Кандзаки Ёгоро Нориясу, который разместил свою лавку с апельсинами непосредственно у главного входа в дом Ёсинаки.

Но для исполнения плана Оси в жизнь требовалась еще одна важная деталь — план особняка. Ронинам было необходимо точно знать куда бить, ведь времени на исправление ошибки у них, скорее всего, не осталось бы. По легенде достать нужную «бумажку» сумел Окано Канэхидэ. Эта версия нашла поддержку как в пьесах, так и в стихах. Но многие исследователи уверены, что план раздобыл другой ронин — Окано Канэхидэ. Вот только та схема являлась устаревшей, поскольку особняк Кира довольно часто перестраивался, в ней было много неточностей. Но в том положении, в котором находились ронины и это являлось самым настоящим подарком судьбы.

Спустя некоторое время воины сумели узнать, что Ёсинака, являвшийся настоящим фанатом чайной церемонии, дружил с неким Ямадой Сорином — мастером приготовления этого напитка. А его дом находился неподалеку от особняка Кира. Ронинам повезло, среди них оказался один человек, который тоже немного разбирался в этой науке. Выяснилось, что Отака Гэнго, прежде, чем стать воином, постигал премудрости чайной церемонии и был, что называется, в теме. Его Оиси и делегировал к Ямаде в качестве ученика. Отаке требовалось всеми правдами и неправдами выяснить, когда Кира решит организовать у себя очередную церемонию. И со своим заданием ронин справился. Спустя некоторое время он доложил Оиси, что чаепитие должно состояться четырнадцатого числа двенадцатого месяца. На собрании ронины решили, что именно в эту ночь они и нанесут Кире визит «вежливости».

Интересно вот что: несмотря на все меры предосторожности, принятые вассалами покойного Асано, представители власти в Эдо, можно сказать, что знали о готовящемся покушении на Ёсинаку. Правительственная шпионская сеть то и дело докладывала о странных передвижениях ронинов. Скорее всего, власть знала и о том, что они «оккупировали» территорию у особняка Киры, спрятавшись под чужие имена. Но никаких мер по защите кокэ принято не было. Скорее всего, власть тайно симпатизировала «преданным вассалам», поэтому решила не вмешиваться. Ведь чиновники прекрасно понимали, что месть за погибшего господина являлась священным долгом его воинов. И этот священный долг был, пожалуй, вершиной самурайской этики.

Определить судьбу вассалов Асано было куда сложнее, нежели выбрать наказание для их господина. Разбирательство затянулось более чем на полтора месяца. И если японское общество, в большинстве своем было на стороне ронинов, то в правительстве образовался раскол. Народ твердил, что Оиси и его воины являлись воплощением истинных преданных вассалов и их нельзя казнить. На стороне ронинов находились и многие влиятельные чиновники. Например, министр образования Хаяси Нобуацу. Поддерживал их и ученых Муро Кюсо, который даже написал «Записки о преданных людях из Ако». Сочувствовали вассалам и многие представители конфуцианства. Причем они требовали именно амнистии. Противников, конечно, тоже вполне хватало. И они отталкивались не от чувств и эмоций, а от закона. Дело в том, что во время подготовки мести ронины создали самую настоящую подпольную организацию. И это являлось серьезным преступлением, ведущим к смертной казни. Соответственно, вассалы покойного Асано, если следовать букве закона, являлись полноценными преступниками. И уже не играло роли то, что они исполняли свой священный долг. Такой точки зрения придерживался государственный деятель и ученый Огю Сорай, авторе «Трактара о сорока шести самураях из Ако» и «Записок Сорая о ложных законах». Другие противники ронинов заявляли о их, скажем так, «неправильном» поведении после убийства Киры. Они считали, что Оиси и компания должны были сражу же покончить с собой, чтобы следовать до конца традиции святой мести. Но они просто позволили сначала себя арестовать, а потом стали ждать решения правительства. Это выглядело позорно и низко для самураев, которые не должны были думать о спасении своих жизней.

Была у противников и еще одна зацепка. Они утверждали, что ронины слишком долго вынашивали план мести, а не попытались осуществить ее сразу после смерти их господина. Только на одну подготовку у них ушло практически два года. Это слишком долго, поскольку за это время с Кирой могло случиться все, что угодно.

И двадцатого марта 1703 года ронины привели приговор в исполнение. Надо сказать, что сэппуку совершило сорок шесть человек. А вот Тэрадзака Китиэмон смерти избежал. По легенде, Оиси велел отправиться ему в Хиросиму к младшему брату Асано сразу же после убийства Ёсинаки. И поскольку он являлся простым пехотинцем, то бакуфу, по факту, его даже и не пытались отыскать. Он выжил, и как очевидец «священной мести» описал произошедшие события в двух произведениях: «Записках Тэрадзака Китиэмона» и «Личных записях Тэрадзака Нобуюки». А умер последний из ронинов в 1747 году. А через год его внук отредактировал и опубликовал «Записки».

Источник

47 ронинов — одна из лучших историй о воинской чести

30 января 1703 года произошла знаменитая месть Ако, или возмездие 47 ронинов — происшествие, на основе которого было создано сначала народное предание, а потом и многочисленные пьесы японского театра кабуки. Эта история пережила не только несколько сотен лет, но и множество экранизаций разной степени фантастичности. Как же все было на самом деле? Читайте в нашей статье.

Время и место действия — Япония времен сегуната Токугавы

В начале XVIII века Япония представляла собой феодальное общество с довольно необычным для нас укладом. Дело в том, что страной, при живом императоре, управлял сегун — нечто вроде главнокомандующего войсками. Формально он признавал над собой власть монарха, который считался сыном богини Аматерасу. Однако все важные решения сегун принимал сам, без оглядки на мнение божественного потомка.

Во время описываемых событий страной правил Токугава Цунаеси, эксцентричный сегун, сочетавший в своем мировоззрении конфуцианство и буддизм, правда, в диковинном виде. От конфуцианства он взял любовь к ритуализации обыденной жизни, поэтому придворные обязаны были досконально знать все церемонии и ни в коем случае не ошибиться в мелких деталях одежды или поведения.

«Собачий сегун» Токугава Цунаеси.

От буддизма же Токугава взял сострадание к живым существам, правда понимал он его довольно странно. Свое прозвище «Собачий сегун» Цунаеси получил не зря. Он под страхом смерти запретил подданным бить и уж тем более убивать бродячих собак. Если пес забирался на участок крестьянина, тот даже не имел права кричать на пса, а должен был вежливо попросить его уйти. За малейшее причинение вреда собакам крестьянина могли лишить жизни. А однажды из за такого случая вообще казнили целую деревню.

Естественно, бродячие псы расплодились с ужасной скоростью и дикие стаи начали нападать на людей, за что народ не особо любил своего правителя. О том, чем кончилась история с Цунаеси, кстати, можно прочитать в другой нашей статье.

Завязка конфликта

Асано Наганори. Ключевой персонаж истории.

Именно ко двору этого помешанного на церемониале сегуна и были приглашены основные действующие лица — дайме Асано Наганори, феодал из Ако, а также дайме по имени Камеи Сама. Они были довольно неопытны в планем церемоний, поэтому их сразу определили к местному высокопоставленному чиновнику по имени Кира Есинака, который славился не только скверным нравом, но и корыстолюбием.

Но другой дайме, Асано Наганори, не догадался еще раз подкупить чиновника, что в итоге стоило им обоим жизни. Однажды Асано не выдержал и, после того, как его в очередной раз назвали «неотесанной деревенщиной», то ли выхватил меч и рассек лицо Кире, то ли ткнул в глаз принесенным ножом. Детали истории разнятся.

Асано Наганори нападает на Есинаку.

Нападение не удалось, Кира отделался лишь легкими ранами, но для Асано и его рода наступили темные времена. Сам дайме был приговорен взбешенным сегуном к ритуальному самоубийству, а его самураи, лишившись хозяина, стали ронинами — бродячими воинами. Семья же Асано была лишена имени клана и имущества, как опозоренная поступком главы рода.

Ронины берутся за дело

Ронины чем то похожи на безземельных рыцарей в Европе, но со своими особенностями. Это были самураи, лишившиеся покровительства своего господина, а значит и постоянного дохода. Они могли стать торговцами (но это считалось позорным делом для воинов), а могли уйти в вольные поэты или музыканты. Последнее, впрочем, требовало таланта, и далеко не у всех он был. Однако чаще всего бедный и неприкаянный воин становился разбойником или наемным убийцей, поэтому ронинов в Японии того времени не особо жаловали.

После казни Асано осталось около двухсот самураев, неожиданно для себя ставших ронинами. И если большинство приняли эту судьбу, то сорок семь во главе с советником Оиси Кураносукэ решили, что честь господина требует отмщения. При этом они прекрасно понимали, что после мести их ждет неминуемая казнь, но пошли на это, руководствуясь кодексом Бусидо, правилами поведения самурая.

Взявшись за дело, опозоренные воины, прежде всего, затаились, ведь Кира прекрасно понимал, что они могут отомстить и был постоянно под охраной. Для маскировки ронины разъехались по Японии, ведя разгульный образ жизни. Сам же Оиси вообще развелся с женой, взял себе наложницу и постоянно проводил время в пьянках, валяясь в грязи, а проходившие мимо люди осыпали его презрительными насмешками.

Один человек из княжества Сацума и вовсе обозвал бывшего советника дураком и мерзавцем, недостойным звания самурая, пнув спящего ногой и плюнув ему прямо в лицо. Естественно, слухи о таком поведении возможных мстителей дошли до Киры, и со временем он расслабился, перестав так много сил уделять охране своей персоны. А зря.

Месть сорока семи ронинов

30 января 1703 года ронины двумя отрядами по сигналу барабана ворвались в поместье Киры Еситаки в городе Эдо, по пути перебив шестнадцать и ранив более двадцати человек.

Ворота было решено разбить топором, и чтобы окружающие люди не обеспокоились, к ним были посланы гонцы с буквально таким посланием:

«Мы, ронины, состоявшие прежде на службе у Асано Такуми-но-Ками, собираемся этой ночью ворваться во дворец Кира Кодзукэ-но–Сукэ, чтобы отомстить за нашего господина. Мы не ночные грабители и не хулиганы и не причиним вреда соседним домам. Просим вас не беспокоиться».

Также, существует легенда, согласно которой ронины, чтобы отличать друг друга в темноте, повязали головы белой тканью, и теперь в Японии такие повязки считаются знаком решительных намерений, называются «Хатимаки», и надеваются перед атакой для поднятия боевого духа.

Услышав шум, Кира вместе с детьми и женой спрятался в чулане, и его долго не могли найти. Однако Оиси все же отыскал его тайное убежище и, объявив о том, что пришел отомстить за своего господина, предложил Кире сделать себе сэппуку. Тот отказался, после чего ему просто отрубили голову.

Собравшись вместе, ронины с отрубленной головой Киры в ведре прошли торжественным маршем по Эдо. Отнеся свой окровавленный трофей в буддийский монастырь, на могилу хозяина, они сдались властям и отправили самого младшего в качестве гонца в Ако, чтобы сообщить о свершившемся возмездии.

Конец сорока семи ронинов

Сегун оказался в щекотливом положении. С одной стороны, его власть попрали: в его собственной столице был убит один из самых высокопоставленных чиновников. С другой — ронины поступили в духе кодекса Бусидо, и стали невероятно популярны в народе. Токугава поступил мудро: он велел казнить всех ронинов, но не на виселице, как воров и убийц, а посредством почетного ритуального самоубийства.

Клан Асано возвратил себе доброе имя, ему даже вернули часть владений. Род же Киры, наоборот, лишился наследственной должности кокэ (мастера церемоний), его владения были урезаны, а внук и наследник рода, Кира Еситака, был приговорен к смерти за то, что, будучи самураем, не смог защитить свою семью.

Сорок шесть ронинов вспороли себе животы и были похоронены рядом с господином, молодого же гонца, когда он вернулся из Ако и тоже сдался властям, простили, и он прожил до 78 лет, после смерти заняв место рядом с соратниками.

Любопытно, что рядом с сорока семи ронинами покоится еще один человек. После похорон жители Эдо приходили в храм воздать дань богам. Прибыл сюда и уроженец провинции Сацума, тот самый, что когда-то плюнул в лежащего на земле Оиси Кураносукэ. Узнав всю правду о поступке ронинов, и особенно Оиси, он воскликнул:

«Когда я нашел тебя пьяным в Киото, я не знал что ты готовишь план мщения врагу своего господина. Я считал тебя бесчестным человеком, я пихнул тебя ногой и плюнул в лицо. Теперь я пришел сюда, чтобы просить прощения и искупить свою вину».

Произнеся этот монолог, он вынул короткий меч и пронзил себе живот. Настоятель храма решил похоронить этого человека рядом с сорока семью воинами.

Самое же удивительное, что поступок ронинов осудил авторитетный знаток кодекса самураев того времени. Он посчитал, что они должны были тут же бросится мстить, и погибнуть, не достигнув цели, ведь по его мнению, для самурая важен порыв, а никак не разумное планирование мести.

Как бы то ни было, эта история приносит нам из глубины веков дух средневековой Японии — загадочной, непостижимой и кровавой.

Источник

47 ронинов

Тридцатое января 1703 года вошло в историю Японии благодаря сорока семи ронинам, совершившим акт отмщения. Проще говоря, они отомстили убийце своего господина. Эта история стала настоящим достоянием Японии. Она легла в основу предания, многочисленных постановок театра кабуки и экранизаций, многие из которых основательно отдалились от реальных событий.

Финал истории, которой в последствии суждено было стать классической для Японии, произошел в начале 1703 года. Но сама она началась в 1701 году. По японской традиции бакуфу – сёгунское правительство – в начале каждого календарного года отправляло своих представителей в Киото. Здесь, в столице, посланники поздравляли императора с наступившим праздником и преподносили дары. А спустя некоторое время, уже посланцы от правителя (а также предыдущего монарха) отправлялись с ответным визитом к сёгуну. По большому счету, толку от этого обмена любезностями не было, но японцы очень бережно относились к своим традициям, возводя их в абсолют. Все лица, задействованные в церемонии (начиная от крупных феодалов и заканчивая обычной прислугой) проходили тщательный и дотошный инструктаж. Сёгун не позволял себе даже допустить мысли о том, что что-то могло пойти не так. Для человека, допустившего мельчайшую оплошность в ходе церемонии, все могло закончиться плачевно.

Предполагалось, что финальный аккорд встречи состоится в Белом кабинете сёгунского дворца в девять часов утра. Но до этого не дошло.

Белый кабинет в замке сёгуна соединялся с Залом приемов специальным сосновым коридором. Свое название он получил благодаря тому, что его раздвижные перегородки, которые образовывали стены (фусума) были украшены изображением морского берега, густо заросшего соснами.

С момента покушения прошло порядка двух часов. Асано находился под стражей, а в замке сёгуна было собрано экстренное совещание. Возглавил его, конечно, лично Цунаёси. Вопрос на повестке был всего лишь один – как наказать Асано за преступление? После непродолжительного совещания сёгун вынес вердикт – даймё обязан совершить сэппуку. Эту новость Асано принял с воодушевлением. И уже вечером того же дня его не стало.

Правда, в одном из документов того времени, причины из-за которых Асано обнажил меч все же называются. Самурай Асахи Бундзаэмона в дневнике под названием «Записки из клетки попугая», считал, что Асано спровоцировал сам Кира. Асахи писал, что традиционно даймё, которому доверили встречать послов, получает от Ёсинаки свод правил. В принципе, они не являлись обязательными, но все понимали, что лучше ими не пренебрегать. Естественно, плату за свои услуги Кира не брал, но ждал дорогих подарков. Вот только Асано решил пойти вразрез со сложившейся традицией. Он не стал дарить Кире подарков. Тот воспринял это как оскорбление и, соответственно, не стал давать Асано никаких рекомендаций. Так, по мнению, Асахи и разгорелся конфликт меду этими мужчинами. Усугубило ситуацию и то, что Асано, конечно, допустил несколько ошибок во время приема посланников. И в своем позоре он обвинил Киру. Ёсинака тоже не думал отмалчиваться. Он подлил масла в огонь, заявив, что Асано все испортил своим поведением. Тут же поползли слухи, даймё слышал перешептывающихся людей, видел их взгляды и насмешки. Он посчитал, что его репутация запятнана и потому решился на преступление. Этой версии придерживается и автор «Подлинных записок о доме Токугава», и даже театр Кабуки.

Желание отомстить за господина — дело, конечно, благородное. Но воплотить задуманное в жизнь было не так просто. Дело в том, что Кира, конечно, узнал о том, что часть вассалов встала на тропу мести. Новость о готовящемся покушении стала секретом Полишинеля. О нем знал Кира, его клан Уэсуги и все чиновники, входившие в сёгунское правительство. Соответственно, за ронинами стали пристально наблюдать. Оиси понимал всю сложность положения ронинов. Поэтому он решил пойти на хитрость — рассредоточить людей и запретить им напрямую общаться друг с другом. Да, терялось драгоценное время, но зато возрастала вероятность успеха задуманного. Сам же Оиси перебрался к своим родственникам и обосновался в Ямасина, в северной части Киото. Здесь предводитель ронинов принялся разрабатывать план мести. Но дело шло медленно. Он знал, что Кира принял усиленные меры предосторожности и серьезно увеличил охрану. Поразмыслив, Оиси пришел к выводу, что устранить Кира в ближайшее время точно не получится — ронины под колпаком. Поэтому он решил всех обмануть. Внезапно Оиси уехал из Ямасина и перебрался в Киото, поселившись в районе Гион. Здесь ронин для отвода глаз начал изображать нравственное падение, делая вид, что гибель Асано его сломала. Кураносукэ почти все время проводил в увеселительных заведениях, особенно в «Итирики». Он много пил, увлекался азартными играми и рассказывал собутыльникам о своей незавидной участи. Понятно, что все это было лишь инсценировкой для агентов Киры, которые следили за каждым его шагом. Поначалу ему никто не поверил. Ёсинака был не настолько глуп, но спустя некоторое время в его душе появилось сомнение. Эти же семена проросли и в душах остальных ронинов. Дело в том, что Оиси никого не посвятил в подробности своего хитрого плана. Когда до Киры дошли слухи о том, что Кураносукэ окончательно превратился в морально разложившегося алкоголика, от которого отвернулись даже его друзья, Ёсинака отдал распоряжение свернуть слежку, а заодно и сократить количество своих охранников. Главный церемониймейстер не сомневался, что бывший даймё уже не представляет для него реальной опасности. Таким образом Оиси удалось с блеском реализовать первую часть плана. Выждав еще некоторое время для убедительности, Кураносукэ вышел на связь с ронинами и все им объяснил. После этого он приказал им тайно, под вымышленными именами, перебрать в Эдо и поселиться в домах неподалеку от особняка Кира. И вскоре вторая часть плана начала реализовываться. Ронины один за другим начали перебираться в Эдо и, следуя легенде, открывать свои дела. Например, известно, что Хорибэ Ясубэй, взявший себе псевдоним Нагаэ Тёдзаэмон, снял помещение и стал преподавать фехтование. Другие ронины занимались предпринимательством и следили за передвижением Кира по городу. Они составляли подробный план его маршрутов с указанием времени. Параллельно воины следили за особняком противника, выясняя уклад его жизни. Главным был назначен Кандзаки Ёгоро Нориясу, который разместил свою лавку с апельсинами непосредственно у главного входа в дом Ёсинаки.

Но для исполнения плана Оси в жизнь требовалась еще одна важная деталь — план особняка. Ронинам было необходимо точно знать куда бить, ведь времени на исправление ошибки у них, скорее всего, не осталось бы. По легенде достать нужную «бумажку» сумел Окано Канэхидэ. Эта версия нашла поддержку как в пьесах, так и в стихах. Но многие исследователи уверены, что план раздобыл другой ронин — Окано Канэхидэ. Вот только та схема являлась устаревшей, поскольку особняк Кира довольно часто перестраивался, в ней было много неточностей. Но в том положении, в котором находились ронины и это являлось самым настоящим подарком судьбы.

Спустя некоторое время воины сумели узнать, что Ёсинака, являвшийся настоящим фанатом чайной церемонии, дружил с неким Ямадой Сорином — мастером приготовления этого напитка. А его дом находился неподалеку от особняка Кира. Ронинам повезло, среди них оказался один человек, который тоже немного разбирался в этой науке. Выяснилось, что Отака Гэнго, прежде, чем стать воином, постигал премудрости чайной церемонии и был, что называется, в теме. Его Оиси и делегировал к Ямаде в качестве ученика. Отаке требовалось всеми правдами и неправдами выяснить, когда Кира решит организовать у себя очередную церемонию. И со своим заданием ронин справился. Спустя некоторое время он доложил Оиси, что чаепитие должно состояться четырнадцатого числа двенадцатого месяца. На собрании ронины решили, что именно в эту ночь они и нанесут Кире визит «вежливости».

Интересно вот что: несмотря на все меры предосторожности, принятые вассалами покойного Асано, представители власти в Эдо, можно сказать, что знали о готовящемся покушении на Ёсинаку. Правительственная шпионская сеть то и дело докладывала о странных передвижениях ронинов. Скорее всего, власть знала и о том, что они «оккупировали» территорию у особняка Киры, спрятавшись под чужие имена. Но никаких мер по защите кокэ принято не было. Скорее всего, власть тайно симпатизировала «преданным вассалам», поэтому решила не вмешиваться. Ведь чиновники прекрасно понимали, что месть за погибшего господина являлась священным долгом его воинов. И этот священный долг был, пожалуй, вершиной самурайской этики.

Определить судьбу вассалов Асано было куда сложнее, нежели выбрать наказание для их господина. Разбирательство затянулось более чем на полтора месяца. И если японское общество, в большинстве своем было на стороне ронинов, то в правительстве образовался раскол. Народ твердил, что Оиси и его воины являлись воплощением истинных преданных вассалов и их нельзя казнить. На стороне ронинов находились и многие влиятельные чиновники. Например, министр образования Хаяси Нобуацу. Поддерживал их и ученых Муро Кюсо, который даже написал «Записки о преданных людях из Ако». Сочувствовали вассалам и многие представители конфуцианства. Причем они требовали именно амнистии. Противников, конечно, тоже вполне хватало. И они отталкивались не от чувств и эмоций, а от закона. Дело в том, что во время подготовки мести ронины создали самую настоящую подпольную организацию. И это являлось серьезным преступлением, ведущим к смертной казни. Соответственно, вассалы покойного Асано, если следовать букве закона, являлись полноценными преступниками. И уже не играло роли то, что они исполняли свой священный долг. Такой точки зрения придерживался государственный деятель и ученый Огю Сорай, авторе «Трактара о сорока шести самураях из Ако» и «Записок Сорая о ложных законах». Другие противники ронинов заявляли о их, скажем так, «неправильном» поведении после убийства Киры. Они считали, что Оиси и компания должны были сражу же покончить с собой, чтобы следовать до конца традиции святой мести. Но они просто позволили сначала себя арестовать, а потом стали ждать решения правительства. Это выглядело позорно и низко для самураев, которые не должны были думать о спасении своих жизней.

Была у противников и еще одна зацепка. Они утверждали, что ронины слишком долго вынашивали план мести, а не попытались осуществить ее сразу после смерти их господина. Только на одну подготовку у них ушло практически два года. Это слишком долго, поскольку за это время с Кирой могло случиться все, что угодно.

И двадцатого марта 1703 года ронины привели приговор в исполнение. Надо сказать, что сэппуку совершило сорок шесть человек. А вот Тэрадзака Китиэмон смерти избежал. По легенде, Оиси велел отправиться ему в Хиросиму к младшему брату Асано сразу же после убийства Ёсинаки. И поскольку он являлся простым пехотинцем, то бакуфу, по факту, его даже и не пытались отыскать. Он выжил, и как очевидец «священной мести» описал произошедшие события в двух произведениях: «Записках Тэрадзака Китиэмона» и «Личных записях Тэрадзака Нобуюки». А умер последний из ронинов в 1747 году. А через год его внук отредактировал и опубликовал «Записки».

Кстати, на гибель Киры быстро отреагировал театр кабуки. Именно кабуки, исполняя в то время роль средства массовой информации, оперативно представил новый спектакль под названием «Атака братьев Сога на исходе ночи». Произошло это спустя десять дней после атаки на дом кокэ. Но поскольку существовал запрет на спектакли, основанные на недавних резонансных событиях, создателям пришлось «прогуляться» по временной шкале и перенестись в своем повествовании в двенадцатых век. В те далекие времена произошло схожее по сюжету событие: братья Сога отомстили человеку, обидевшему их отца. Естественно, несмотря на завуалированность зрители прекрасно поняли, о чем спектакль. Постановка имела такой успех, что власти ее запретили уже на третий день. Но, как известно, искусство бессмертно. История о сорока семи ронинах стала достоянием Японии.

Источник