а м хазанов социальная история скифов
А м хазанов социальная история скифов
Хазанов А.М. Социальная история скифов
М.: Наука, 1975. — 336 с.
Информация о файле: pdf, 12 mb.
В книге раскрывается социальная история скифского общества в сопоставлении с социальной историей других индо-европейских народов и древних кочевников Евразии. Исследуются общие закономерности возникновения и функционирования кочевых обществ, формирования в них классов и государства, взаимоотношения кочевников и земледельцев. Предлагается новая периодизация истории кочевничества в Евразии. Много внимания уделено исследованию общетеоретических проблем кочевничества и раннеклассовых обществ.
Предлагаемая вниманию читателя книга посвящена трем основным проблемам. Как видно уже из ее названия, по степени их важности для меня и соответственно по уделяемому им месту эти проблемы следующие: 1) социальная история и социальная организация скифов; 2) основные закономерности функционирования и развития обществ древних кочевников евразийских степей; 3) общее и особенное в социальной организации и истории кочевников евразийских степей в целом. Кроме того, довольно много места уделено трансформации социальной организации общества с комплексной скотоводческо-земледельческой экономикой в связи с переходом к кочеванию — проблеме, для исследования которой только скифское общество представляет необходимый, хотя и недостаточный, материал.
Содержание:
Предисловие
Введение. Некоторые аспекты экологии номадизма в евразийских степях
Источники и литература
Источники
История изучения социальной организации скифов
История изучения социальной организации кочевников евразийских степей и некоторые дискуссионные проблемы кочевниковедения
Скифские этногонические легенды как исторический источник
Источники
Анализ
Выводы
Семья и брак
Формы и численность семьи
Особенности семьи у кочевников евразийских степей
Брак
Положение женщин
Линейность, локальность и счет родства
Вопрос о пережитках матрилинейности
Формы собственности и порядок наследования
Формы социальной организации
Низшие звенья социальной организации
Род
Высшие звенья социальной организации
Вопрос об общине
Социальная организация скифов и ее место среди общественных структур евразийских кочевников
Социальная стратификация и формы эксплуатации
Рабы
Категории зависимого населения
Рядовое свободное население
Жречество
Аристократия
Царский род
Выводы
Скифская государственность и ее место среди государственных образований кочевников евразийских степей
Начальный период скифской истории
Скифы в Передней Азии
Скифия в VI—V вв. до н. э.
Скифия в конце V—III в. до н. э.
Скифия в последние века до нашей эры — первые века нашей эры
О характере государственных образований у кочевников евразийских степей
Заключение. Общее и особенное в историческом развитии кочевников евразийских степей и принципы периодизации их истории
Примечания
Библиография
Список условных сокращений
Предметный указатель
Именной указатель
Указатель географических и политических наименований
Указатель этнических наименований
Археологический указатель
Summary
Уважаемые читатели! Все размещенные на сайте произведения представлены исключительно для предварительного ознакомления и в целях популяризации и рекламы бумажных изданий.Скачать книгу для ознакомления вы можете бесплатно, а так же купить ее в бумажном или электронном виде, ознакомившись с предложениями интернет-магазинов. Приятного прочтения!
Хазанов А.М.. Книги онлайн
Хазанов Анатолий Михайлович (родился в 1937 г., Москва) — социальный антрополог и этнолог.
В 1960 г. окончил исторический факультет Московского государственного университета. В 1966 г. защитил кандидатскую диссертацию, в 1976 г. — докторскую.
Хазанов — один из крупнейших специалистов в области истории кочевников Средней Азии и Причерноморья, теории кочевниковедения. Занимался проблемами этноархеологии и первобытной истории. В 1960–85 гг. работал в Институте этнографии АН СССР. В 1960–84 гг. участвовал в этнографических и археологических экспедициях в Центральной Азии, Дагестане, Калмыкии, на Кавказе и в Украине.
Хазанов — автор 16 книг, в том числе «Очерки истории военного дела сарматов» (М., 1971), «Золото скифов» (М., 1975), «Социальная история скифов: основные проблемы развития древних кочевников евразийских степей» (М., 1975), «Кочевники и окружающий мир» (Кембридж, 1984), а также более 250 статей и других научных публикаций.
В 1985 г. уехал в Израиль. В 1985–90 гг. был профессором факультета социологии и социальной антропологии Еврейского университета в Иерусалиме.
Одним из направлений исследовательской деятельности Хазанова стало изучение крымчаков. По этой теме опубликовал работу «Крымчаки: Исчезающая группа в Советском Союзе» (Иер., 1989).
С конца 1980-х гг. активно занимается изучением национальных отношений в СНГ и на Ближнем Востоке. Этой проблематике посвящен ряд работ Хазанова, среди которых «Советская национальная политика в эпоху перестройки» (США, 1991), «Этнос, национализм и политика в Содружестве Независимых Государств» (Мадисон, 1995). С 1995 г. Хазанов — профессор социальной антропологии в университете Висконсин-Мадисон. С 1990 г. — член Лондонского Королевского общества.
С конца 1990-х гг. Хазанов занимается исследованием политических символов, пристрастий, отношения к историческому прошлому в России. Написал несколько работ на эти темы, в том числе «Посткоммунистическая Москва: Воссоздание „Третьего Рима“ в стране упущенных возможностей», опубликована в альманахе «Город и общество» (1998).
Книги (4)
Ещё совсем недавно равнинный ландшафт Северного Причерноморья нарушался курганами, высившимися над монотонным однообразием ковыльного и полынного моря. Их и сейчас ещё много в степи, то стоящих в одиночку, то расположенных цепочкой или группами, и они по-прежнему производят внушительное впечатление. Но долгие годы интенсивной распашки плугом, а затем и трактором, раскопки грабителей, а затем и профессиональных археологов не могли не сказаться на их внешнем облике. Теперь уже не увидеть на вершине кургана «каменной бабы» — вытесанного из камня грубого изображения человека, своего рода надгробный памятник. Насыпи многих наиболее мелких курганов почти слились с поверхностью земли. Другие — словно шрамами, обезображены ямами и воронками.
Книга посвящена феномену номадизма, который, по мнению автора, заключается не только в его уникальности, специализированности, но и в его широкой распространенности практически во всех частях света, за исключением Австралии и лишь отчасти Америки, в его роли связующего звена между различными обществами и культурами, в его не только хозяйственной, но и социальной и исторической специфичности.
Показывается неразрывная и необходимая связь кочевников с внешним миром, т. е. с оседлыми обществами с иными системами хозяйства. Проводится сравнительный анализ евразийского типа номадизма и номадизма других регионов.
Особое место в исследовании занимают материалы по кочевникам евразийских степей, полупустынь и пустынь, так как с ними автор знаком лучше всего — ему доводилось бывать в этнографических и археологических экспедициях в Центральной Азии, Калмыкии и на Северном Кавказе.
Монография посвящена военному искусству сарматских племен (VI в. до н. э. — IV в. н. э.). Она написана на основании археологических материалов, памятников изобразительного искусства и письменных источников. К работе привлечены также сравнительные материалы смежных территорий: Скифии, Кавказа, Центральной европы, Сибири, Средней Азии, Ирана и Переднего Востока. Проведен типологический анализ различных видов вооружения, и установлены хронологические рамки их использования.
В книге раскрывается социальная история скифского общества в сопоставлении с социальной историей других индоевропейских народов и древних кочевников Евразии. Исследуются общие закономерности возникновения и функционирования кочевых обществ, формирования в них классов и государства, взаимоотношения кочевников и земледельцев. Предлагается новая периодизация истории кочевничества в Евразии. Много внимания уделено исследованию общетеоретических проблем кочевничества и раннеклассовых обществ.
Хазанов А.М. Обычай побратимства у скифов
Скифское побратимство нашло также отражение в иконографическом материале: обряд, описанный Геродотом и Лукианом, изображен на золотых нашивных бляшках из Солохи и Куль-Обы.
Этот материал согласно свидетельствует о двух вещах. Во-первых, легко выясняется, что побратимство — обычай, если и не универсальный, то во всяком случае распространенный чрезвычайно широко. Нет никакой возможности, да и необходимости, перечислить все общества, в которых он был отмечен или описан. Поэтому ограничусь замечанием, что он прослежен буквально во всех частях света за исключением Австралии. Во-вторых, легко обнаружить, что этот обычай, будучи чаще всего оригинальным в генетическом отношении, в самых различных обществах и в самые различные эпохи обнаруживает чрезвычайно много общих типологических и особенно стадиальных черт.
Своего расцвета побратимство достигает в относительно узких исторических пределах — в эпоху классообразования, чтобы затем, сохраняясь нередко в раннеклассовых обществах, быстро сойти на нет по мере дальнейшего общественного развития или же уцелеть в виде пережитка, своего рода этнографического реликта тогда, когда для этого имеются благоприятные условия специфически локального порядка.
Так же легко найти и социологическое объяснение этому явлению. Эпоха классообразования — это время крушения старых социальных связей, основанных на кровном родстве. Сородичи и даже соплеменники не живут теперь компактно, а разбросаны на довольно значительной территории. Внутри рода растет социальное и имущественное неравенство. В то же время индивид вступает в различные и притом более разнообразные отношения со значительно большим кругом лиц, чем прежде. Его социальные и экономические связи усложняются. В этих условиях он ищет новые линии защиты, которые могли бы более эффективно охранять его интересы. Укрепляющихся соседних связей для этого явно недостаточно. Ведь соседские связи выступают не как отношения между индивидами, а как отношения между семьями, к тому же носят преимущественно экономический характер. Кроме того, соседской общине присущи и свои внутренние противоречия. Центральная власть также еще слишком слаба, чтобы взять на себя охрану интересов и прав индивидов.
Наряду с иерархическими в эпоху классообразования возникают и иные личностные связи, в том числе такие, которые строятся на равенстве вовлеченных в них лиц. К числу именно таких связей и относится побратимство, отражающее важные сдвиги, которые переживает общество, крутую ломку прежних общественных отношений, а с нею вместе старой системы ценностных ориентаций. Но идеология, как известно, вещь довольно консервативная. Поэтому вновь возникающие социальные связи нередко осмысливаются сквозь призму старых, кровнородственных. Отсюда и обряды, символизирующие искусственное установление кровного родства. Отсюда и дожившая до нашего времени терминология (ср. русское побратимство — английское blood brotherhood, немецкое Bruderschaft, монгольское анъда, что означает «названные братья» и т. д.).
Сообщения Геродота и Лукиана об обряде заключения побратимства у скифов, об участии в нем знатных свидетелей, примеры благородства и верности в дружбе, о которых рассказывает у Лукиана Токсарис, и которые хотя бы частично, возможно, восходят к скифскому эпосу, показывают, что скифское общество в этом отношении не было чем-то из ряда вон выходящим. И в нем и религиозный ритуал и общественное мнение согласно действовали для укрепления побратимства как нового вида социальных связей.
Устанавливаемый, таким образом, уже во времена Геродота распад родовых связей, конечно, способствовал развитию побратимства. Благоприятствовала ему и обстановка постоянного военного напряжения, в котором находилось скифское общество. Походы, набеги, борьба за скот и пастбища, с одной стороны, вырабатывали определенный военный этикет, неписанный кодекс чести, а с другой — диктовали необходимость сплочения на личностной основе, коль скоро родовая оказалась несостоятельной, а семейная — явно недостаточной.
Но для того чтобы побратимство получило широкое распространение, нужно еще одно условие, а именно, отсутствие сильной центральной власти, во всяком случае такой, которая могла бы достаточно строго регламентировать и регулировать общественную жизнь, взять на себя решение внутренних конфликтов. Все эти задачи может взять и берет на себя только государство. Сказанное дает основание предполагать с известной долей вероятия, что в V в. до н. э., по крайней мере во времена Геродота, оно еще не возникло у скифов или только делало первые шаги. Конечно, наличие или отсутствие побратимства само по себе не может служить здесь сколько-нибудь существенным аргументом. Но в сопоставлении с другими данными анализ его, каким оно мне представляется в Скифии, по-видимому, подтверждает правильность той точки зрения, по которой государство в Скифии возникает не ранее IV в. до н. э., разве что лишь в конце V в. до н. э.
О дальнейшей судьбе этого обычая в Скифии почти ничего не известно. Для IV в. до н. э. он засвидетельствован бляшками из Солохи и Куль-Обы, которые, конечно, не могут ответить на вопрос, как широко было распространено побратимство и какие особенности были в это время ему присущи.
В заключение хотелось бы еще раз обратить внимание на возможность и эффективность использования этнографических материалов для реконструкции различных аспектов социальной истории скифов, да и не только пх. Количество письменных источников, которыми располагает наука, ограничено, и нет надежды на его сколько-нибудь существенное увеличение в будущем. Археологический материал непрерывно растет, но сам по себе он нем, его еще необходимо озвучить. Тут-то на помощь и приходит этнография. Но для осмысления письменного и тем более археологического источника с помощью данных этнографии необходим правильный методологический и методический подход. Едва ли надо напоминать, что всегда найдутся этнографические факты, подтверждающие априорные схемы и реконструкции. Вопрос в том, какую ценность будут иметь эти последние. Разработка подлинно научной методики использования этнографического материала в археологических, исторических и социологических реконструкциях является поэтому весьма актуальной и перспективной задачей.
А. М. Khazanov LA COUTUME DE FRATERNISATION CHEZ LES SCYTHES
L’article fait l’analyse des donnees des sources ecrites et archeologiques sur l’exi- stence de la coutume de fraternisation chez les Scythes. Ces counaissances sont confron- t£es avec le materiel ethnographique compare. Les donnees concernant cette coutume se rapportent a un laps de temps assez court, generalement, aux V—IVes siecles avant notre ere. A cette epoque l’importance des liens de parente chez les Scythes diminuait sensiblement tandis que le role de la famille grandissait. Aux V—IVes siecles avant notre ere la societe scythe avait un caractere transitoire ou des structures anciennes deg- radaient mais celles nouvelles, en train de se former, n’atteignaient pas encore leur vraie force. Cela contribuait a Lessor des fraternisations ou l’individu cherchait de nouvelles lignes de protection, celles anciennes perdant leur valeur.