абдул халим абдулкеримов биография
Украина высылает в Россию джихадиста, бывшего мужа известной журналистки
Проживающий на Украине гражданин России Абдулхалим Абдулкаримов на днях может быть выслан в Россию как лицо, представляющее угрозу для национальной безопасности Украины, сообщают украинские СМИ со ссылкой на СБУ. Сейчас Абдулкаримов ожидает оформления депортационных документов в приемнике для нелегальных мигрантов в городе Луцке.
Находясь в бегах, Абдулкаримов продолжает общаться со своей бывшей женой — известной в Дагестане журналисткой Надирой Исаевой, бывшим главным редактором газеты «Черновик». Абдулкаримов и Исаева до сих пор фигурируют как подозреваемые по уголовному делу об убийстве 15 декабря 2011 года учредителя «Черновика» Хаджимурада Камалова. За несколько месяцев до смерти Камалова Исаева и Абдулкаримов попали в список подозреваемых в убийстве Гаруна Курбанова, руководителя пресс-службы президента Дагестана. Курбанов при жизни обвинял Исаеву в том, что она выступает публичным адвокатом «лесного» бандподполья. Надира Исаева сбежала из России около 10 лет назад. Ранее периодически встречалась на Украине с Абдулкаримовым, одобрив женитьбу Абдулкаримова на гражданке Украины.
Миграционная служба Украины неоднократно отклоняла запросы Абдулкаримова на предоставление ему политического убежища и вида на жительство. В 2017 году на Украине у Абдулкаримова родился сын, что по украинскому законодательству дает право для получения вида на жительство, но он получил отказ. В том же году СБУ не пустила на Украину сестру Абдулкаримова — как родственницу подозреваемого в экстремизме и терроризме. В мае 2019 года пограничная служба Турции выслала Абдулкаримова, когда тот прилетел в Стамбул из Львова. Турецкие власти могли располагать информацией, что сын Абдулкаримова от первого брака в Сирии примкнул к запрещенной в России ДАИШ («Исламское государство», ИГ, ИГИЛ).
Проживавший на Украине нелегально Абдулкаримов переводил с арабского мусульманскую литературу, записывал на видео свои лекции по исламу и выкладывал их на YouTube. Он разочаровался в ваххабизме, посвятив разоблачению ваххабитов немало проповедей и постов в соцсетях. Особую неприязнь у Абдулкаримова вызывает украинский муфтий Саид Исмагилов — участник «евромайдана», проповедник на Украине идеологии запрещенных в России «Братьев-мусульман». Абдулкаримов однажды заметил, что Саид Исмагилов плохо владеет арабским языком и безграмотен в мусульманском богословии.
Абдулкаримов проклинает ваххабизм за то, что эта идеология посеяла рознь между мусульманами. При этом Абдулкаримов по-прежнему проповедует «джихад» против «неверных», в частности в Сирии.
Старшина присяжных вышла замуж за лидера «Джамаата»
Жительница Ульяновска Аня Малиновская стала второй женой бывшего друга Хаттаба
«Мне предлагали миллион за голову Хаттаба. Я отказался»
Абдулкаримов родом из маленького села в Хасавьюртском районе Дагестана. Кораном увлекался с детства. В школе разбирал священное писание мусульман, в армии до хрипоты спорил с замполитом на религиозные темы. После службы Абдул-Халим несколько лет провел в учениках у одного из авторитетнейших мулл Союза, выучил арабский язык.
В родное село Абдулкаримов вернулся уважаемым человеком. Но его родина сильно преобразилась. Из прибежища землепашцев и виноделов, приграничный Хасавьюртский район превратился в стратегический пункт дислокации российских войск в Чечне.
Отказавшись от заманчивого предложения, Абдул-Халим, по его словам, сам стал мишенью для спецслужб. Первый раз его посадили в изолятор после взрыва около Дома быта в Хасавьюрте.
Спецназ прострелил почку
С первой женой Абдулкаримов прожил до 1998 года. Она родила ему троих детей, а потом ушла. Официальная версия – не сошлись характерами. Неофициальная – не выдержала жестких требований мужа. Абдул-Халим был приверженцем полного соблюдения всех норм шариата. Но в холостяках он ходил недолго. Легко охмурил хозяйку парфюмерного салона. Она родила ему еще двоих малышей.
– Я решил бежать: уехать в Саудовскую Аравию, совершить хадж, и продолжить духовную учебу. Но мне не дали загранпаспорт. Тогда я переехал вглубь России. На родине мне покоя бы не дали, – объясняет свое решение мужчина.
Спецслужбы искали Абдулкаримова почти пять лет. Абдул-Халим обосновался в Ульяновске, стал одним из организаторов региональной ячейки исламской организации «Джамаат». Средства на существование добывались разбоями и грабежами.
-Я же на процессе в Ульяновске честно сказал, что было, чего не было. За это и осудили, – считает Абдул-Халим.
-Все только и делали, что ходили и обсуждали зверства Абдулкаримова. Даже судья. Она нам рассказывала, как он отрезал водителю руку. Но ведь это не доказано, – пожаловалась нам Анна Малиновская.
«Люблю и его, и юбки»
Эта православная девушка из Ульяновска была на суде старшиной присяжных.
-Сначала мне его было просто жалко. А потом поняла, что люблю его. Он сидел за решеткой такой мудрый, мужественный… Потом он сказал: «Что совершил, за то отвечу. А вот чужого мне не надо». Тогда-то я и поняла, что это мой мужчина, – призналась «Комсомолке» Анна.
К приговору своего любимого она добавила два года за разбой. В общей сложности Абдулкаримов получил 13 лет колонии строгого режима. Анна и Абдул-Халим начали переписываться. Утром она глядела на него сквозь решетку, а вечером сочиняла любовные послания.
Когда приговор вступил в силу, Анна и Абдул-Халим решили пожениться. Свадьба прошла в ульяновской мечети. По исламским традициям в подобном случае роль жениха исполнил мулла. Аня стала второй законной женой Абдулкаримова.
-Я считаю, что многоженство – это правильно. Если я люблю двух женщин, почему я не могу на обеих жениться? Разве лучше иметь любовницу? – объяснил Абдул-Халим.
В последний раз молодожены виделись на суде. Сейчас Аня улаживает дела мужа на воле, переписывается с его первой женой – спрашивает, чем помочь, когда она приедет в Ульяновск. Подает апелляции в вышестоящие суды. Близко увидеться они смогут лишь на длительном свидании, до которого ждать, как минимум, месяц.
– К нему должны приехать родственники из Дагестана. Может и мне удастся пробиться, – мечтает Анна.
Молодая жена не собирается принимать ислам. Несмотря на упреки мужа, Аня продолжает носить любимые короткие юбки и облегающие джинсы. А о платке на голове и вовсе не думают. Мужа это приводит в бешенство. В молодой семье уже случались первые скандалы «на бумаге».
– Ну что поделать, если мне так удобно. Вот и его люблю, и юбки! – говорит Аня.
Судить нельзя отпустить
Три года назад я попросила своего мужа, Абдулкаримова Абдулхалима, написать мне рассказ о том, как проходило следствие по каспийскому теракту в отношении него. Учитывая цензуру писем в тюрьмах, он изложил мне историю в смс, которую я сохранила для себя. Комментарии в скобках сделаны мною.
Пока представлю на суд читателя рассказ обвиняемого в громком теракте. Вернее, рассказ о методах следствия. Многих из участников этого процесса, как видно из моих примечаний, уже нет в живых: они убиты. При Муху Алиеве, в 2008 г. следствие по теракту было возобновлено. Чем завершилась эта попытка – неизвестно: и прокуратура, и Управление Следственного Комитета (СК) России по Республике Дагестан (РД) молчат по этому поводу.
Лично видела на столе у следователя по особо важным делам Максима Мирзабалаева тома с делом по каспийскому теракту еще тогда, когда он вел уголовное дело черновиковцев, в 2009 г. Но 24 мая 2009 г. был убит непосредственный начальник Мирзабалева – Сейфудин Казиахмедов, курировавший в Управлении СК по РД особо важные дела.
А спустя две недели после него, 5 июня 2009 г., был убит министр ВД Дагестана Адильгерей Магомедтагиров, который ранее на одном из совещаний у президента Муху Алиева заявил, что замглавы Ботлихского района Мирза Ибрагимов причастен к каспийскому теракту (см. газету «Черновик» за тот период).
Напомню, что Абдулхалим Абдулкаримов был обвинен в причастности к теракту 9 мая 2002 года в Каспийске, но был оправдан судом. Однако, российские следственные органы не привыкли «отступать» и его судили за «совершение преступлений по другим статьям.
По совокупности Абдулкаримов приговорен к 11 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
На прошлой неделе, 11 мая 2012 г. Советский районный суд Махачкалы частично удовлетворил иск Абдулхалима Абдулкаримова к Министерству финансов России, в котором бывший обвиняемый требовал выплатить ему 15 млн. рублей за незаконное привлечение к уголовной ответственности, в результате которого он стал инвалидом. Судья Гасанкади Джунайдиев принял решение взыскать в пользу Абдулкаримова 100 тысяч рублей.
Как расследовали Каспийский теракт
История Абдулхалима Абдулкаримова
Придя в сознание после операции, я почувствовал сильную боль в правой руке, которая оказалась плотно пристёгнутой наручниками к больничной кровати. Кисть руки была сильно прижата, и кровообращение было нарушено. По моей просьбе одна из медсестёр обратилась к охранявшим меня спецназовцам, чтобы они ослабили наручник, но в ответ я услышал нецензурную брань и отказ. К вечеру того же дня в реанимационную палату, в которой я находился, вошли двое сотрудников УБЭиУТ МВД РД Амирбеков Ильмудин и Саидов Шамиль, которые начали мне угрожать и в грубой форме потребовали «добровольно» признаться в совершении теракта в Каспийске, в убийстве полковника Акилова и в участии в НВФ. Я сказал им, что не имею никакого отношения к этим преступлениям, на что они, угрожая, ответили, что заставят меня во всём признаться, и ушли.
Утром, 13 июня 2003 года меня, тяжелобольного, на носилках поместили в уазик и перевели в ИК-2 Астраханской области.
С 13.06.2003 г. по 04.07.2003 г. я с послеоперационным дренажом в левом боку, трубками в трёх местах тела и текущим гноем, прикованный наручниками к железной кровати находился в душном медицинском изоляторе ФГУ ИК-2 по Астраханской области, испытывая физическую и моральную боль. За всё это время ко мне ни разу не был допущен адвокат или кто-либо из моих родственников. Мой отец ещё 15.06.2003 г., наняв адвоката Омарова А. С. (Адильгерея Омарова, известный хасавюртовский адвокат), приезжал вместе с ним в Астрахань для встречи со мной, но следователь отказался допустить ко мне адвоката. Зато сам следователь Курбаналиев (молодой следователь прокуратуры Камиль Курбаналиев), начальник УБЭиУТ МВД РД полковник Магомедов М. Р. (Магомед Рамазанович), подполковник Амирбеков И., майор Саидов Ш.и другие сотрудники УБЭиУТ имели свободный доступ ко мне и неоднократно посещали меня. Каждый такой визит сопровождался угрозами и нецензурной бранью в мой адрес. От меня требовали добровольно написать явку с повинной и признаться в совершении вышеуказанных преступлений.
Мне обещали снять наручники и освободить руки лишь после того, как я напишу явку с повинной, но я отказался её писать. Через несколько дней такого напряжения у меня разошлись послеоперационные швы ниже пупка и оттуда потёк гной. Я лежал на матраце, пропитанном кровью и гноем. Стояла жара и дышать было тяжело, потому что не было окна и свежего воздуха. Ко мне никого не допускали, кроме дагестанских силовиков. Круглые сутки меня охраняли по трое сотрудников ИК-2, которые заступали на дежурство на сутки. Я ничего не ел, пил лишь сырую воду по трубке от капельницы, которая одним концом была спущена в 5-тилитровую бутылку с водой, а другой конец был прикреплён лейкопластырем к моему правому плечу. Началось истощение организма, но ни качественного лечения, ни питания мне не оказывалось. Ещё 13.06.03 г., когда меня везли в ИК по грунтовой дороге, у меня начали расходиться послеоперационные швы.
Медикаменты и продукты питания, которые мои родные передавали мне через главврача областной больницы при ИК-2, до меня не доходили. 04.07.2003 г. следователь Курбаналиев и сотрудник УБЭиУТ МВД РД Саидов Шамиль совместно с неизвестными мне сотрудниками милиции из Астрахани перевезли меня из ИК-2 в 16-ое отделение психиатрической больницы Астрахани «для проведения психиатрической экспертизы». Меня поместили в одиночную камеру и ещё в течение 26 дней держали одного. С 04.07.03 г. по 30.07.03 г. я находился там. Помимо имевшейся в отделении милицейской охраны меня дополнительно охраняли несколько спецназовцев, которые ранее воевали в Чечне и испытывали ко мне ненависть как к «боевику» и «террористу». Всякий раз, когда меня выводили из камеры для допроса, беседы с врачом, обследования и других медицинских процедур, мне, помимо «обычных» наручников на руки, надевали наручники на ноги, которые причиняли мне нестерпимую боль.
В тот же день 04.07.03 г. следователь Курбаналиев и сотрудник УБЭиУТ МВД РД Саидов Шамиль вручили мне постановление о привлечении меня в качестве обвиняемого от 22.06.2002 г. и потребовали от меня расписаться в нём. Вначале я отказался подписывать это постановление и на последней странице написал: «Читал, с предъявленным мне обвинением категорически не согласен, виновным себя не признаю, от подписи отказываюсь». Их это не устроило, и они стали требовать, чтобы я подписался под этим постановлением. Я отказывался. Тогда Саидов Шамиль вышел и через некоторое время вернулся в кабинет врача, в котором мы находились втроём с одним из спецназовцев, который сказал им, чтобы они «отдали» меня им и они заставят меня дать нужные показания и подписать любой документ. Я видел в их глазах ненависть ко мне, которая так устраивала Курбаналиева и Саидова. Я был прикован наручниками и тяжело дышал, мне тяжело было сидеть.
После трёх недель в ИК-2 я не мог даже долго сидеть. Они видели всё это и, когда я попросил воды, отказывались мне дать стакан воды, пока я не подпишу это постановление и не начну давать показания в качестве обвиняемого. Здесь невозможно описать всё то, что происходило в тот день и в другие дни в том «кабинете врача» и в других «кабинетах» и камерах, но я был вынужден подписаться под своим же текстом в указанном постановлении и согласиться на дачу показаний, опасаясь за свою честь, своё достоинство и здоровье. Никого из врачей и адвокатов там не было. Не смотря на то, что мой отец второй раз вместе с адвокатом приехал в Астрахань, ни отца, ни адвоката ко мне не допустили. И в тот же день, без адвоката, следователь Курбаналиев и Саидов Шамиль начали мой «допрос», который были вынуждены перенести на следующий день, чтобы привести кого-нибудь из адвокатов, который согласится подписать этот «протокол допроса».
Моё заявление о том, чтобы мне предоставили адвоката, которого нанял мой отец, следователь порвал и выбросил в урну, при этом сказав: «Ты не в Америке находишься. Будет тот адвокат, которого мы предоставим тебе». На следующий день, 05.07.03 г. они привели адвокатессу Сергееву, пожилую женщину, которой было 85 лет, и попросили её подписать этот протокол. Она попросила оставить нас на 5 мин. одних. Курбаналиев и Саидов вышли из кабинета, но буквально через 2 мин. зашли обратно и начали убеждать её, что всё в рамках закона, протокол завершён и необходимо подписать его. Услышав от меня за те пары минут, что мы оставались вдвоём, что я не хотел, но был вынужден дать эти показания, хотя в них и не было ничего, что могло бы усугубить моё положение, она отказывалась его подписывать. Тогда они стали её убеждать, что в этом протоколе нет ничего, кроме моего алиби, которое им необходимо проверить, а времени нет.
Видя, что адвокатесса не хочет его подписывать, они начали угрожать мне тем, что за время моего нахождения там они создадут мне проблемы. Я молча наблюдал за происходящим. Адвокатесса спросила их, почему они пригласили её, а не нанятого моими родными адвоката? Саидов Шамиль сказал: «А что это меняет», на что она ответила: «Конституцию!». Затем она обратилась ко мне: «Ты согласен давать показания?». Не желая и дальше усугублять состояние своего здоровья, я ответил «Да», после чего она написала от руки пояснение к этому протоколу и ушла, так и не подписав его. После её ухода начались новые издевательства и словесные оскорбления в мой адрес со стороны Курбаналиева, Саидова и тех отморозков-спецназовцев. В тот день, 05.07.03 г., они завершили начатый накануне «допрос» и ушли. Впоследствии я узнал, что они показали этот протокол Сергеевой и добились того, чтобы она подписала его.
Указанный протокол допроса от 04.07.03 г. с пояснениями адвокатессы Сергеевой имеется в материалах дела по взрыву в Каспийске. С 05.07.03 г. по 30.07.03 г. никто из дагестанских силовиков меня не посещал: они были заняты «изучением» моих показаний и прилагали все усилия, чтобы опровергнуть мои алиби. Полным ходом шёл процесс фабрикации уголовного дела и фальсификации документов. Вместо них орудовали российские спецназовцы-головорезы, которые в течение почти 4-х недель ежедневно оскорбляли меня. Нет, бить они меня не били, но наручники на ноги надевали, причиняя боль костям ног, чтобы я не мог ходить и выходить на свежий воздух на прогулку. За всё это время ко мне ни разу не допустили адвоката и не приняли передачу с продуктами питания от моих родных и близких, которые неоднократно приезжали туда, хотя всем остальным всё разрешали, причём без ограничений. Я сидел в камере один и истощение продолжалось.
30.07.03 г. вновь появились сотрудники УБЭиУТ Амирбеков и Саидов, которые совместно с астраханскими коллегами перевезли меня из 16-го отделения психиатрической больницы в СИЗО-1 г. Астрахани. Приём в СИЗО-1 также сопровождался матом со стороны сотрудников следственного изолятора. Меня долго держали одного в маленькой сырой камере. Я не мог сесть, долго стоять тоже было очень тяжело. Ещё в ИК-2, накануне моего этапирования в психбольницу, мне вытащили дренаж, на месте которого образовался послеоперационный свищ, откуда в течение полутора лет у меня вытекал гной. В СИЗО-1 г. Астрахани меня поместили в камеру 75, в которой сидели обвиняемые, ненавидевшие мусульман в целом и кавказцев в частности. За неделю, которую я провёл в этой камере, возникло несколько конфликтных ситуаций. Я плохо себя чувствовал и не хотел ни с кем конфликтовать, но с подачи администрации СИЗО такие ситуации возникали. Я пробыл там до 06.08.03 г.
Утром 06.08.2003 г. меня вывезли из камеры. На выходе из СИЗО меня уже ждали двое сотрудников УБЭиУТ МВД РД Саидов Шамиль и некий Магомед. Фамилии его я не знаю, но знаю, что он являлся офицером УБЭиУТ. Саидов надел мне на руки наручники за спину, а этот Магомед надел мне на голову чёрный целлофановый пакет, плотно привязав его на шее. Стояла нестерпимая жара, пакет прилипал ко рту и я еле дышал. Видимо, посчитав, что я прекрасно себя чувствую, раз молчу и ни на что не жалуюсь, этот «блюститель закона» достал из моего пакета шерстяные спортивные брюки, которые дал мне один из сокамерников, и плотно надел их мне на голову поверх пакета. Я весь вспотел, пакет ещё плотнее прилип ко рту, перекрыв поступление кислорода. Я начал задыхаться, а эти отморозки, посчитав, что я симулирую, начали меня бить. Но когда поняли, что я теряю сознание, немного расслабили пакет, чтобы я мог еле дышать. Посадили в газель и увезли.
Магомед (со слов моего мужа, во время одного из телерепортажей он узнал в ныне высокопоставленном сотруднике госаппарата Дагестана М. Б. этого человека) продолжал бить меня по лицу, а Шамиль сказал, что праздники для меня закончились. Я ничего не видел, но понял, что меня привезли на военный аэродром, где нас уже ждал вертолёт. Меня посадили в вертолёт, в котором помимо нас находились и другие люди, уложили на пол возле их ног и на этом вертолёте доставили в Махачкалу. В аэропорту Махачкалы меня ещё несколько часов продержали на коленях на земле, с пакетом и брюками на голове и наручниками на руках за спиной, пока не приехала газель с другими сотрудниками УБЭиУТ, которые, избивая, загнали меня в машину и доставили в здание УБЭиУТ в Махачкале. Два дня, с 06.08.03 г. по 08.08.03 г., меня, пристёгнутого наручниками к сейфу, держали в одном из кабинетов УБЭиУТ на 4-ом этаже этого здания. За эти два дня меня неоднократно избивали и «допрашивали» разные сотрудники этого управления. Видя, что я плохо себя чувствую, они решили доставить меня в ИВС Кировского РОВД.
К вечеру 08.08.03 г. меня доставили в ИВС Кировского РОВД г. Махачкалы. Меня посадили в одну камеру с Абдуразаковым Мурадом. В этот день я впервые увидел этого человека и познакомился с ним. В его глазах я видел страх. Он рассказывал мне о том, что его пытали, вывозили в Пятигорск и о многом другом. С 08.08.03 г. по 13.08.03 г. я находился там. 13.08.03 г. меня из ИВС доставили в СИЗО-1 г. Махачкалы, где по поручению начальника оперативного отдела Чанкаева Алибека меня поместили в сырую двухместную камеру 67 с бетонным полом и без окошка. Я плохо себя чувствовал и всё время лежал на нарах. Из раны у меня всё время вытекал гной, воздуха не хватало, и дышать было тяжело. Врач СИЗО, с которым я общался на следующий день, сказал мне, что в моём личном деле нет медкарты и они не знают историю моей болезни. Тогда же он завёл на меня новую медкарту.
Оба этих заявления от 15.08.2003 г. имеются в материалах уголовного дела. Этим же числом – 15.08.2003 г. – датировано и открытое письмо моего отца министру внутренних дел РД Адильгерею Магомедтагирову. Тем временем с 13.08.03 г. по 21.11.03 г. я содержался в СИЗО-1 г. Махачкалы в сырых камерах, с открытой раной и вытекающим гноем на месте послеоперационного свища в левом боку. 21.11.03 г. я был этапирован из СИЗО-1 г. Махачкалы в СИЗО-3 г. Хасавюрта. В Хасавюртовском СИЗО меня посадили в камеру № 54 с бетонным полом и содержали одного до 03.12.03 г. Вечером 03.12.03 г. один из дежурных сотрудников СИЗО в звании старшего лейтенанта открыл дверь камеры и предложил перейти в камеру №1, которая находится на выходе из помещения следственного изолятора. Ничего не подозревая, я прямо в тапочках вышел из камеры № 54 и вместе с ним направился в сторону камеры №1.
Когда мы дошли до камеры №1, возле которой находится выход во двор СИЗО, меня неожиданно вывели во двор, где меня уже ждали несколько сотрудников УБЭиУТ во главе с Саидовым Шамилём. Они быстро подошли ко мне, резко заломили мне руки за спину, надели на них наручники, на голову натянули чёрную спортивную шапку, чтобы я ничего не видел, и в грубой форме затолкав меня в автомашину ВАЗ-21099 белого цвета, увезли в сторону Махачкалы. По дороге я понял, что меня везут в аэропорт. Это была среда, и они торопились на авиа-рейс Махачкала-Самара, который был один раз в неделю. Но не успели. Когда мы приехали в аэропорт, то обнаружили, что самолёт уже улетел. Разозлившись, эти отморозки отвезли меня в здание УБЭиУТ и стали избивать. В тот же вечер меня, избитого, завели в кабинет нач. УБЭиУТ Магомедова М. Р., в котором также находились Амирбеков, Саидов, следователи Казиев и Курбаналиев, а также сотрудники Центра «Т» из Москвы.
С утра до 17 часов того дня я лежал с распоротым животом и открытой раной в одной из сырых камер Кировского ИВС г. Махачкалы, по стенам которой текла вода от сырости, а в самой камере было тусклое освещение. Из-за этого в течение 7-8 часов меня охраняли сотрудники УБЭиУТ с фонариком в руке. Приехавшие по вызову врачи скорой помощи отказались меня трогать, заявив, что меня необходимо срочно госпитализировать и зашивать свежую рану, из которой видны были кишки. Однако сотрудники УБЭиУТ не позволили им меня забрать и они уехали, не оказав мне никакой медицинской помощи. Разъярённый, Амирбеков Ильмудин зашёл в камеру и сказал мне: «Зачем распорол живот, а не перерезал себе горло? Лучше бы ты глотку себе вскрыл». К вечеру 04.12.03 г. они привели какого-то медицинского брата, который, увидев мою рану и образовавшиеся гематомы, сказал: «Он умрёт». Затем он достал намоченные в спирту ватные тампоны и протёр вокруг раны кровь.
После этого он сделал мне на животе укол, достал пинцет, крючкообразную иглу, капроновые нитки и принялся зашивать кожу моего живота узелками. Зашив таким образом в пяти местах живот, он достал упаковку стерильного бинта и плотно забинтовал моё тело от груди до пуповины. Вся эта процедура проходила в антисанитарных условиях под тусклым светом фонаря прямо на нарах камеры и длилась около часа. Завершив свою миссию, этот ветеринар покинул эти мрачные стены, а я остался лежать на нарах в ожидании худшего. Через 30-40 минут вновь появились Амирбеков, Саидов и другие параноики-палачи из УБЭиУТ, которые велели мне встать, надели мне на руки наручники, а на голову чёрную спортивную шапку, и вывели из ИВС. Они посадили меня в уазик и повезли в аэропорт. Уазик въехал прямо на взлётную полосу и подъехал к трапу самолёта. Прямо в тапочках, с мешком на голове и наручниками на руках меня подняли по трапу в самолёт…
Авиа-рейсом Махачкала-Москва в тот же вечер меня доставили в аэропорт Внуково. По прибытии в Москву мне стало хуже, кровь сочилась из раны, а сопровождавшие меня двое сотрудников УБЭиУТ не обращали на состояние моего здоровья никакого внимания. Ночь с 4 на 5 декабря 2003 года я провёл в камере ИВС аэропорта Внуково. Когда мне стало совсем плохо, дежурная смена милиции аэропорта вызвала скорую помощь. Прибывшие врачи, увидев моё состояние, пропитанную кровью марлю и окровавленную рану, отказались меня трогать, заявив, что мне необходимо стационарное лечение. Им также не позволили меня госпитализировать, и они уехали, не тронув меня. Утром, 5.12.03 г. меня посадили в газель, и, как обычно, в тапочках по снегу, в наручниках на руках и мешком на голове, повезли из Внуково в аэропорт Домодедово. Пешком по снегу, через весь аэропорт, меня повели к самолёту и в тот же день мы втроём вылетели из Москвы в Ульяновск…
В следующие два дня, 11 и 12.1.2.03 г. меня пытали те же сотрудники МОУР, а следователь Чередов наблюдал за всем этим и устроил мой «допрос» подозреваемого и обвиняемого. Протоколы этих допросов от 11 и 12.12.03 г. имеются в материалах Ульяновского уголовного дела в отношении меня. В тот же день Чередов вручил мне какую-то бумажку, на которой было написано, что я нахожусь под подпиской о невыезде! Мне предложили расписаться в этой бумажке. Я собственноручно написал: «находящийся под стражей…» и поставил свою подпись. По-моему, таких бумажек было даже две. Они тоже приобщены к материалам дела в отношении меня. Когда к вечеру меня завели в камеру, то я обнаружил, что ко мне поселили ещё одного осуждённого по имени Имран, чеченца по национальности. Видимо, видя моё ухудшающееся состояние здоровья, администрация СИЗО решила посадить со мной в камеру ещё одного мусульманина, который ухаживал бы за мной.
Утром 13.12.03 г. меня вновь вывели из камеры и спустили в ту же комнату. На этот раз здесь находились трое сотрудников УБЭиУТ МВД РД Амирбеков Ильмудин, Саидов Шамиль и ещё один палач, которого они называли по имени Ахмед. Эти трое стали избивать и пытать меня так же, как и их коллеги из Ульяновска, надевая на голову чёрный целлофановый пакет, перекрывая поступление кислорода и методично нанося удары твёрдой бутылкой по голове, печени, правой почке и по коленным суставам ног. Я был весь в крови и терял сознание. Они требовали от меня признаться в совершении взрыва 9 мая 2002 года в Каспийске и участии в НВФ. Моё алиби их не устраивало, и они говорили, что не просто так прилетели из Дагестана, через Москву и Ульяновск, в Мордовию. Что у них есть поручение – приказ министра внутренних дел РД Магомедтагирова во что бы то ни стало добиться от меня признательных показаний. Иначе обещали закопать меня в мордовских лесах.
15.12.03 г. я написал заявление на имя прокурора по надзору Сараева. Это был понедельник. С этим заявлением я вышел на приём к начальнику СИЗО, который, конечно же, знал обо всём, что происходило со мной, но не принимал никаких мер, чтобы остановить этот беспредел. Для него я был всего лишь «боевиком» и «террористом», с которым так и нужно поступать. Пообещав мне во всём разобраться, этот слуга дьявола в облике ангела сказал, что прокурор посетит СИЗО на днях и просил передать заявление лично в руки. Я с заявлением в руках вернулся в камеру, полагая, что скоро сам лично передам его прокурору. Однако 18.12.03 г. меня «неожиданно» вывезли в ИВС при УВД г. Ульяновска, где в тёмной сырой камере продержали до 29.12.03 г. Из СИЗО УФСБ по РМ меня забирал шамановский спецназ который всю дорогу меня бил и оскорблял. На протяжении 11 суток, которые я провёл в Ульяновском ИВС, меня избивали и пытали Амирбеков, Саидов и некто Ильич…
К вечеру того дня мы прилетели в Махачкалу. В ту же ночь встречавшие нас в аэропорту сотрудники УБЭиУТ доставили в СИЗО-1 г. Махачкалы. На следующий день, 21.01.04 г. начальник оперативного отдела СИЗО-1 Чанкаев Алибек вызвал меня к себе в кабинет и начал задавать провокационные вопросы, обвиняя меня в совершении теракта в Каспийске. В тот же день из карантина меня перевели в сырую, с бетонными полами и канализацией перед дверью, откуда постоянно исходило зловоние от фекалий, двухместную камеру № 32. Через три дня меня из СИЗО вывезли в здание УБЭиУТ, где на 4-ом этаже целыми днями держали прикованного наручниками к большому сейфу в одном из кабинетов этого управления. Утром меня вывозили, а вечером привозили обратно в СИЗО. Так продолжалось с 24.01.04 г до 29.01.04 г., пока не убили начальник Кировского РОВД полковника Аджаматова. После его убийства меня перестали вывозить из СИЗО, в целях собственной безопасности.
31.01.2004 г. следователь Казиев Камиль и сотрудник УБЭиУТ Амирбеков Ильмудин в последний раз навестили меня в СИЗО-1 г. Махачкалы. Они пришли для того, чтобы закрыть дело. Я должен был расписаться в том, что я ознакомился со всеми материалами дела и согласен с тем, чтобы передать его в суд. Казиев в этот день купил и принёс Коран с комментариями на араб. яз., который подарил мне, а Амирбеков стоял самодовольный и торопил меня с закрытием дела. Я расписался и они ушли. Больше я их не видел. Хотя Саидов Шамиль и появлялся после этого неоднократно и в 2004 г., и в 2005 г. с различного рода постановлениями из Ульяновского обл. суда, копии которых он мне вручал в СИЗО-1. Начинался долгий, тяжёлый и затяжной судебный процесс по Каспийскому делу. Целая история.
Я не торопился подписывать бумаги о том, что ознакомился со всеми материалами дела, т.к. в действительности я с ними не был ознакомлен и хотел, чтобы мне дали время на ознакомление. Но у следствия не было времени, они сделали своё чёрное дело по фальсификации, выполнили всю грязную работу и им оставалось лишь отчитаться перед своими хозяевами терроропроизводителями в лице министра внутренних дел РД Магомедтагирова, первого заместителя генерального прокурора Колесникова и прокурора РД Яралиева. Впереди их ждал «успех» – реляции, ордена, медали и повышения по служебной лестнице, а меня – длительный и изнуряющий судебный процесс по всем статьям обвинения.
Перед тем, как подписать бумаги о том, что я ознакомился со всеми материалами дела и согласен с тем, чтобы дело передали в суд, я задал несколько вопросов Амирбекову и Казиеву. В частности, я спросил Амирбекова: «Как вы будете отвечать перед Всевышним за всё то, что совершили?», на что он ответил: «Ты, давай, подписывай, а мы «там» как-нибудь ответим». Затем я обратился к Казиеву: «Камиль, ты-то знаешь, что я не имею никакого отношения к теракту?». Он сказал: «Да, я знаю, что ты не виноват, поэтому я и отказался предъявлять тебе обвинение, хотя сам Яралиев вызывал меня к себе и угрожающе требовал от меня, чтобы я предъявил его тебе и как старший следователь подготовил и подписал обвинительное заключение по этому делу. Но я не сделал и не буду делать этого..». Моей просьбе явиться в суд и рассказать обо всём этом в суде Казиев вежливо отказал, заявив, что он сделал максимум того, что было в его силах…