абхазия серая баба история
Почему Серая Баба и Тещин язык?
Историческое название горы Баграта звучит по-абхазски Атәыла абаа, рассказал известный абхазский историк, научный сотрудник Абхазского института гуманитарных исследований Руслан Гожба. На русском языке это означает «крепость страны». Такое обозначение связано с расположением в стратегически важном месте.
«Там вход в Абжаквинское ущелье, дальше идет мост. Фактически город уходил туда. Здесь была торговая пристань, торговые дела, а в случае опасности народ уходил в ущелье. Там было легче воевать, и защита была больше», — пояснил ученый.
В своих воспоминаниях об Абхазии российский генерал Василий Осипович Бебутов оставил рассказы глубоких стариков об этом месте. Их сведения подтверждаются и историей, отметил Руслан Гожба.
«Старики рассказывали, что в этом ущелье, где замок Баграта, мост, по реке Басла был некогда, в давние-давние времена очень богатый город. До сих пор, писал он, находят большое число изделий из драгоценных металлов вплоть до того, что стаканы и тарелки у жителей этого города были из золота», — сказал историк.
Живописный мыс Серая Баба получил в народе такое название из-за художницы польского происхождения. В 1920-х годах она поселилась в этом красивом и спокойном месте. Абхазское обозначение этой части побережья переводится на русский язык как «ложная вышка».
«Эта местность очень красива, на берегу много пещерок и прямо на платформе стоит храм IX-X века, эпохи Абхазского царства. Сама местность по-абхазски называлась Аилага абыҟә, «ложная вышка» в переводе. Там много рифов и там ставили ложный маяк. Корабль шел на него, пираты брали его в кольцо, в плен. Часто так заманивали противника, когда враг шел морем. Исторически это подтверждается. В середине IX века был поход византийцев на Абхазию. Три похода было, два с суши. Они потерпели поражение. Но в третий раз они пошли морем и сушей, шедшие с моря погибли все, никого не осталось. Благодаря таким методам были уничтожены враги», — рассказал Руслан Гожба.
Извилистый участок дороги между Сухумом и Новым Афоном известен в народе как Тещин язык. Это название, как отметил историк, появилось в 1950-х годах. С чем оно связано, когда и кто гору Баграта стал именовать именно так, историк Руслан Гожба рассказал в интервью.
Почему Серая Баба и Тещин язык?
В Абхазии немало всем известных народных топонимов, однако мало кто знает, как они появились. Историк Руслан Гожба рассказал в радиоинтервью Наале Авидзба о том, что скрывается за названиями некоторых мест.
Историческое название горы Баграта звучит по-абхазски Атәыла абаа, рассказал известный абхазский историк, научный сотрудник Абхазского института гуманитарных исследований Руслан Гожба. На русском языке это означает «крепость страны». Такое обозначение связано с расположение в стратегически важном месте. «Там вход в Абжаквинское ущелье, дальше идет мост. Фактически город уходил туда. Здесь была торговая пристань, торговые дела, а в случае опасности народ уходил в ущелье. Там было легче воевать, и защита была больше», — пояснил ученый. В своих воспоминаниях об Абхазии российский генерал Василий Осипович Бебутов оставил рассказы глубоких стариков об этом месте. Их сведения подтверждаются и историей, отметил Руслан Гожба. «Старики рассказывали, что в этом ущелье, где замок Баграта, мост, по реке Басла был некогда, в давние-давние времена очень богатый город. До сих пор, писал он, находят большое число изделий из драгоценных металлов вплоть до того, что стаканы и тарелки у жителей этого города были из золота», — сказал историк. Живописный мыс Серая Баба получил в народе такое название из-за художницы польского происхождения. В 1920-х годах она поселилась в этом красивом и спокойном месте. Абхазское обозначение этой части побережья переводится на русский язык как «ложная вышка». Полную версию беседы с Русланом Гожба слушайте здесь>> «Эта местность очень красива, на берегу много пещерок и прямо на платформе стоит храм IX-X века, эпохи Абхазского царства. Сама местность по-абхазски называлась Аилага абыҟә, «ложная вышка» в переводе. Там много рифов и там ставили ложный маяк. Корабль шел на него, пираты брали его в кольцо, в плен. Часто так заманивали противника, когда враг шел морем. Исторически это подтверждается. В середине IX века был поход византийцев на Абхазию. Три похода было, два с суши. Они потерпели поражение. Но в третий раз они пошли морем и сушей, шедшие с моря погибли все, никого не осталось. Благодаря таким методом были уничтожены враги», — рассказал Руслан Гожба. Извилистый участок дороги между Сухумом и Новым Афоном известен в народе как Тещин язык. Это название, как отметил историк, появилось в 1950-х годах. С чем оно связано, когда и кто гору Баграта стал именовать именно так, историк Руслан Гожба рассказал в интервью.
Гудаута
Гудаута
Находится в 40 километрах от Сухума, Это на редкость уютное курортное место на берегу моря.
Название города Гудаута произошло от протекающей здесь же реки Гудоу. Так говорят ученые, а в народе любят рассказывать историю о любви молодого певца Гуды к княжне Уте, любовь эта закончилась трагической гибелью обоих на берегах этой речушки.
Территория Гудаутского района в начале нашего летоисчисления была обжита абхазскими племенами абазагов, занимавшихся земледелием, охотой, рыболовством.
В XIII-XIV веках итальянские купцы превращают Гудауту в торговую факторию, названную ими «Каво-де-Буксо» (Пальмовая гавань).
В дальнейшем на протяжении почти трех столетий Гудаута нигде не упоминается, видимо, потому, что жители переселились в предгорную зону. И лишь в начале XIX века в этой местности вновь появляются люди.
Интересно предание, о происхождении названия «Гудаута».
В действительности название Гудаута происходит от речки Гудоу, протекающей через город.
В поселение городского типа Гудаута превратилась примерно в середине XIX столетия. В это время в местечке была лишь одна улица, застроенная лавками и небольшими деревянными домами. Даже в начале XX века, Гудаута оставалась захолустным городком. Но Гудаута снискала себе славу одного из лучших мест отдыха.
Лыхны
Достопримечательностью села является комплекс, в который входит дворец владетельных князей Абхазии X в., и хорошо сохранившийся действующий купольный храм Успения Богородицы Х-ХI вв. с богатой фресковой росписью XIV в. На одной из стен храма сохранилась надпись, сообщающая о появлении кометы Галлея в 1066 г.
Ежегодно в октябре, согласно древней традиции, на поляне в Лыхнаште отмечается праздник урожая, в ходе которого представители разных районов Абхазии состязаются в верховой езде. Исполняются песни и танцы, демонстрируются изделия народного творчества и блюда национальной кухни.
Зана из Тхина: кем на самом деле была странная женщина, жившая в плену у абхазского князя?
Одна их самых живучих легенд нашего времени — йети, или «снежный человек». Множество людей утверждает, что видели этих созданий своими глазами, но точных доказательств существования снежных людей все еще нет. Кроме одного — в середине XIX века в Абхазии проживала необычная женщина, похожая на йети. И даже оставила потомство.
Зана – кавказская «снежная женщина»
В 60-х примерно годах XIX века в лесистых горах Абхазии охотился какой-то князь. И не раз видел огромное существо, похожее то ли на человека, заросшего волосами, то ли на обезьяну, бегавшую на двух ногах. В Абхазии не сомневаются в том, что в горных ущельях живет чудище абнауаю. Князь понял, что перед ним это самое диковинное существо и распорядился поймать его. Охотники выполнили приказ, причем довольно оригинальным способом – бросив на поляне пропахшие потом штаны. Абнауаю заинтересовался, вышел на запах, стал заниматься пестрой тряпкой. Тут-то его и схватили. Впрочем, не его, а ее. Абнауаю оказался женщиной. Князь подарил диковину своему другу, тот – еще одному. Так пленница оказалась в селении Тхина у помещика Генабы. «Снежную женщину» назвали Заной.
Зана была высокой – два метра, и очень сильной. Все ее тело покрывала густая шерсть бурого цвета. Волосы на голове были черными. На лице волосы тоже росли, но редко. Нижняя часть лица выдавалась вперед, как у обезьяны. Еще старожилы Тхины описывали огромную грудь, очень крупные зубы, длинные ноги со здоровенными ступнями. Пальцы на ногах Зана могла раздвигать очень широко. Кожа у нее была черного цвета.
Оказавшись в неволе, Зана поначалу вела себя очень буйно, ее пришлось посадить в специальную клетку из толстых бревен. Потом привыкла, стала брать еду и слушаться хозяина. Тогда ее перевели в жилище из плетеных прутьев. Зана выкопала себе яму в земле и там спала. Когда она окончательно обвыклась, Генаба стал отпускать ее побегать вокруг селения и искупаться горной реке, что она очень любила. Говорить Зана так и не научилась, выполняла простую работу, перенося тяжести, слушалась только хозяина, легко впадала в ярость. В селении ее боялись. Впрочем, как выяснилось очень скоро, не все. Зана, живя в Тхине, не менее пяти раз становилась матерью. Ее любовниками были разные мужчины, бытовала легенда, что Генаба и его собутыльники специально для этого опаивали беднягу.
Родив первого и второго малыша, Зана отнесла их к реке и окунула в холодную воду. Дети умерли, и впоследствии у нее стали отнимать новорожденных, которые выросли и стали совершенно нормальными людьми. Старожилы говорили о четырех детях Заны – двух дочерях и двух сыновьях. Что стало со старшими детьми Заны неизвестно, но ее младший сын по имени Хвит прожил в селении Тхина всю жизнь, и умер уже в советское время. После него остались дети, в том числе и дочь Раиса.
И Зана и Хвит были похоронены на местном кладбище.
Эта удивительная история заинтересовала криптозоолога Бориса Поршнева, который в 60-х годах побывал в Абхазии, расспрашивал старожилов, особенно тех, кто лично знал Хвита, и даже отыскал аксакала, который в детстве видел саму Зану. После этого «снежной женщиной» из Абхазии занимался кандидат исторических наук, директор Международного центра гоминологии Игорь Бурцев. Он предпринял попытки отыскать останки Заны, проводил раскопки на кладбище Тхины, но смог найти лишь могилу младшего сына Заны. Череп Хвита был доставлен в Москву. Бурцев общался и с внучкой Заны, Раисой Хвитовной, которая работала на почте. В облике этой женщины Бурцев усмотрел негроидные черты, но в целом, ничего необычного не было.
Зана – слабоумная негритянка.
Эта версия не так уж невероятна, как может показаться. Дело в том, что в Абхазии издавна живет небольшая этническая группа абхазских негров. Одни выводят их происхождение еще со времен античности, мол, обосновались здесь когда-то выходцы из Эфиопии, другие говорят, что в XIX столетии какой-то из местных помещиков приобрел себе рабов на плантации цитрусовых. Как бы то ни было, неграми в Абхазии никого особенно не удивишь. Зана была чернокожей, и ее потомки имели негроидные черты. Что же до волосатости, то писатель Фазиль Искандер, который тоже занимался этой историей, предполагает, что старожилы приписали Зане такой облик, чтобы порадовать исследователей, которым ну очень хотелось отыскать в Абхазии «снежного человека». Бурцев в свое время передал фрагменты черепа Хвита профессору Оксфордского университета Брайану Саксу для генетического анализа. В 2015 году Сакс опубликовал результаты экспертизы. Зана, по его словам, была «стопроцентной африканкой». При этом он указывал, что матушка Хвита не имела генетического сходства ни с одной из ныне живущих африканских групп.
Зана – реликтовый гоминид, возможно, неандерталка.
Альтернативная Абхазия
В очередной раз мы пересекли границу Абхазии 12 октября 2013 года в пасмурный полдень. На «нашей» стороне построили новый пропускной терминал, очень просторно и удобно, народу мало. Моё настроение при въезде на благословенную землю было подпорчено состоянием велосипеда: новомодная воздушная вилка спустилась, переключатель рассторился и это всё обещало мне большие проблемы на предстоящем горном рельефе. Хорошо, что первоочередной моей целью были поиски достопримечательностей, а не эйфория от свистящих спусков. Поэтому я решила, что буду ездить аккуратненько и переключаться «вручную», т. е. пинком. В боковом кармане рюкзака еле умещались карты и распечатки с описаниями, навигатор был забит «подробной» картой Абхазии и точками. Жизнь в предстоящие пять дней обещала быть насыщенной.
Потянулась привычная дорога до Гагры, чуть тронутая осенью. Синее море, краснеющий гранат, острые кипарисы, заснеженные вершины неожиданно выделялись на облачном небе. Ленивое автомобильное движение. Столовая номер один, гостеприимный армянский дом, где мы останавливаемся уже как на своей второй родине, или не знаю, как сказать точнее. После быстрого заселения и обеда я тащу своих спутников по своему первому делу: искать исторические опоры, оставшиеся от Индо-европейской телеграфной линии, которая проходила через Гагру в конце 19-го века. Результат отрицательный: ничегошеньки не осталось. Тогда поехали на разрушенную станцию «Гагрипш», найти заложенный там геокешерский тайник. Изрядно полазили по заросшему ежевикой перрону и красивому зданию станции, превращенному в туалет. Результат снова отрицательный: тайник оказался давно разграбленным. Ну ничего, впереди еще пять дней сплошных поисков! Что-нибудь да найдём. Разминкой дня стал пеший подъем от Водолечебницы через заброшенные мандариновые сады до верхней объездной дороги, откуда мы спустились по хорошему асфальту прямо к своей калитке, когда над городом уже сгущалась ночь.
Утром следующего дня, часов в 9 (поздновато однако) выехали в сторону Нового Афона. В качестве очередного квеста значилось прохождение дороги Мысра — Гудаута «не по трассе», как у нас говорят. Мысринский заповедник я уже описывала в самом первом отчете, место красивейшее и уникальное! Конечно, сам посёлок разрушен войной, но природа!. В Абхазии открыт сезон охоты на витютней, поэтому по всему «заповеднику» слышна стрельба. Мы спускаемся до знаменитых развалин древнего храма на мысе Амбара. Попутно обнаруживаем, что мост на асфальтовой дороге в сторону Гудауты разрушен наводнением. Так что проезд теперь только через храмовую поляну, а речку — вброд!) Спасибо, что воды мало. Переходим, наслаждаемся осмотром древних руин и зеленого морского пляжа.
И тут происходит колоритная встреча с местным населением: прямо на нас выходят три охотника в камуфляже,с ружьями наперевес (без витютней). Один из них оказывается заядлым туристом и мы с ходу получаем консультации и инструкции по пешим походам в местных горах, а так же предложение о ночевке на базе. Два других охотника быстро накрывают «поляну» на берегу моря в ожидании приезда «депутата госдумы». Нас приглашают поесть, а Диму — еще и выпить. Сала попробовали, пить отказались. Заметив недешёвую машину, на которой джигиты приехали на охоту, я стала выпрашивать компрессор, накачать вилку. На что один из них, самый колоритный, ответил, что компрессоров они не держат, а если спустит колесо, то выбрасывают машину и покупают новую. Компрессора не оказалось и у вскоре прибывшего на место «охоты» депутата. Зато пообщались и пообедали.
Потеряв на этом кучу времени, двинулись дальше на Гудауту. Дорога петляет по пригоркам вдоль моря, постоянно открываются красивые панорамы. Наконец, выкатываемся вновь на сухумское шоссе в 10-ти км от Гудауты. Переехав мост через Хипсту, вновь углубляемся в посёлок, к морю. Очередная достопримечательность — мыс Серая Баба, где сохранились руины еще одного небольшого храма. Территория вокруг мыса закрыта по случаю размещения там военного аэродрома, но нас пропускают, после выяснения цели путешествия. Вскоре мы находим среди леса древние постройки, а так же заброшенные остатки то ли лагеря, то ли турбазы невдалеке. Вид на море отсюда очень красив! Только мы собрались ехать дальше, из лесу появился полупьяный баморец, который сразу стал настойчиво и многословно предлагать услуги экскурсовода по древностям. В качестве доказательства чистоты своих намерений, показал еле заметное изображение византийского креста на каменной кладке, а так же обещал еще какой-то «древний колодец 4-го века» неподалёку, но идти с ним до колодца я не решилась. Быстро распрощались и покатили назад, к трассе.
Руины рама на м. Серая Баба
Уже давно перевалило за полдень, но сегодня еще значилось посещение крепости в Абахуамца. Слева по движению, на обочине стоит указатель : «Крепость 6-8 век». И поворот в неизвестность.. Все устали и проголодались, но дело прежде всего! И мы начали подъем в горы. Когда кончилась однозначная дорога, я стала приставать с расспросами к редко встречающимся местным. Все очень охотно объясняют, взамен отвечаю на стандартные вопросы «откуда едете- сколько стоит — сколько скоростей». Мимо проплывает интересный быт сельских жителей среди мандаринов, хурмы и разнообразной скотинки. Над всем этим — горы, горы, горы.. Когда точка «КРЕПОСТЬ» на навигаторе становится совсем близко, а дорога упирается в равнозначную развилку, появляется молодой абхазец с видом человека, отправляющегося спать. В сотый раз спрашиваю о местоположении объекта. Оказывется, это и есть «комендант» искомой крепости, но она уже закрыта (а мы-то думали, что руины заброшены!). Ну ладно, так и быть, ради наших трудов он её откроет.. Посещение с беглым рассказом обходится в 150р с носа. Но мне лично денег для этих людей не жалко, где им еще заработать? Поднимаемся на башню, смотрим вниз с отвесного обрыва, любуемся панорамой с видом на долину Аапсты и море. Повсюду дух богатой истории этих земель! Уставший от посетителей потомок древних владетелей Абахуамцы сопит внизу на скамейке, пока мы лазим по стенам крепости и спускаемся посмотреть страшную темную пещеру внизу. Солнце уже садится, и мы спешим в обратный путь. Уже в сумерках въезжаем в Новый Афон и почти сразу получаем хороший совет по поводу устройства на квартиру к русской семье на ул. Чанба.
На следующее утро снова ранний подъем по команде! Планируется круговой маршрут по разбросанным в горах хуторам под единым названием Анухва. В этой самой Анухве, судя по статьям из интернета, куча разных древностей. Но точного местоположения их нигде не описано, поэтому я полагаюсь на удачу и мы едем. Сначала немного поднимаемся в сторону Иверской крепости и сразу же сворачиваем налево, по указателю «Три Котла». Это есть начало нижней дороги на Анухву. Дорога очень живописна, стеснена скалами с одной стороны, обрывом с другой, а сверху смыкаются самшиты. Через пару километров — спуск к реке (та самая Псцырха), где начинается узкий каньон с «котлами» и водопадами. Приходится замочить ноги повыше колена, чтобы пройти по небезопасному стремительному руслу метров 200 и полюбоваться высокими утесами и игрой камней и воды. Очень красивое место, рекомендую! Оборудована нехитрая кафешка для туристов, но в октябре уже всё вымерло.
Выползаем обратно на дорогу и продолжаем путь наверх. Мимо трека проплывают поставленные дома точки «пещера» и «Храм», вразумительной дороги к указанным объектам я не вижу. Ладно, отложим на грядущие времена. Наконец, закатываемся в Верхнюю Анухву, где нас встречает мощный родник и заброшенное здание монастыря, не очень древнее, думаю, не старше 19-го века. Здание довольно большое, с куполом, три-четыре этажа. Всё разрушено, внутри вода и грязь.. Едем дальше, местные жители заняты уборкой винограда, сидят на высоких орешниках, куда вьются лозы, и перекрикиваются между собой. Всё население сидит на деревьях. Я кричу наверх, спрашиваю дорогу на Веселовку (северо-западная часть Анухвы, где раньше жили русские). Получив путанные объяснения, продолжаем путь в указанном направлении. Один из селян угощает нас виноградом.
В Веселовке, согласно всеведущему интернету, находились «руины храма». Сам поселок состоял из 10 домов примерно. Где тут быть древним руинам? Сразу же направляюсь к колоритному армянину, курящему трубку на пороге своей халупы. Хриплым голосом армянин уверяет, что все развалины давно заросли колючками и мы их никогда не найдём.
В общем, богатые древности разбросанного над Новым Афоном села Анухва нам так и не открылись. Полагаю, мы были последними зрителями остатков веселовской башни-храма, в следующем году кладку наверняка окончательно смоет каким-нибудь весенним паводком. А когда еще какие-то безумные искатели древностей доберутся в эту глушь?
Теперь остро стала задача вернуться обратно на трассу через Нижнюю Анухву. К почти полностью заброшенным поселкам мы уже привыкли, но на очередной развилке нам встретился очень антуражный дворик, похожий на свалку антиквариата. Одинокий деревянный домик стоял посреди гор разнообразного хлама: тележных колес, веревок, лошадиных упряжей и прочих непонятных изделий из дерева и железа. Во всем этом нагромождении, однако, был виден некий порядок, который не позволял назвать это жилище бомжатником. Посередине этого натюрморта возвышалось очень старое дерево с мощной корневой системой, выходящей из-под земли наружу клубком толстых корней. На дерево так же были навешаны разные предметы. Кругом — ни души. И куда только не занесет Велоразведку! Пока мы рассматривали весь этот музей под открытым небом, из виноградника показалась женщина. Ура, можно спросить дорогу и поболтать! Жительница антикварного дворика охотно поведала нам дорогу и пригласила на кофе. Кофепитие в такой обстановке, наверное, было бы очень интересным мероприятием! Но мы отказались, боясь не успеть спуститься до темноты.. До сих пор меня преследует мысль, что следовало бы согласиться. Какая еще радость может быть у одиноких жителей разрушенных сёл, как не общение с приезжими из далёких шумных городов?
Наконец спуск и трасса. У самого выезда на шоссе обнаруживаем что-то вроде военного склада, заваленного гильзами от гаубиц. Гильз так много, что остается только фантазировать, сколько разрухи принесли с собой эти выстрелы. На трассе нас встречает ярко-красный закат. Эвкалиптовые деревья залиты алыми отсветами. Перед закатом мы еще успеваем пробежаться на станцию Псцырха и плотину с водопадом. Над Новым Афоном вновь спускается ночь.
Но всё же приходится когда-то двигаться дальше и мы вновь вернулись на трассу. Теперь оставалось только пересечь реку по высокому мосту и оказаться в Сухуме. Расстрелянная столица понемногу оживала, по сравнению даже с прошлым годом, людей стало больше, а центр и вовсе походил на европейский город. Вечерело, надо было искать ночлег, но такого количества объявлений о сдаче жилья, как в Гагре или Новом Афоне, не было видно. Помыкавшись до темноты, мы наконец обнаружили гостинницу «ИнтерСухум» и наплевав на цены, сняли трехместный номер на две последние ночевки. Позже оказалось, что основная масса жилья сдается на противоположном конце города, вдоль бывшего Кодорского шоссе (теперь оно называется как-то по-другому). Конечно же, Каманы пришлось перенести на следующий день, что провалило мою мечту о Военно-Сухумской дороге. Но Каманы не посетить нельзя! Это святое и вместе с тем трагичное место, придает смысл каждому нашему путешествию по абхазской земле. Поэтому на пятое утро нашего пребывания в Абхазии мы направили своих коней по уже известной дороге, которую я описывала в отчете «Абхазия. Война и святыни». С тех пор мало что изменилось: всё те же стёртые с лица земли грузинские сёла и огромные, богатые кладбища в мраморе и граните. В монастыре мои спутники услышали историю, поразившую и меня тоже. Оказалось, что Шрома и Каманы до войны были весьма зажиточными сёлами, в которых кипела весёлая жизнь. Многочисленные граждане жили в богатстве и беззаботности, полностью презирая святыни, находящиеся практически рядом: в храме даже в воскресные дни едва ли набирался десяток прихожан. И вот, былое человеческое величие лежит в руинах и запустении, среди которого, словно памятник наказания, возвышается одинокий купол монастыря.
Посетив монастырь, я потащила группу к «месту обретения» главы Иоанна Предтечи не по дороге, как предполагалось ранее, а по горной тропе, которой ходили паломники. Ох и натаскались мы велосипедов. Подъем оказался весьма крутым. Но всё-таки через час мы прибыли на место. К самой нише в скале, где потора тысячелетия назад была найдена святыня, ведет длинная металлическая лестница, сваренная из арматуры. По рассказам паломников, на такие дорогостоящие работы совсем недавно решился один абхазский богатей, после полученного во сне откровения. По очереди забираемся на лестницу, ступенек двести, чтобы посмотреть на цель сегодняшнего путешествия.
Во как! Абхазская милиция нас бережет! Это вам не попсовые Гагры или Рица, впереди действуют только законы гор. Поворачиваем в легендарное ущелье, откуда веет холодом и неизвестностью. Кругом всё та же разруха, окаймленная высокими горами. Впереди — серебристые хребты Домбая, по бокам — разбросанные домики одного селения, плавно переходящего в другое. В зеленых зарослях скрыты древности, которые нам, увы, некогда искать. Решаю ехать вперед до 6-ти вечера, а затем поворачивать назад. В результате мы успеваем переехать мост в селение Мерхеул, посмотреть небольшую Георгиевскую церковь, потом еще немного вперед. и всего одного километра не хватает до начала древней Келасурской стены. Бьет шесть-ноль-ноль и приключения заканчиваются. Возвращаемся в Сухум.
Наутро я чувствую себя плоховато, после такой разведки можно и слегка приболеть. До самого выезда из гостинницы валяюсь в кровати и сами собой отменяются последние пункты путешествия: мост царицы Тамары и Замок Баграта. Впрочем, об этом я не сильно переживаю. Перед самым поездом собираю все силы, чтобы проехаться еще на улицу Чочуа 65, взглянуть на свою любимую тему уходящего сезона — здание Сухумского отделения Индо-Европейского Телеграфа. Красивый дом с полуразрушенной аркой доживает свой 143-й год. Сколько ему еще осталось?
На пустой разграбленной станции нас ожидает единственный в Абхазии поезд — «дизель-электровоз» Сухум — Москва. 13 часов — и мы в совершенно другом мире, где хоть и прохладно, но зато уютно и безопасно.