асаф мессерер биография личная жизнь
Асаф мессерер биография личная жизнь
Asaf Messerer
Он был великим танцовщиком и стал великим балетным педагогом. Его класс славился тем, что танцовщики, которые занимаются по его методу, почти не имеют травм.
Асаф Мессерер родился 6 (19) ноября 1903 года в Вильно. Его отец был зубным врачом, он получил медицинское образование уже в зрелом возрасте, будучи отцом четверых детей, и со всей семьей переехал в Москву, где родилось еще четверо. Из восьми пятеро посвятили себя искусству. Асаф и Суламифь Мессереры стали артистами балета, Азарий и Елизавета – драмы, Рахиль – кино.
Огромное влияние на мальчика оказывал его старший брат Азарий, будущий актер Художественного театра (он играл под фамилией Азарин). Именно он впервые привел Асафа на балет. Это была «Коппелия». Старшая сестра Рахиль (в будущем – мать Майи Плисецкой) пошла с ним в Хореографическое училище при Большом театре. Однако Асафу в то время было уже шестнадцать лет, и в училище его не приняли.
В те годы в Москве существовало множество частных студий, где преподавали классический танец. Мессереру повезло – в пятнадцать лет он попал туда, где его действительно могли обучить азам балетного искусства. В этой студии преподавала бывшая балерина Шаломытова, которая была неплохим педагогом.
Вскоре Асаф Мессерер при содействии замечательного балетмейстера и педагога Александра Горского, искавшего по частным студиям талантливую молодежь, был принят в Хореографическое училище при Большом театре. Балет стал его истинной страстью, и он все свои силы отдавал учебе. Ему предстояло освоить программу восьми лет за один год. Условий для занятий, конечно, не было. Как потом писал Мессерер в своей автобиографической книге: «Голод был самый настоящий. «Восьмушка» хлеба в сутки. Голод и холод. Единственная «буржуйка» отапливала школьный зал. Сначала на нее ставили лейку со снегом. Потом талой водой поливали пол, чтоб не было скользко, и она тотчас замерзала лепешками».
Эксперимент Горского оказался удачным. В мае 1921 года после выпускных экзаменов многие ученики его «взрослого» класса были приняты в Большой театр. Среди них был и Асаф Мессерер.
Сначала он, как принято, выступал в кордебалете, одновременно продолжая учиться и совершенствовать свое хореографическое мастерство. От природы Мессерер отнюдь не обладал выдающимися данными, а его небольшой рост всегда делал для него затруднительным выбор партнерши. Однако все эти природные недостатки компенсировались великолепным прыжком и большой физической выносливостью. Невероятно мощные и высокие прыжки стали визитной карточкой Мессерера.
Вскоре способный и старательный артист был замечен руководством театра, и ему стали поручать уже более значительные партии. Очень интересным оказалось его динамическое решение партии Океана в балете «Конек-Горбунок». Невысокий худощавый Мессерер прекрасно понимал, что его физические данные не позволяют ему создать классический образ Океана, исполненный мощи и внушительности. Поэтому он постарался создать более динамичный образ за счет мужественных, сильных прыжков и подвижности, напоминающей водоворот. Он много танцевал – в «Лебедином озере», «Корсаре», «Волшебном зеркале». Большой радостью для артиста было получение им роли Колена в «Тщетной предосторожности» – одной из любимых его партий. И всюду Мессерер, сохраняя безупречность техники, вносил какие-либо новшества, усложняя и развивая хореографию.
Однако многие старые каноны балета не удовлетворяли творческую молодежь. Она создала Мастерскую драматического балета. Мессерер принимал участие во всех начинаниях Мастерской, здесь он впервые попробовал свои силы в качестве хореографа, поставив несколько концертных номеров и детский одноактный балет «Война игрушек».
Уже с восемнадцати лет Асаф Мессерер начал свою педагогическую деятельность. Впоследствии, когда был создан Хореографический техникум, Мастерская драматического балета перешла в него практически в полном составе. С первых дней существования техникума Асаф Мессерер начал преподавать там классический танец.
В своей педагогической деятельности Мессерер вначале, конечно, подражал Горскому в ведении балетного класса. А деятельность эта была очень напряженной. В 1923 году двадцатилетний Асаф Мессерер преподавал в Хореографическом училище при Большом театре, Хореографическом техникуме имени Луначарского и в Государственном техникуме кинематографии.
Очень интересным стало сотрудничество Мессерера со знаменитым театральным режиссером-новатором Всеволодом Мейерхольдом. Оно началось с приглашения Мессерера поставить танцы к одному из его спектаклей – «Учитель Бубус». Мейерхольд стремился к созданию синтетического театра, в котором каждый актер должен был суметь пластически выражать сущность воплощаемого им образа. Мессерер стал сопостановщиком Мейерхольда во множестве его спектаклей, а в «Даме с камелиями» артист танцевал и сам.
Стремление к новизне, современности тематики в балете привело в 1926 году к созданию нового балета «Красный мак», в котором на сцене появлялись не «зефиры и амуры», а портовые рабочие, матросы и другие персонажи реальной жизни. Мессерер танцевал в этом балете Китайского божка и танец с лентой, ставшие фактически самостоятельными номерами. Экзотика новых движений дала возможность Мессереру в полной мере проявить свой талант, выразительную пластику, а в особенности – продемонстрировать великолепные прыжки.
Однако после «Красного мака» Мессерер вскоре почувствовал, что его развитие как танцовщика тормозится из-за отсутствия соответствующего репертуара. Такая ситуация была следствием общего положения не только в хореографии, но и в искусстве того периода. От искусства стала требоваться фотографическая точность, которая противоречит самим законам творчества. От балета требовалась иллюстративность, соответствующая жизненным реалиям.
Мессерер добросовестно продолжал исполнять то, что ему предлагали, внося в небольшие эпизоды творческие элементы. После лирического Зигфрида в «Лебедином озере» он блестяще исполнил партию Базиля в балете «Дон Кихот». Она стала одной из самых любимых ролей танцовщика. Он постоянно работал над ней, вводил новые мизансцены, изменял хореографию. Роль была в репертуаре артиста на протяжении двадцати пяти лет. Впоследствии Мессерер поставил «Дон Кихота» на сцене Харьковского театра оперы и балета, куда был послан для того, чтобы создать в театре полноценную балетную труппу.
Он ставил концертные номера, один из которых, «Футболист» на музыку А. Цфасмана, впервые показанный в 1930 году, имел огромный успех.
Вместе с сестрой Суламифь он гастролировал в прибалтийских странах, в Швеции, Дании, Берлине, Париже. Перед выступлениями в Париже импресарио танцовщиков очень беспокоился из-за отсутствия рекламы. Тогда артисты предприняли небывалый шаг – они пригласили на свои репетиции всех желающих. После этого залы на их выступлениях были переполнены.
Сразу после возвращения в Москву Мессереру пришлось с нескольких репетиций войти в балет «Пламя Парижа», где он должен был танцевать партию Филиппа попеременно с Вахтангом Чабукиани. Потом начались репетиции балета «Светлый ручей» на музыку Дмитрия Шостаковича. Наивность сюжета Мессерера не устраивала. Гораздо больший интерес представляла для него работа над постановкой «Спящей красавицы». В своем прежнем виде балет выглядел несколько тяжеловесно и помпезно, поэтому решили обновить постановку. Новое прочтение «Спящей красавицы» вызвало бурную полемику. Противники изменений утверждали, что нельзя так вольно обращаться с шедевром хореографии, созданным Мариусом Петипа, ставшим почти эталоном. Сторонники новизны говорили, что балет должен развиваться.
Еще одним обращением Асафа Мессерера к классике стала его переделка четвертого акта балета «Лебединое озеро». До того четвертый акт оставался неизменным и включал в себя в основном пантомиму. После работы над «Спящей красавицей» Мессерер, глубоко прочувствовавший музыку Чайковского и вошедший в мир его образов, пришел к выводу, что пантомимическое решение четвертого акта не соответствует общему содержанию балета, его духу. Мессерер, будучи убежденным сторонником того, чтобы в балете все действия, чувства, состояния героев передавались языком танца, переработал этот акт балета, сделав его танцевальным, как и остальные. «Лебединое озеро» с четвертым актом, поставленным Асафом Мессерером, шло на сцене Большого театра на протяжении нескольких десятилетий.
Творческих замыслов у Мессерера было много, но работа прервалась началом Великой Отечественной войны. Осенью артисты Большого театра были эвакуированы в Куйбышев. Мессерер стал художественным руководителем балетной труппы Большого театра. В самом Куйбышеве в то время театра не было. Артистам предоставили здание клуба, Мессереру пришлось заботиться не только о постановке спектаклей, но и о бытовых условиях артистов, о транспорте, о расписании репетиций – больше всего он боялся, что в бездействии артисты потеряют форму.
Результатом напряженной работы стал показ «Лебединого озера», состоявшийся менее чем через два месяца после прибытия труппы в Куйбышев. Вскоре были возобновлены балеты «Дон Кихот», «Бахчисарайский фонтан», «Тщетная предосторожность».
Через некоторое время солистки труппы были отозваны в Москву, где начал работу филиал Большого театра. Асаф Мессерер продолжал обучать молодых исполнителей. Его любимой ученицей и сценической партнершей была молодая способная балерина Ирина Тихомирнова, которая вскоре стала женой своего учителя.
Летом 1943 года настал долгожданный миг возвращения в Москву, в стены Большого театра, где были возобновлены спектакли «Спящая красавица» и «Жизель».
В 1946 году исполнилось двадцать пять лет с начала творческой деятельности Асафа Михайловича Мессерера. С возрастом многие танцовщики технически упрощают свои партии. Мессерер танцевал, не купируя ни одного трудного движения. Для своего юбилейного спектакля он выбрал балет «Дон Кихот», с блеском и энергией молодости исполнив одну из своих любимейших партий – партию Базиля.
Несмотря на возраст, Мессерер продолжал танцевать еще несколько лет, до 1953 года. Дирекция театра не хотела отпускать его со сцены. После этого он еще несколько лет выступал в концертах, а потом полностью посвятил себя педагогической деятельности.
Несколько раз Мессерера, завоевавшего мировую славу, приглашали для постановки балетов за границей. Первой его зарубежной постановкой в 1951 году стал спектакль «Лебединое озеро» в Будапеште. Ставил он этот балет и в Софии, а также в Минске. В 1975 году Асаф Мессерер был приглашен в Варшаву для постановки балета «Коппелия».
В 1961 году Асаф Мессерер вместе с Ириной Тихомирновой был отправлен в длительную зарубежную командировку в Бельгию с необычной задачей. Он должен был организовать в этой стране хореографическое училище. Вернувшись, он продолжал свою работу в Большом театре в качестве педагога и хореографа. Он часто выезжал в качестве хореографа в составе «Большого балета», как стали называть за границей гастрольные группы Большого театра, на зарубежные гастроли. С «Большим балетом» он побывал в Соединенных Штатах Америки, Мексике, Китае, Японии, Австралии. В Австралию Мессерер и Тихомирнова были приглашены давать уроки классического танца. С той же целью в 1988 году он был приглашен в Парижскую оперу.
С началом мировых триумфов «Большого балета» повсюду возник горячий интерес к закулисной кухне танцевального мастерства. В 1960 году Асаф Мессерер скомпоновал сценический вариант урока. Его опробовали в школе, а затем поручили труппе Большого театра и стали включать в программы зарубежных турне. Успех подогревался тем, что для звезд, состав которых постоянно менялся, Асаф Мессерер подбирал наиболее выигрышные комбинации, умело усиливая блеск виртуозных движений исполнительскими качествами артистов и, наоборот, подчеркивая индивидуальность наиболее подходящими артисту па.
С 1923 по 1960 год, без малого 40 лет, он преподавал в Московском хореографическом училище, заставляя порхать по сцене даже самых тяжелых танцовщиков. С 1946 года вёл класс в Большом театре. Его учениками являются такие звезды российской балетной сцены как Владимир Васильев, Михаил Лавровский, Нина Ананиашвили, Раиса Стручкова, Андрис Лиепа, Марина Кондратьева, Борис Акимов, Людмила Семеняка.
Талант Асафа Мессерера как педагога заключался не только в способности наилучшим образом научить артиста хореографической технике или усовершенствовать ее, но и в первую очередь в том, что он умел раскрыть в полной мере индивидуальность каждого своего ученика, найти в нем те грани таланта, которые были присущи лишь этому танцовщику.
Скончался Асаф Михайлович Мессерер 7 марта 1992 года.
Мемория. Асаф Мессерер
19 ноября 1903 года родился Асаф Мессерер, артист балета и балетмейстер
Личное дело
Асаф Михайлович Мессерер (1903 – 1992) родился в городе Вильно. В 1904 году его отец получил диплом зубного врача, дававший право на жительство и практику в Москве, и семья переехала в Москву, в дом в Мыльниковом переулке, недалеко от Чистых прудов. Асаф учился в реальном училище и занимался в нескольких спортивных клубах: бегом, прыжками, фехтованием, теннисом, гимнастикой.
В 16 лет Асаф Мессерер попал на балетный спектакль Большого театра и решил стать артистом балета. Так как в столь большом возрасте нельзя было поступить в балетное училище, он начал заниматься в частной студии Михаила Мордкина, где быстро раскрылось его незаурядное дарование. Чтобы заработать деньги на занятия в студии, Мессерер поступил в танцевальную труппу драматического Театра Художественно-просветительского союза рабочих организаций. В 1919 году по инициативе балетмейстера Александра Горского в Московском хореографическом училище впервые был произведен набор класса для взрослых, куда принимали на конкурсной основе людей, уже имевших некоторую подготовку. Асаф Мессерер успешно прошел испытания и был зачислен в восьмой класс, который вел сам Горский. В 1921 году он окончил обучение и был принят в труппу Большого театра. Сначала танцевал в кордебалете, но уже очень скоро ему поручили первую ведущую партию – Океана в «Коньке-Горбунке».
Среди партий Асафа Мессерера в Большом театре: Колен («Тщетная предосторожность»), Зигфрид («Лебединое озеро»), Принц («Щелкунчик»), сарацинский танец и Бернар («Раймонда»), Петрушка и Арап («Петрушка»), Раб и Пират («Корсар»), индусский танец («Баядерка»), Арлекин («Миллионы Арлекина»), Раб и Океан («Конек-Горбунок»), Франц («Коппелия»), Раб и Иосиф («Иосиф Прекрасный»), Зефир («Теолинда»), Зефир («Эсмеральда»), Голубая птица («Спящая красавица»), Божок, Китайский фокусник и Японский матрос («Красный мак»), Лидийский военачальник («Саламбо»), Базиль, Филипп («Пламя Парижа»). Был ведущим танцовщиком Большого театра до 1954 года.
Уже с 1925 года Асаф Мессерер выступает как балетмейстер. В студии «Драмбалет» он поставил «Войну игрушек» на музыку Шумана, затем «Игры в танцах» и «Спортивные танцы» на сборную музыку. В Большом театре в 1925 году он ставит спектакль Москоского художественного училища «Фея кукол» (под названием «Волшебница кукол», совместно с Е. И. Долинской). В 1930 году на сцене Экспериментального театра – филиала Большого театра – им был поставлен балет «Тщетная предосторожность» (совместно с И. А. Моисеевым). Затем были постановки балетов «Спящая красавица» (1936, 1944, 1952), «Лебединое озеро» (1937), «Класс-концерт» (1962), «На берегу моря» (1953, Вильнюсский театр), «Урок танца» (1960, МХУ; 1961, Брюссель). Ставил также танцы в операх Большого театра.
В 1941 году Мессерер получил Сталинскую премию II степени, а в 1947 – Сталинскую премию I степени за исполнение партии Филиппа в балете «Пламя Парижа».
Умер Асаф Мессерер в Москве 7 марта 1992 года.
Чем знаменит
Выдающийся артист балета, значительно обогативший технику мужского танца. Более сложные вариации мужских партии, включавшие двойные и тройные пируэты и повороты в прыжке, разработанные Мессерером, впоследствии стали широко распространенными приемами у танцовщиков. Ввел в мужские партии некоторые элементы, ранее исполнявшиеся только балеринами (например, со-де-баск). Критики отмечали жизнерадостность и эмоциональность его танца, подчас ироничную трактовку образов. Помимо танцевальных партий в классических и современных балетных постановках Асаф Мессерер создал ряд концертных номеров, которые сам же исполнял: «Вальс» на музыку М. Мошковского, «Мелодия» на музыку К. В. Глюка, «Весенние воды» на музыку С. В. Рахманинова. Наибольшим успехом пользовался номер «Футболист» на музыку А. И. Цфасмана.
О чем надо знать
Как педагог Асаф Мессерер стал известен не меньше, а, возможно, даже больше, чем как артист балета. Преподавать он начал еще в 1920 году, сначала в студии «Драмбалет» и на вечерних курсах при Большом театре. С 1923 по 1960 год работал педагогом в Московском художественном училище. С 1946 года вел класс для ведущих танцовщиков и балерин в Большом театре. Как педагог и балетмейстер Асаф Мессерер работал в труппе Мориса Бежара в Брюсселе (1961-62), а также в Венгрии и Польше. Его учебник «Уроки классического танца» (1967) выдержал несколько изданий.
Прямая речь
Из книги Асафа Мессерера «Танец. Мысль. Время»
Из книги Асафа Мессерера «Уроки классического танца»
5 фактов об Асафе Мессерере
Материалы об Асафе Мессерере
Еврейское гнездо
10.07.2017
Редактировать статью
Про семью Мессерер говорили, что они – часть столицы, не такая неизменная, как Кремль, но более постоянная, чем коммунизм. Сначала род прославлял Асаф – и он, и его сестра, и племянница Майя Плисецкая были русским балетом. Потом Борис стал московской живописью, тесно сплетенной с литературой благодаря своей жене, Белле Ахмадулиной. Аксенов, Ерофеев, Окуджава и десятки других «звезд» оттепели воспринимали дом Мессереров как родной.
Книга Бориса Мессерера «Промельк Беллы. Романтическая хроника» – не традиционные мемуары и не романизированная биография. Эту книгу вообще трудно отнести к какому-либо устоявшемуся жанру, это даже не модный вербатим, хотя со страниц её звучат разные голоса. Многоголосье, фрагментарность, почти импрессионизм – вот основные принципы, по которым построены воспоминания известного театрального художника. И это очень важно, что автор её именно художник и именно театральный: перед нами пёстрое полотно, грандиозный спектакль жизни.
Семья Мессереров-Плисецких всегда, казалось бы, была в центре московской, да и вообще российской культуры. Больше всего на слуху, конечно, трое бесспорных гениев балета – танцовщик и балетмейстер Асаф Мессерер, его сестра Суламифь, с которой он часто танцевал в паре, и их племянница Майя Плисецкая. Мать Бориса Мессерера, Анель Судакевич – звезда немого кино, позже ставшая художником костюма, «одевавшим» советский цирк; сын, больше всего известный как художник театра, но также и живописец, и мастер инсталляции. Дядя Бориса Мессерера, брат Асафа, Азарий – выдающийся актёр, известный под псевдонимом Азарий Азарин, работавший с Константином Станиславским и Михаилом Чеховым. Другой Азарий – Плисецкий, брат балерины, тоже балетмейстер. «Мессерер – принадлежность столицы. Не такая неизменная, как Кремль, но более постоянная, чем, например, коммунизм. 50 лет назад его звали Асаф, и он был русским балетом; сейчас его имя Борис, и он – московская живопись. По стечению обстоятельств – или по условию напрашивающегося силлогизма – Б, естественно, сын А», – цитирует Борис Мессерер дружеский экспромт Анатолия Наймана.
«Принадлежностью столицы», однако, Мессереры были не всегда. Многодетная еврейская семья переехала из Вильно в Москву, когда отец семейства, получив высшее образование, вместе с тем приобрёл и право покинуть черту оседлости вместе с женой и детьми. На балетный спектакль Асаф, старший сын Мессереров, впервые попал почти взрослым. «Отец очень поздно пришел в балет. В 16 лет, а в 18 уже был принят в труппу Большого театра. Это уникальный случай в балетном искусстве. Видимо, у него были врожденные способности, в юности он серьезно занимался спортом. Юношей он случайно попал на галерку Большого театра. Давали “Коппелию” Делиба. Театр, красный бархат лож, позолота орнаментов, роскошная люстра, сияющая тысячами огней, причудливые декорации и сам балет взволновали его. И вдруг, в одно мгновение он понял, что танец – это его стихия. Поддержку и отклик он получил от своей сестры Рахили – она сопровождала его в хореографическое училище, куда он вознамерился поступить. Так начался его путь по частным балетным школам, и в конце концов отец оказался в хореографическом училище при Большом театре».
Упомянутая сестра Рахиль тоже стала человеком искусства, она снималась в советском немом кино под именем Ра Мессерер. Правда, удачную артистическую карьеру сначала прервало замужество, а потом и вовсе погубили репрессии: как жена «врага народа», дипломата Михаила Плисецкого, она попадает в АЛЖИР (крупнейший советский женский лагерь. – Прим. ред.) вместе с новорождённым сыном Азарием. Других её детей – Александра и будущую балерину Майю – забирают в свои семьи дядя и тётя.
Книгу «Промельк Беллы» не назовёшь чёрно-белой, скорее, она чёрно-цветная. Цветной, яркой оказывается сама жизнь талантливой четы – Беллы Ахмадулиной и Бориса Мессерера, их встречи с друзьями. Здесь нужно отметить, что их круг общения, как, видимо, и круг художественного восприятия, был чрезвычайно широк. Среди близких они числили и вполне традиционного в плане художественной манеры писателя Анатолия Рыбакова, и таких «звёзд» оттепели, как Василий Аксёнов и Булат Окуджава, и радикальных для своего времени экспериментаторов Сергея Параджанова, Венедикта Ерофеева и Дмитрия Пригова, которых все воспринимали как безумцев. Причём иногда буквально – Борис Мессерер пишет, например, как Дмитрия Александровича Пригова ему с женой и друзьями пришлось выручать из лап советской карательной психиатрии: «органы» не могли поверить, что расклеивание объявлений «Солнышко светит, радость грядет! Граждане, Дмитрий Александрович думает о Вас!» – концептуалистская акция, а не угроза госбезопасности.
А чёрным здесь оказывается само ощущение истории. Художественное время в книге отчётливо делится на три периода. Главы о 30–50-х годах посвящены родителям и старшим родственникам. Это время и пространство безусловной черноты. Борис Мессерер рассказывает, как его родные уходили на работу с собранным чемоданчиком – вдруг их заберут, и вернуться домой уже не придётся. Далее следуют оттепель и шестидесятые, самое светлое время в книге, как и, собственно, в советской истории. А в 70-е и 80-е чёрное и цветное идут вперемешку: Белла Ахмадулина и Борис Мессерер – уже не начинающие, а весьма признанные люди искусства. Семейная жизнь их складывается весьма счастливо. В отличие от большинства своих коллег, они «выездные» – этому способствовала мировая слава Беллы Ахмадулиной, и хотя каждая поездка сопровождалась непременными бюрократическими унижениями, мир повидать им удалось. А чёрна здесь боль за друзей – Василия Аксёнова, Владимира Войновича, Георгия Владимова, Льва Копелева, которых травили и вынуждали уехать из страны. Отъезд в то время воспринимался как прощание навсегда, по телефону разговаривать было опасно, а письма приходилось передавать с оказией, и шли они по полгода. Последняя треть книги, которая биографически представляет собой историю признания, торжества Мессерера-художника, оказывается, тем не менее, наиболее трагической.
Мировосприятию Бориса Мессерера как писателя свойственен особый черный юмор, порождённый эпохой, но юмор этот ненавязчивый, интеллигентный. Самое страшное оказывается поводом если не для смешного, то для остроумного. Борис Мессерер невесело шутит сам или выхватывает реплики и детали из речи других, и они подчёркивают трагикомическую суть эпохи. На встрече с бывшими узниками АЛЖИРА, расположенного в своё время на территории Казахстана, президент Нурсултан Назарбаев спросил Азария Плисецкого, сколько времени тот просидел в лагере. «“Я не сидел, я лежал!” – ответил мой брат, угодивший в заключение несколько месяцев от роду».
Эпоха застоя не столь черна, как сталинская, скорее сера. Давление, бюрократия, не нужда, но тотальный, унизительный дефицит всего: мебели, одежды, искренности, тепла. Никто не голодает, но при этом люди не знают даже названий многих вполне простых блюд и продуктов. И это тоже может стать поводом для невесёлого смеха. Борис Мессерер рассказывает, что девушки, опекавшие Надежду Яковлевну Мандельштам, спросили, что бы она хотела съесть, и услышав в ответ: «Штрудель», впали в совершеннейшее недоумение: что это такое, никто не знал. «Должен сознаться, что я, к своему стыду, не знал тоже», – добавляет автор воспоминаний.
Похожая, но обросшая ещё большим числом смешных подробностей история произошла и с Беллой Ахмадулиной. В тот момент они с Борисом Мессерером, оказавшись в Германии, получили возможность увидеться со своими друзьями, выдворенными из СССР диссидентами Львом Копелевым и Раисой Орловой. Тогда же Белле Ахатовне пришлось лечь в местную больницу. «Рая и Лева принесли в подарок Белле орхидею. Когда после этого медсестра, ухаживавшая за Беллой, спросила ее о том, какой сорт йогурта она предпочитает, Белла, не поняв ее, стала усиленно расхваливать цветок орхидеи. Немецкая девушка тоже не поняла, о чем говорится, и решила, что речь идет о “йогурте из орхидеи”. Среди медперсонала сразу же возникла паника: где достать “йогурт из орхидеи”?! “И чего только не придумают эти русские. ” Прибежал даже главный повар больничного отделения с извинениями, что в данный момент он затрудняется найти такой йогурт. Беллу восхищало то, что немцы так тщательно старались выполнить любое пожелание больной. Она потом многократно повторяла эту историю – во славу немецкого персонала и его чуткости. К слову сказать, тогда в Москве никто даже не слыхал о таком продукте, как йогурт».
И всё-таки прежде всего «Промельк Беллы» – книга о любви. На протяжении всей книги читателя не оставляет ощущение, что мемуары были написаны для того, чтобы хотя бы на время работы над книгой создать иллюзию присутствия любимого человека рядом. Этому подчинена и композиция книги: со страниц её звучат разные голоса, цитируются письма и разговоры, но в основном она двухголоса, и Белла Ахмадулина оказывается её соавтором почти наравне с Борисом Мессерером. Книга начинается с расшифровки её воспоминаний, которые поэтесса наговорила для мужа в последние месяцы жизни, заканчивается же расшифровкой их бесед этого времени. Почти в каждой главе появляются стихи и письма Беллы Ахмадулиной. Перед нами – история счастливого супружества, которое было и любовью, и дружбой, и сотрудничеством одновременно.
«“Промельк”, потому что в моем сознании время спрессовывает всю нашу совместную жизнь длиною в тридцать шесть лет и делает присутствие Беллы в ней все более цельным, все более мимолетным».
Борис Мессерер. Промельк Беллы. Романтическая хроника. М., АСТ, 2016