биография елены коваленко диктора
Почему коллеги Юрия Ковеленова так обеспокоены причинами его ухода из жизни? И почему родственники не выполнили последнюю волю советского диктора?
На прощание с диктором пришел весь цвет советского телевидения: Ангелина Вовк, Алла Данько, Елена Коваленко.
Коллеги вспоминают: Юрий Ковеленов 28 лет был бессменным ведущим программы «Время». После того как телевизионное начальство заявило, что в дикторах нет нужды, Ковеленов не опустил руки, он вел концерты, в 64 года окончил экономические курсы и занимался бизнесом.
Его вторая жена Татьяна живет в Греции, дочь Марина в Италии, сын Дмитрий в Швеции. А коллеги и друзья не могу поверить, что Юрий Ковеленов так внезапно ушел из жизни.
Ангелина Вовк: «Многое непонятно. Почему два месяца назад он прекрасно выглядел после того, как его полечил, и вдруг человек просто сгорел в одно мгновение?»
Алла Данько: случилось такое непоправимое, что привело к такому тяжелому очень концу“.
Близкие друзья знают немногим больше: несколько месяцев назад Ковеленову провели процедуру, которая сильно подкосила его здоровье.
Свет на тайну смерти диктора проливает эта женщина. Ольга Бондарева председатель правления благотворительного фонда. Именно к ней за помощью обратился Юрий Ковеленов.
Ольга Бондарева: Он жаловался на одышку и на сердце. Судя по непосредственной выписке врачей, хроническая сердечная недостаточность. В 2017 году ему поставили такой стимулятор, с которым он жил последнее время».
В начале ноября Юрию Ковеленову стало хуже, его госпитализировали и рекомендовали лечение в платной клинике.
На помощь к Ковеленову прилетела его дочь Марина. Но со слов председателя фонда, родственница категорически отказалась оплачивать счета за лечение знаменитого отца, диктора перевезли в государственную больницу, где он и скончался.
Коллеги и друзья переживают и по другому поводу. Родственники Ковеленова не выполнили последнюю волю диктора советского телевидения. Он хотел, чтобы его прах развеяли в странах, где живут все члены его семьи и где он сам часто любил бывать.
Возможно, родню диктора напугало, что им придется побегать по инстанциям: чтобы получить разрешение на вывоз праха за границу, нужно собрать большой пакет документов, получить разрешение из консульства конкретной страны и заплатить пошлину в размере 120 евро, это почти 10 тысяч рублей.
Трагедии знаменитых советских женщин-дикторов, оставшиеся за кадром
Нина Кондратова стала жертвой разъяренного быка
Среди самых первых и самых любимых теледикторов была Нина Кондратова (та самая «Ниночка»). Очень теплая и искренняя, дружелюбная и тактичная, она никогда не играла на экране, оставалась сама собой, несмотря на то, что окончила в 1950 году актерский факультет ГИТИСа.
Казалось, это был конец карьеры. Телевизионное руководство хотело отправить женщину на пенсию по увечью, но потом было решено оставить ее на работе — такое мастерство, каким обладала Кондратова, дорогого стоит. К тому же зрители, узнав о трагедии, забросали телевизионные редакции мешками писем, поддерживая свою любимицу. Возможно, этот факт и помог ей остаться на телевидении. Ей изготовили искусственный стеклянный глаз, почти не отличающийся от настоящего.
Кондратова еще какое-то время вела программы, а затем стала диктором- консультантом.
Валентину Леонтьеву разлюбил собственный ребенок
Кадр из передачи «В гостях у сказки»
Вся страна плакала перед телеэкранами, а Валентина Михайловна объясняла успех передачи просто: «Надо душу отдать». Она не спала ночей перед выходом программы, проникалась судьбой каждого своего героя или героини и помнила всех, о ком сняла 52 сюжета.
В то время как Леонтьева соединяла чужие семьи, ее собственная рушилась вдали от заплаканных глаз телезрителей. Журналисты много писали о том, что единственный сын Валентины Михайловны Дмитрий с детства недополучал от мамы внимания, которое она щедро дарила всем остальным детям Советского Союза. Валентина Михайловна почти все время пропадала на работе – Дима чаще видел маму по телевизору, чем дома. Впоследствии Леонтьева очень жалела, что «не додала» единственному сыну любви. Но было уже поздно.
Ходили слухи о том, что Дмитрий ставил прочерк в графе «мать», заполняя документы. Говорили, что ей так и не удалось наладить с ним отношения – до конца жизни. Сын даже не приехал на похороны матери – последние годы она жила у сестры в небольшом поселке в Ульяновской области. Более того — в конце жизни Валентина Михайловна была госпитализирована с переломом шейки бедра, и знакомые утверждали, что это дело рук ее сына. Сам Дмитрий Виноградов отрицает все, что на эту тему пишут и говорят, называя обвинения в черствости и вражде с матерью выдумкой журналистов. Кто знает, как обстояло дело на самом деле?
Анна Шилова страдала из-за сына
Анна Шилова начинала почти одновременно с Кондратовой и Леонтьевой. Вообще-то она собиралась быть актрисой и даже успела сняться в небольших ролях. Но еще в 20 лет, в 1947 году, Анне поставили жестокий диагноз – туберкулез позвоночника. Дело шло к инвалидности, и с актерской профессией пришлось распрощаться. Но молодая женщина не смирилась с судьбой. Она не только упорно лечилась, но и решилась на крутой поворот – в 1956 году прошла конкурс на телевидении. Тогда на одно место диктора «налетало» до 500 претендентов.
Анна Николаевна сумела победить болезнь и стала иконой стиля для телезрителей почти на 40 лет. Ее считали эталоном советского телевидения – она была одновременно сдержанной и очень обаятельной. Шилова придавала неповторимую интонацию «Голубым огонькам», которые постоянно вела вместе с Игорем Кирилловым. Зрители были уверены, что они женаты.
На самом деле о личной жизни Анны Николаевны известно мало. Фамилию ей подарил студент ВГИКа Юниор Шилов, с которым они поженились очень рано, в 1945 году.
Анна Шилова страстно хотела иметь ребенка – ее первая беременность была неудачной. И вот родился сын Алексей. По некоторым источникам, он тоже работал диктором на ТВ. Но из-за алкоголизма карьера не сложилась.
В последние годы Анна Николаевна боролась со страшной онкологической болезнью и одновременно, как могла, поддерживала своего единственного сына. Говорят, что он в пьяном угаре поднимал на мать руку.
Шилова ушла из жизни в 2001 году. Через год в этой же могиле похоронили и Алексея.
В роду у Татьяны Судец все мужчины умирали молодыми
Эстафету старших коллег в 1972 году приняла 25-летняя Татьяна Судец. Она входила в каждый дом в образе ведущей детской передачи «Спокойной ночи, малыши!» Ей довелось быть «тетей Таней» в компании Хрюши и Степашки более 25 лет. Впрочем, Татьяне были по плечу и другие передачи – она работала в дикторском отделе, вела программы «Время», «Москва и москвичи», «Голубой огонек», «Песня года».
За полтора года до этого одна знакомая напророчила Татьяне: «Ты потеряешь мужчину и будешь по нему долго страдать», на что Судец рассмеялась и ответила: «Из-за мужчины? Никогда!». Об этом предсказании она вспомнила, когда потеряла сына.
Татьяна с детства верила в судьбу, в предначертания, и знала, что в их роду по материнской линии погибают или рано умирают все мужчины. Так, у ее деда было четыре сына – все они очень рано умерли, сам дед скончался, когда бабушка Тани была на втором месяце беременности. За 8 лет до гибели сына Судец потеряла брата – тот погиб совершенно нелепо, его зарезал пьяный сосед, обидевшийся на то, что спешивший в больницу к отцу Владимир не дал ему позвонить по телефону – сказал, что некогда.
Татьяна Судец, 2009 год. globallookpress.com
Сегодня в жизни Татьяны Александровны самые главные люди — дочь Дарья и внуки Кирилл и Анна. Она по-прежнему много работает — занимает должность Президента Межрегионального общественного фонда «Русская традиция», преподает в школе телевидения при МАГМУ.
Анна Павлова: «В первую брачную ночь мы с мужем играли в «Мафию»
Если и есть человек, который ассоциируется у меня с абсолютным позитивом, то это Анна Павлова. С ней меня познакомил на Олимпиаде ее коллега по эфиру Дима Борисов, и та радость, которая разливалась по Олимпийской деревне, отражаясь в глазах Ани, только усиливалась.
– Очень хочу, Андрей, отметить годовщину игр, всех собрать. Это было потрясающе! Вряд ли мне еще удастся пережить такой драйв, как в Сочи. Меня иногда ругают за излишнюю эмоциональность в кадре, но там я оторвалась по полной! Несколько недель тогда отработала без выходных, и поверишь – просто летала от счастья. Большое спасибо моему папе, он ученый-физик, доктор наук, но самое полное досье на спортсменов мне помогал собирать именно он, постоянно оставаясь на связи.
– С папой разобрались, а вот твоя мама, известный диктор Елена Коваленко, – украшение ЦТ, и понятно, какая судьба ждала ее старшую дочку.
– Не поверишь, но телевидением я стала заниматься вопреки маме, на конкурс дикторов пришла в ее пиджаке. Мама категорически не хотела, чтобы я работала в ящике, а уж о том, чтобы стать ведущей, речь вообще не шла. Она считала, что эта профессия еще более зависима, чем актерская. Потому что, как у нас говорят, новость живет три дня, и если эфир есть – ты звезда, эфира нет – тебя тоже нет, ты исчезаешь, как произошло с нашим отделом дикторов. Впервые я переступила порог «Останкино» в пять лет – и все… словно Алиса в Зазеркалье, обратного пути не было. При первой же возможности всеми правдами и неправдами стремилась там оказаться. А тогда никаких нянь не было, и мама часто брала меня с собой. Вообще-то сначала я мечтала стать балериной. Родители даже попытались отвести меня в хореографическое училище, но там, взглянув на мое ужасное плоскостопие, сразу сказали: «Да что вы, куда?!»
Но в семь лет я оказалась в Большом детском хоре Всесоюзного радио и Центрального телевидения (БДХ) под управлением Виктора Попова, тогда это был очень известный детский коллектив, и до окончания школы там танцевала. Кстати, впервые я попала на ТВ не в качестве гостя за ручку с мамой, а полноправным участником процесса именно благодаря БДХ, без которого не обходился ни один советский праздник или партийный съезд. В моем домашнем архиве есть видео (нашу танцевальную группу для массовки иногда добавляли к хору), где я, второклассница, с шикарными бантами, старательно открываю рот под песню: «Ленин, партия, комсомол». Это до сих пор страшно веселит моих близких.
– Проходит время, ты сама, без протекции, начинаешь работать в кадре, и получается одновременно две Коваленко: на первой кнопке – Елена Коваленко, а на второй ты – Анна Коваленко.
– Главный режиссер канала и коллеги тогда мне твердили: «Аня, возьми псевдоним, надо, чтобы тебя перестали ассоциировать с мамой».
Выйдя замуж (такая ирония судьбы и маленькая компенсация детской мечты о балете), я стала Анной Павловой, а по второму супругу оказалась и родственницей еще одной легендарной русской балерины – Екатерины Максимовой. Мой муж Андрей – ее племянник (супруг Павловой, Андрей Шторх, – член правления компании «Ренова»). Балетная линия и семантика имени меня не отпускают. В прошлом году, на петербургском фестивале «Белые ночи», я познакомилась со своим давним кумиром – блистательной Майей Плисецкой. Подошла, объяснила, что с трех лет мечтала об ее автографе. Майя Михайловна поинтересовалась, как меня зовут, и когда услышала «Анна Павлова», то всплеснула удивительной красоты руками, как может только она, и сказала: «Конечно, деточка, как же я могу отказать девочке с таким именем?!»
– Но я знаю, что два месяца назад у тебя появился автограф и самой Анны Павловой, иконы мирового балета, которую в XIX веке называли танцующим бриллиантом.
– Мы с мужем Андреем обожаем Францию, а прошедшим ноябрем оказались в Париже с тайным заданием – выкупить для страны архив князя Юсупова. Инициатором выступила компания супруга. Впервые в жизни я окунулась в атмосферу аукциона, там выставлялось невероятное количество лотов. И вот, листая огромный каталог, я вдруг увидела на развороте потрясающее фото Анны Павловой с дарственной подписью Феликсу Юсупову, с которым она очень дружила. Андрей сразу включился и сказал, что это будет его личная история, и на собственные деньги отвоевал лот, сделав мне такой удивительный, романтический подарок. Я вообще очень благодарна мужу. Он потрясающий, открытый миру человек и остается моим лучшим другом. До свадьбы мы семь лет приятельствовали, ходили в кино, играли в «Мафию» (бОльших фанатов просто не сыскать). Представляешь, мы даже в первую брачную ночь играли! Часто, глядя на Андрея, я думаю: мы уже так долго вместе, а ничего в отношениях не изменилось.
Что советские дикторы думают о современных коллегах
Не всегда понятно, по какому принципу взяли на ТВ того или иного ведущего, сетуют советские специалисты. Как изменились радио и телевидение, Лайфу рассказали профессионалы, работавшие в советское время, — радиокомментатор Елена Труханова и теледиктор Елена Коваленко.
Фото: © РИА Новости/Виктор Ахломов
Елена Коваленко, диктор Центрального телевидения с 1977 года
Программы: «Новости Центрального телевидения», «Время», «Московский телетайп».
На советском телевидении вёлся очень строгий отбор дикторов. «Попасть в кадр» можно было, только пройдя конкурс, в приёмную комиссию которого входили радиомэтры (такие как Ольга Высоцкая, Владимир Всеволодов) и легендарные теледикторы — например, Игорь Кириллов, Нина Кондратова и Валентина Леонтьева.
Во время этого отбора оценивался целый комплекс данных. Важными критериями были внешняя красота, обаяние, голос, дикция, образование… Комиссия смотрела, насколько выигрышно человек выглядит в кадре, как быстро ориентируется. Были очень высокие требования к внешнему виду, ведь телевидение — это прежде всего картинка.
Если сравнивать с сегодняшним днём, то сейчас такого жёсткого отбора нет. Иногда даже непонятно, по какому принципу взяли того или иного ведущего. Совершенно очевидно, что в эфир попадают люди, не обладающие никакими природными данными для работы на телевидении.
Ведь данные нужны в любой профессии: человека, имеющего проблемы со здоровьем, не возьмут в водолазы, иначе у него попросту разовьётся кессонная болезнь. Так и для работы в кадре нужны не просто внешность и дикция, но и, например, развитая логика: дикторам часто приходится читать с листа без подготовки.
Во времена моей работы в программе «Время» нам очень часто подкладывали «тассовки» (срочные сообщения информагентства. — Прим. ред.) прямо во время эфира — причём тексты были абсолютно неадаптированные: в них не было знаков препинания, заглавных букв — весь текст был как одна сплошная телеграмма! И в прямом эфире нужно было моментально сориентироваться!
Это дано не каждому. За малейшую ошибку могли на время отстранить от эфира, лишить премии и даже уволить!
«Дочери я этого не желала»
Моя дочь, Анна Павлова, тоже работает телеведущей (ведущая «Вечерних новостей» Первого канала. — Прим. ред.). Я была категорически против такого выбора. Как я уже говорила, эта профессия требует больших жертв. Здесь бывают не только большие взлёты, но и большие падения. За единственную ошибку можно лишиться работы, и потом будешь переживать всю жизнь.
Я бы не сказала, что сейчас подготовка к эфиру ведущих проходит как-то иначе, чем в моё время. На Первом канале всегда был штатный парикмахер, но вот грим дикторы, как правило, накладывали самостоятельно.
Для корректной работы с хромакеем (однотонным цветным фоном съёмки. — Прим. ред.) нас консультировали заранее — предупреждали, какого он будет цвета, чтобы мы подбирали подходящую одежду: если хромакей синий, нельзя было надевать ничего синего, если зелёный — ничего зелёного. Вы, кстати, знали, что раньше, в эпоху чёрно-белого телевидения, дикторы использовали зелёную помаду? Она выразительнее смотрелась в кадре.
Помню, как я впервые выходила в эфир — это было ещё на Шаболовке. Тогда микрофоны стояли на столе, а не прикреплялись к одежде. И перед началом эфира диктор должен был самостоятельно его включать. А я так разволновалась, что забыла нажать на кнопку! В итоге телеоператор подошёл и прямо в эфире включил мне микрофон.
Развенчаю известный миф: суфлёры у нас под столом никогда не сидели, вообще никаких суфлёров даже близко не было! Суфлёры появились только в середине 90-х годов в программе «Время». И то их ставили исключительно для политических обозревателей (считалось, что обозреватель должен выделяться на фоне диктора).
К лучшему
Нынешнее поколение дикторов имеет прекрасные технические возможности — это первое положительное влияние времени. Кроме того, сейчас у ведущих есть возможность самовыражаться, быть «живыми» и свободными — мы этого были лишены, читали всё исключительно с листа и не выходили за жёсткие рамки, даже если вели концерты. Сейчас свободы больше, и это замечательно! Ведь для зрителя всегда интереснее видеть человека «живого»!
Елена Труханова, комментатор на радио.
Ведущая радиопередач «Новости музыкальной жизни», «В рабочий полдень», «Собеседник», оперативных выпусков новостей.
Большая перемена
Сегодня, мне кажется, понятие диктора на радио отсутствует. Во времена Гостелерадио существовала отдельная группа специально подготовленных профессионалов — дикторов. Все они были, как правило, с театральным образованием, обладали поставленными голосами и великолепной дикцией.
К ним предъявлялись очень высокие требования: грамотность, правильное ударение в словах… В нашей студии всегда лежал справочник, специально выпущенный для радио и телевидения, по которому можно было перед выходом в эфир проверить, где ставить ударения, например, в редко употребляемых географических названиях, терминах.
Только дикторам разрешалось выходить в прямой эфир (передачи шли в записи), и они должны были читать составленный редактором, строго выверенный и завизированный руководством текст. Никакие отступления или «вольности» не допускались.
«Большинство нынешних «шлягеров» никогда бы не прошло»
В СССР Гостелерадио было рупором КПСС. Работало всего четыре радиостанции: одна преимущественно новостная, вторая — «Маяк» (5 минут информации и 25 минут музыки), третья со спектаклями и литературными передачами и четвёртая — музыкальная.
Конечно, была цензура. И прямые эфиры отменили именно из этих соображений — как бы кто чего лишнего не сболтнул на всю страну. В художественном вещании эту функцию цензора выполнял Худсовет.
Даже у песни «День Победы» Давида Тухманова и Владимира Харитонова были в своё время сложности: Худсовет посчитал мелодию слишком фривольной и не пропускал в эфир. К текстам песен относились очень внимательно, и в этом были свои положительные стороны: большинство нынешних «шлягеров» никогда бы не прошло!
В 50—60-е годы все слушали радио и дома, и на работе. Именно дикторы приучали людей к грамотной речи, правильному произношению слов. Можно сказать, дикторы выступали в роли хранителей русского языка, его норм. Я, как и всё моё поколение, росла на радиопередачах.
Помню, в детстве у нас с сестрой были два игрушечных зайца. Знаете, как мы их назвали? Одного — Таня Краснушкина, а другого — Люда Маратова. Это имена дикторов, которые я слышала практически каждый день по радио. Забавно… Но самое интересное, что, когда я пришла работать на радио в конце 70-х, моим первым «наставником» по технике речи стала именно Татьяна Евгеньевна Краснушкина! Именно она научила меня правильному произношению, показала, как работать в студии у микрофона.
Ещё мне посчастливилось застать таких мастеров, как Ольга Высоцкая, Владимир Герцик, Фаина Лихачёва, Людмила Маратова, Игорь Кириллов… Я была совершенно потрясена, когда в коридоре впервые увидела живого Николая Литвинова, того самого сказочника из «Угадайки» (была такая очень любимая всеми детьми передача)!
Надо сказать, что все эти именитые мастера очень тепло относились к молодёжи, всегда старались помочь, поддержать. В то время наставничество было принято. Мы могли обратиться к любому из них с вопросом и знали, что всегда получим исчерпывающий профессиональный ответ.
Однажды мне попалось словосочетание «ломберный столик», и я в эфире сделала ошибку, произнеся слово «ломберный» с ударением на втором слоге, тогда как правильно — на первом. Буквально тут же последовала реакция: мне позвонил Игорь Леонидович Кириллов, с которым я не была знакома, и сделал замечание — притом очень доброжелательно и совсем не обидно.
Да, нас слушали, слушали внимательно, и не только другие дикторы. Были даже специальные сотрудники, чья работа заключалась именно в прослушивании эфира (сейчас это называлось бы мониторингом ошибок). Но я ещё раз повторюсь: к ошибкам относились невероятно серьёзно и даже снимали за них с эфира. Сейчас же ситуация, с моей точки зрения, чудовищная — по крайней мере, на радио. Ведущие не знают элементарных вещей, употребляют слова, не понимая их значения, произносят их с ошибками, я уже не говорю об ударениях… И, похоже, никому нет до этого дела.
Эфирный КПД
Когда радио появилось, в 40-е годы, был только прямой эфир. К тому моменту, как я начала работать, передачи, наоборот, стали транслироваться исключительно в записи. И в этом я не вижу ничего плохого.
Прежде всего потому, что к эфиру относились бережнее, дорожили каждой минутой, «вычищали» тексты, и в итоге они получились не только грамотными, но и максимально насыщенными информацией.
Сейчас дикторов нет, снова царит прямой эфир, и сердце сжимается, когда слышишь полуграмотного ведущего или горе-журналиста с плохим русским языком, которые безжалостно транжирят эфирное время, заполняя его бессодержательной болтовнёй. Несмотря ни на что, радио продолжают слушать, меньше в мегаполисах, где господствует телевидение и компьютеры, больше — в регионах.
Похороны Нонны Бодровой
Проститься с заслуженной телеведущей пришли немногие.
В Москве в 1-й городской больнице на 81-м году жизни скончалась от легочной тромбоэмболии известная телеведущая, заслуженная артистка России, лауреат Государственной премии СССР Нона Викторовна БОДРОВА. Похороны легенды советского телевидения прошли более чем скромно.
Нонна Викторовна родилась 17 декабря 1928 года. В 1956 году окончила школу-студию МХАТ. Училась в одной группе с такими звездами советского кино как Евгений Евстигнеев, Татьяна Доронина, Михаил Козаков.
В 1958 году она пришла в новостную редакцию телецентра на Шаболовке, где ее сразу приняли на должность ведущей. Работала она в паре с Игорем Кирилловым, который появился на телевидении годом раньше. Когда в 1968 году была создана знаменитая информационных программа «Время», лучших дикторов было не найти. Этот дуэт запомнился многим…
— Позвольте выразить вам соболезнование…
— Про вашу семью так мало известно…