биография тоньки пулеметчицы с фото читать
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Антонина не зря взяла псевдоним «Пулеметчица»: идеалом для нее много лет была Анка, героиня фильма «Чапаев», у которой в реальной жизни был прототип — молодая санитарка, заменившая в бою убитого пулеметчика. Тоня мечтала о таких же военных подвигах, и жизнь, к сожалению, предоставила ей такую возможность. Как только война была объявлена, девушка по собственной воле ушла на фронт.
Военная жизнь Антонины началась с трагического боя, она оказалась в Вяземском котле, образовавшемся при обороне Москвы в октябре 1941 года. Девушке удалось выжить после кровавого побоища, вместе с ней уцелел солдат Федчук Николай. Следующий год пара провела в постоянных скитаниях по близлежащим селам. Не стараясь пробиться к своим, они жили, скрываясь, где придется, пока не добрались до деревни Красный Колодец. Здесь у Федчука осталась официальная семья, и он отправился к своим, а вот Антонине пришлось выживать теперь уже самостоятельно.
С этих пор начинаются страшные страницы биографии Антонины Макаровой. Добравшись на Брянщину в село Локоть, она попала в руки немецких полицаев. Те, не церемонясь, предложили сотрудничество. Сложно судить, как Антонина нашла в себе силы согласиться пойти к ним на службу, но реальность такова, что в один из дней ее поставили у пулемета и заставили расстрелять первых «изменников». К числу изменников приписывались все, кто боролся на стороне Красной Армии — партизаны, подпольщики и их родственники. К расстрелу нацисты приговаривали всех без разбора, перед пулеметом нередко оказывались и женщины, и дети.
Антонина получала официальный оклад за свою работу. Трудно описать уровень цинизма и жестокости, с которой она ежедневно расстреливала своих соотечественников (как правило, убивать приходилось по 27 человек, столько мест было в казарме предварительного содержания). После пулеметной очереди она добивала всех, кто выжил, а после могла забрать приглянувшиеся вещи или обувь с мертвых тел. Всего на ее совести — более 1500 убийств.
Несмотря на все совершенные убийства, расплата Антонину настигла не сразу. Вначале ей удалось перебраться в советский тыл по поддельным документам. Представившись санитаркой, она смогла выйти замуж за приглянувшегося молодого солдата и даже получить награду как ветеран Антонина Гинзбург.
Слухи о Тоньке-пулеметчице ходили долго, особенно много о ней говорили после того, как в Брянске обнаружили братские могилы с огромными захоронениями. Спецслужбы долго не могли вычислить, кто же стоял за этими преступлениями, однако по счастливой случайности ее брат, по фамилии парфенов (настоящая фамилия Антонины), подавая документы на выезд за границу, указал имя своей сестры. Тогда дело было возобновлено, проведены соответствующие экспертизы, виновность Антонины Гинзбург установлена. В 1978 году суд приговорил ее к расстрелу за совершенные злодеяния, но Тонька-пулеметчица до конца не могла этого осознать, подавала апелляционные жалобы. Оправдывалась тем, что иного выхода, как убивать, у нее попросту не было в той ситуации. Несмотря на обжалования, вина была подтверждена и приговор приведен в исполнение.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Тонька-пулеметчица реальная история
Происхождение. Ранние годы
Антонина Макарова родилась в большой крестьянской семье Макара Парфёнова, в деревне Малая Волковка (Смоленщина). Училась в сельской школе. Училась девочка прилежно. Когда Тоня пришла в 1-й класс, то из-за стеснительности не могла выговорить свою фамилию — Парфёнова. Одноклассники же начали кричать «Да Макарова она!», имея в виду, что отца Тоньки зовут Макар. Так, с лёгкой руки сельской учительницы, в то время едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфёновых появилась Тоня Макарова.
Была у неё и своя революционная героиня — Анка-пулемётчица. У этого кинообраза был реальный прототип — санитарка чапаевской дивизии Мария Попова, которой как-то раз в бою в действительности пришлось заменить убитого пулемётчика.
После окончания школы, Тоня поехала учиться в Москву, где её и застала Великая Отечественная война. На фронт девушка отправилась добровольцем.
Военное время
Прошла курсы пулеметчиков, потом санитарные курсы — и была направлена на оборону Москвы. Тут она попала в Вяземский котел, где на глазах у нее гибли сотни тысяч людей, и у окруженной смертью девушки раз и навсегда сломалась психика.
Затем будут голодные метания по Брянским лесам со случайными попутчиками, которые становились ее сожителями, так же как она, выбиравшимися из окружения. Так она попала в руки полицаев села Локоть.
С ее слов (допрос в 1978 г.):
Тонька-пулеметчица
Тонька-пулеметчица, как ее называли в то время, работала на оккупированной немцами советской территории с 1941 по 1943 гг., приводила в исполнение массовые смертные приговоры нацистов партизанским семьям.
Палач-просто работа
«Макарова-Гинзбург говорила, что первый раз ее вывели на расстрел партизан полностью пьяной, она не понимала, что делала, — вспоминал следователь по ее делу Леонид Савоськин. — Но заплатили хорошо — 30 марок и предложили сотрудничать на постоянной основе. Бездомной и одинокой Антонине выделили койку в комнате на местном конезаводе, где она ночевала и хранила пулемет. Утром она добровольно вышла на работу».
1978 год, июнь – из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург:
Бывало Тонька допускала и «брак» в работе. Так, несколько детей уцелели в этой кровавой мясорубке. Причина была простой: из-за маленького роста пули проходили поверх их голов… Местные жители, хоронившие расстрелянных, смогли вывезти уцелевших подростков и передать их партизанам. Молва о палаче Тоньке-пулеметчице распространилась по всей Брянщине. Партизаны даже решили объявить охоту на нее. К сожалению, не получилось.
• Бывшая квартирная хозяйка Тоньки из Красного Колодца, одна из тех, что когда-то выгнала ее из своего дома, пришла в деревню Локоть за солью. Она была задержана полицаями и приведена в местную тюрьму, якобы за связь с партизанами.
— Не партизанка я. Можете спросить хоть вашу Тоньку-пулеметчицу, — испугалась женщина.
Тонька посмотрела на нее внимательно и хмыкнула:
— Пойдем, я дам тебе соль.
В крошечной комнате, где жила Тоня, был порядок. Стоял блестящий от машинного масла пулемет. Рядом на стуле аккуратно была сложена одежда: нарядные платьица, юбки, белые блузки с рикошетом дырок в спине. И корыто для стирки на полу.
— Если мне вещи приговоренных нравятся, так я снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать, — объяснила Тонька. — Как-то учительницу пришлось расстреливать, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, подумала, что не отстираю, — пришлось ее в могиле оставить. Жалко… Так сколько тебе надо соли?
— Ничего мне от тебя не надо, — начала пятиться к двери женщина. — Побойся Бога, Тоня, он ведь есть, он все видит — столько крови на тебе, не отстираешься!
— Ну раз ты смелая, что же ты помощи-то у меня попросила, когда тебя в тюрьму вели?! — закричала Тоня вслед. — Вот и погибала бы по-геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба сгодится?
• Вечерами Тоня наряжалась и отправлялась в немецкий клуб на танцы. Другие девушки, которые подрабатывали у немцев проститутками, с ней не дружили. Антонина задирала нос, бахвалясь тем, что она москвичка. С соседкой по комнате, машинисткой деревенского старосты, она также не откровенничала, а та ее боялась за какой-то порченый взгляд и еще за рано прорезавшуюся складку на лбу, как будто Тонька очень много думает.
На танцах Тонька напивалась допьяна и меняла партнеров как перчатки. И не думала о тех очередных 27, которых ей надо будет казнить с утра. Страшно убивать только первого, второго, затем, когда счет идет на сотни, это становится попросту тяжелой работой.
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 1978 года:
Перед рассветом, когда после пыток затихали стоны приговоренных к расстрелу партизан, Тонька вылезала тихонько из своей постели и часами бродила по бывшей конюшне, наскоро переделанной в тюрьму, всматриваясь в лица тех, кого ей предстояло казнить.
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 1978 года:
«Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню — перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра. »
Ей невероятно везло. 1943 год, лето – когда начались бои за освобождение Брянщины, у Антонины и нескольких местных проституток нашли венерическую болезнь. Немцы на лечение, отправили их в госпиталь в свой далекий тыл. Когда в село Локоть вошли советские войска и на виселицы отправлялись предатели Родины, от злодеяний Тоньки-пулеметчицы остались одни лишь жуткие легенды.
К концу войны Макарова смогла достать фальшивое удостоверение медсестры и устроилась на работу в госпиталь, вышла замуж за фронтовика B. C. Гинзбурга, сменила фамилию.
Разыскное дело Антонины Макаровой
В течении длительного времени органы КГБ не могли найти ее из за того, что она была урожденная Парфенова, но была по ошибке записана как Макарова.
«Разыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели 30 с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, — говорил майор КГБ Петр Николаевич Головачев, занимавшийся в 1970-х гг. розыском Антонины Макаровой. — Время от времени оно попадало в архив, затем, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно вновь всплывало на поверхность. Не могла же Тонька-пулеметчица исчезнуть без следа?! А работа шла ювелирная. За послевоенные годы сотрудниками КГБ тайно и аккуратно были проверены все женщины СССР, носившие это имя, отчество и фамилию и подходившие по возрасту, — таких Тонек Макаровых нашлось в Советском Союзе около 250 человек. Но все напрасно. Настоящая женщина-палач как в воду канула…»
«Вы Тоньку слишком не ругайте, — говорит Головачев. — Знаете, мне ее даже жалко. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала… У нее не было выбора — она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе приговоренных. Однако предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 1941 г. всего 20 лет».
Но никто из следователей не догадывался, что начинать искать Антонину надо было не с Макаровых, а с Парфеновых. Да, именно случайная ошибка деревенской учительницы Антонины в первом классе, записавшей ее отчество как фамилию, и дала возможность «пулеметчице» ускользать от возмездия в течении стольких лет. Ее настоящие родственники, разумеется, никогда не попадали в круг интересов следствия по этому делу.
По следу
1976 год – один из московских чиновников по фамилии Парфенов собрался за границу. При заполнении анкеты на загранпаспорт, он честно перечислил списком имена и фамилии своих родных братьев и сестер, семья была большой, целых 5 человек детей. Все они были Парфеновы, и лишь одна почему-то Антонина Макаровна Макарова, с 1945 г. по мужу Гинзбург, жившая ныне в Белоруссии. Мужчина был вызван в ОВИР для дополнительных объяснений. На судьбоносной встрече присутствовали, естественно, и люди из КГБ.
После ареста
Супруг Антонины, Виктор Гинзбург, ветеран войны и труда, после ее неожиданного ареста обещал отправить жалобу в ООН. «Мы не признались ему, в чем обвиняют ту, с которой он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого попросту не переживет», — говорили следователи.
Ее муж закидывал жалобами разные организации, уверяя, что очень любит свою жену, и, даже если она совершила какое-нибудь преступление — к примеру, денежную растрату, — он все ей простит. А еще он рассказывал про то, как раненым мальчишкой в апреле 1945-го лежал в госпитале под Кенигсбергом, и вдруг в палату вошла она, новенькая медсестричка Тонечка. Невинная, чистая, как будто и не на войне, и он влюбился в нее с первого взгляда, а спустя несколько дней они расписались.
Тоня взяла фамилию мужа и после демобилизации отправилась вместе с ним в забытый Богом и людьми белорусский Лепель, а не в Москву, откуда ее и призвали когда-то на фронт. Когда супругу сказали правду, он поседел за одну ночь. И больше жалоб никаких не писал.
«Арестованная жена из СИЗО не передала ни строчки. И двум дочерям, которых родила после войны, кстати, также ничего не написала и свидания с ними не попросила, — рассказывал следователь Леонид Савоськин. — Когда с арестованной удалось найти контакт, она стала обо всем рассказывать. О том, как спаслась, сбежав из немецкого госпиталя и попав в наше окружение, выправила себе чужие ветеранские документы, по которым начала жить. Она ничего не скрывала, но это и было самым страшным. Создалось мнение, что она искренне недопонимает: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила? У нее словно в голове блок какой-то с войны стоял, чтобы самой с ума, наверное, не сойти. Она все помнила, каждый свой расстрел, но ни о чем не жалела. Мне она показалась очень жестокой женщиной. Я не знаю, какой она была в молодые годы. И что могло заставить ее совершать эти преступления. Желание выжить? Минутное помрачение? Ужасы войны? В любом случае это не оправдание. Она погубила не только чужих людей, но и свою семью. Она попросту уничтожила их своим разоблачением. Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяемая».
Следователи очень боялись каких-то эксцессов со стороны арестованной: раньше бывали случаи, когда бывшие полицаи, здоровые мужики, вспомнив былые преступления, кончали жизнь самоубийством прямо в камере. Постаревшая Тонька-пулеметчица приступами раскаяния не страдала. «Невозможно постоянно бояться, — говорила она. — Первые 10 лет я ждала стука в дверь, а после успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили».
В ходе следственного эксперимента ее отвозили в Локоть, на то самое поле, где она казнила людей. Деревенские жители плевали ей вслед, как ожившему призраку, а Антонина Макарова только недоуменно косилась на них, скрупулезно объясняя, как, где, кого и чем убивала…
«Опозорили меня на старости лет, — жаловалась она вечерами, сидя в камере, своим тюремщицам. — Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться — работа-то знакомая…»
Смертный приговор
Вина женщины-палача в расстреле 168 человек была полностью документально доказана. Кроме этого, около 1300 мирных жителей так и остались безвестными жертвами Тоньки.
Антонина Макарова-Гинзбург была расстреляна в шесть часов утра 11 августа 1979 г., почти сразу после вынесения смертного приговора. Решение суда стало полной неожиданностью даже для следователей, не говоря уж о самой подсудимой. Все прошения 55-ти летней Антонины Макаровой о помиловании в Москве были отклонены.
В СССР это было последнее крупное дело об изменниках Родины в годы Великой Отечественной войны, и единственное, в котором фигуранткой была женщина-каратель. Никогда позже женщин в Советском Союзе по приговору суда не казнили.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Палач в юбке. Как искали и казнили Тоньку-пулемётчицу
Самой кровавой женщине — палачу времён войны более 30 лет удавалось оставаться на свободе и считаться образцовой советской гражданкой.
Коллаж © LIFE. Фото © Shutterstock, © wikipedia.org
Ровно 40 лет назад, 11 августа 1979 года, была казнена Антонина Макарова-Гинзбург, более известная как Тонька-пулемётчица. Она стала одной из самых кровавых женщин в истории, собственноручно расстреляв на службе у немцев более 100 человек. После войны ей на протяжении более 30 лет удавалось оставаться неуловимой, а её фотография украшала Доску почёта на одном из предприятий в белорусском Лепеле. Лишь случайность помогла вычислить Садистку — так её именовали советские органы.
Коллаж © LIFE. Фото © wikipedia.org
21-летняя жительница Москвы Антонина Макарова летом 1941 года была мобилизована по комсомольской линии санинструктором в действующую армию. В звании сержанта она попала в 422-й полк 170-й дивизии. Всего через несколько дней после её приезда на фронт дивизия попала в окружение. Немногие бойцы сумели прорваться, однако находившаяся в санитарном обозе Макарова попала в плен в районе села Петрушино.
В плену она провела месяц. Когда она попала в пересыльный лагерь под Вязьмой, один из солдат предложил молодой девушке бежать вместе с ним и пробираться в его родную деревню. Лагерь охранялся немцами не очень хорошо, и они успешно сбежали. До села Красный Колодец в Брянской области беглецы добирались месяц. На месте выяснилось, что у попутчика Макаровой в селе живут жена и дети, и им пришлось расстаться. Не имея знакомых и друзей в незнакомой местности, Макарова двинулась в крупный посёлок Локоть в поисках работы. Весь район к тому моменту уже был оккупирован немцами.
Там она познакомилась с полицаем Ивановым-Иваниным, который был заместителем начальника местной полиции. До войны он несколько лет работал и жил в Москве и решил оказать протекцию землячке. По его настоянию она поступила на службу в местную вспомогательную полицию. Сомнения девушки о том, что служба немцам является предательством Родины, Иванов окончательно разрешил, сообщив ей, что немцы уже захватили Москву и со дня на день война закончится победой Германии.
С ноября 1941 года по июль 1942 года она служила в полиции на вспомогательных должностях и пока ещё не принимала участия в экзекуциях. Всё изменилось после того, как её покровитель Иванов-Иванин получил пост коменданта Локотской окружной тюрьмы. Он предложил Макаровой стать штатным палачом тюрьмы, и она согласилась. На протяжении года она участвовала в расстрелах (своё прозвище Антонина получила из-за того, что предпочитала расстреливать людей из пулемёта), а в июле 1943 года неожиданно исчезла.
Коллаж © LIFE. Фото © wikipedia.org
Впервые о существовании женщины-палача советские органы узнали от бывшего охранника Локотской тюрьмы Биндасова, арестованного осенью 1945 года. Он сообщил на допросе, что в расстрелах заключённых этой тюрьмы принимала участие девушка-пулемётчица по имени Антонина, которая была штатным палачом. Биндасов не знал её фамилии, но слышал, что она была уроженкой Москвы и служила в Красной армии медсестрой.
После этого на Макарову было заведено разыскное дело под кодовым названием «Садистка». В 1946 году был арестован её бывший покровитель и начальник Иванов-Иванин, который сообщил следователям настоящую фамилию преступницы. Казалось, она вот-вот будет найдена. Но поиски девушки-палача затянулись более чем на 30 лет.
По какой-то причине следователи не догадались проверить фильтрационные списки вернувшихся из плена, где Макарова фигурировала под своей фамилией. В июле 1943-го она тайно покинула Локоть, уйдя к немцам. Она не предупредила даже своих знакомых, которые не знали о её судьбе. Договорившись с немцами, она несколько месяцев провела у них, стирая им бельё и, возможно, оказывая интимные услуги. Затем её перевели в категорию остарбайтеров. Макарову обучили ремеслу сварщика и направили на завод в Кёнигсберге, где она варила кухонные котлы.
В апреле 1945 года Макарова в числе других остарбайтеров и военнопленных прошла проверку в фильтрационном лагере НКВД. Она назвалась своим именем, рассказала о своей службе в Красной армии и обстоятельствах пленения. Скрыла она только свою работу палачом и вообще какие-либо связи с коллаборационистами. После проверки Макарову направили на службу в запасной полк, а оттуда перевели в полевой госпиталь, где она работала санитаркой.
Там она познакомилась со своим будущим мужем — Виктором Гинзбургом. Он лечился после ранения, полученного в последние дни войны. Правда, поженились они только в 1947 году. До этого момента она жила под фамилией Макарова, которая уже была известна следователям, но те не воспользовались имевшейся возможностью.
Сменив фамилию, пулемётчица обезопасила себя от следователей. Во всяком случае, она ни разу не оказывалась в их поле зрения. Периодически они допрашивали новых задержанных коллаборационистов или повторно опрашивали старых (например, в конце 50-х вновь были опрошены Биндасов и Иванов-Иванин), но поиски Садистки с каждым годом становились всё более вялыми. Они почти заглохли после того, как следователи получили неверную информацию, что Тонька-пулемётчица, вероятно, была расстреляна немцами в июле 1943 года за заражение солдат венерической болезнью.
Всё это время Макарова-Гинзбург жила с семьёй в Калининградской области. В 50-е годы они перебрались в Лепель, находившийся в 500 с небольшим километрах от Локтя, где она обрела свою кровавую славу.
Вплоть до своего ареста Макарова-Гинзбург трудилась на местном промкомбинате контролёром по выпуску готовой продукции швейного цеха. Пулемётчица считалась отличным работником: за два десятилетия службы она имела массу почётных грамот, благодарностей начальства и денежных вознаграждений. Её портрет украшал Доску почёта промкомбината. Она часто принимала участие во встречах ветеранов с подрастающим поколением и четыре раза была награждена юбилейными медалями для участников войны.
К 70-м годам брянские чекисты, расследовавшие её дело, официально признали свою неудачу и прекратили активный розыск пулемётчицы.
В этот день казнили Тоньку – пулеметчицу.
Она надеялась получить три года условно, но советский суд приговорил ее к высшей мере наказания. 1979 год в СССР был объявлен Годом женщины и она надеялась на благосклонность суда. Но утром 11 августа 1979 года ее расстреляли. В СССР это было последнее крупное дело, связанное с предателями и палачами, которые сотрудничали с немецкими оккупантами во время войны и последний и единственный случай, когда расстреляли женщину.
«Я выполняла работу. «
В 1943 году ей повезло, она подхватила венерическое заболевание и была отправлена в Германию на лечение, таким образом, когда красная армия освободила Локоть Тони-пулеметчицы там уже не было. Сбежав из немецкого госпиталя, Антонина смогла справить себе документы и раствориться в тылу, она вновь устроилась работать санитаркой в военный госпиталь, где и встретила своего будущего мужа, вышла за него замуж и взяла его фамилию.
Ее искали больше 35 лет. Фактов о ее существовании было достаточно – многие из попавших в плен полицаев рассказывали о Тоньке-пулеметчице, дело о девушке-палаче переходило из рук в руки, отправлялось в архив, вновь всплывало наружу. КГБ не сидело сложа руки, тщательно и тайно были проверены все! Антонин Макаровы похожего возраста, но искомой среди них не было.
А Антонина Макарова вовсе не скрывалась, если не считать смену фамилии на фамилию мужа. Они жили вместе в тихом белорусском городке Лепеле, после войны Антонина родила мужу двоих дочерей. Ее портрет вешали на доску почета, она ходила на выступления перед школьниками, награждалась памятными медалями и подарками. Семья их была крепкой и заслуженной семьей ветеранов города. «Невозможно всю жизнь бояться, первые 10 лет я еще ждала стука в дверь, потом совсем успокоилась, нет на свете таких грехов, которые преследовали бы человека всю его жизнь», – говорила она позднее на допросе. Уже потом стало понятно, почему ей так долго удалось оставаться безнаказанной. Еще в детстве, при поступлении в школу, учительница неправильно записал ее в метрике, отчество она записала фамилией. В 1976 году один из московских чиновников при выезде за границу честно перечислил имена и фамилии всех своих родственников, в семье было пять детей, все были Парфеновы, но одна почему-то была записана Макаровой, с 45 года по фамилии мужа Гинзбург. Таким образом, спецслужбы вышли на след девушки-палача.
Задерживать сразу ее не стали, целый год следователи проверяли все факты, чтобы отмести все сомнения и не дай Бог не ошибиться, наказывая уважаемого в городе человека, ветерана войны. В Лепель для опознания тайно привозили оставшихся в живых полицаев и других свидетелей, все они признавали в пожилой уже женщине Тоньку-пулеметчицу. При аресте она не стала врать и сопротивляться, на первом же допросе она спокойно и ясно стала рассказывать о том, что происходило в немецкой оккупации, что так долго и упорно она пыталась забыть. Из множества тысяч обнаруженных в Локотских захоронениях трупов, опознали лишь 168 человек, именно в их убийстве и обвинили официально Антонину Макарову. В 1978 году Военная коллегия Брянского областного суда вынесла подсудимой смертный приговор, в августе 1979 он был приведен в исполнение.