бузескул история афинской демократии

История афинской демократии

Gro­te, His­to­ry of Gree­ce. Lond. 1846— 1856. 12 т. (несколь­ко изда­ний); есть фран­цуз­ский и немец­кий пер. (в 6 т.).

Schö­mann, Grie­chi­sche Al­ter­thü­mer. Berl. 1855 (I-й т.). изд. — в обра­бот­ке Lip­sius ’а (1897).

Ernst Cur­tius, Grie­chi­sche Ge­schich­te. Berl. 1857— 1867. 3 т. (несколь­ко изда­ний); есть русск. перев. (М. 1880— 1883).

Max Dun­cker, Ge­schich­te des Al­ter­thums, Leipz. III— IV т. 1856— 1857. В изд. пере­ра­бота­на вновь; гре­че­ская исто­рия в нем — V— IX т. (1877— 1886), до смер­ти Перик­ла.

Juli­us Schvarcz, Die De­mok­ra­tie. Leipz. 1877— 1882, I-й т. (2 Ti­te­lauf­la­ge — 1884, изд. — 1901).

Holm, Grie­chi­sche Ge­schich­te. Berl. 1886— 1894. 4 т.

Bu­solt, Grie­chi­sche Ge­schich­te bis zur Schlacht bei Chai­ro­neia. Go­tha. Пер­вые 2 т. (до нача­ла Пело­пон­нес­ской вой­ны) в изд. — 1885— 1888; в 1893— 1897 совер­шен­но пере­ра­бота­ны, в 3 кн. (I, II и часть III т.); в 1904 — ч. III т. (Пело­пон­нес­ская вой­на).

Gil­bert, Handbuch der grie­chi­schen Staat­sal­ter­thü­mer. Leipz. 1885. I-й т.; изд — 1893.

Her­mann, Lehrbuch der grie­chi­schen Staat­sal­ter­thü­mer. 1831; в 1889— 1892 — изд., в обра­бот­ке Thum­ser ’а (Frei­burg i. Br.).

Wila­mowitz-Möl­len­dorff, Aris­to­te­les und At­hen. Berl. 1893. 2 т.

Ed. Meyer, Ge­schich­te des Al­ter­thums. Stuttg.— Berl. II— V т. 1893— 1902.

Burckhardt, Grie­chi­sche Kul­tur­ge­schich­te. Berl.— Stuttg. 4 т. (посмерт­ное изда­ние, вышед­шее в 1898— 1902 г.).

De Sanctis, Ἀτθίς. Sto­ria del­la re­pub­li­ca Ate­nie­se dal­le ori­gi­ni al­le ri­for­me di Clis­te­ne. 1898.

Кутор­га, Гре­че­ская исто­рия до нача­ла пер­сид­ских войн. Спб. 1843.

Его же, Исто­рия Афин­ской рес­пуб­ли­ки от уби­е­ния Иппар­ха до смер­ти Миль­ти­а­да. Спб. 1848.

Его же, Собра­ние сочи­не­ний. Спб. 1894— 1896. 2 т. (посмерт­ное изда­ние).

Аланд­ский, Исто­рия Гре­ции. Киев. 1885 ( изд. 1899, без вся­ких пере­мен; оба изда­ния — посмерт­ные).

Латы­шев, Очерк гре­че­ских древ­но­стей. Ч. I. изд. — Спб. 1897.

Каре­ев, Государ­ство-город антич­но­го мира. Спб. 1903. 2 изд — 1905 (без пере­мен).

Вип­пер, Лек­ции по исто­рии Гре­ции. М. 1905 ( изд. — 1906). Ч. I.

Исто­рия Гре­ции со вре­ме­ни Пело­пон­нес­ской вой­ны. Сбор­ник ста­тей под ред. Шамо­ни­на и Пет­ру­шев­ско­го. 2 т. М. 1896 (Биб­лио­те­ка для само­об­ра­зо­ва­ния).

Источник

История афинской демократии

Общий ход гре­че­ской исто­рии с VIII по VI в. до Р. Х.

В эпо­ху так назы­вае­мой микен­ской куль­ту­ры, кото­рую открыл Шли­ман и рас­цвет кото­рой отно­сит­ся при­бли­зи­тель­но за пол­то­ры тыся­чи лет до Р. Х., в Гре­ции была силь­ная монар­хи­че­ская власть, хотя и тогда еди­но­го государ­ства там, по-види­мо­му, не суще­ст­во­ва­ло. Памят­ни­ки того вре­ме­ни — « цик­ло­пи­че­ские » сте­ны из колос­саль­ных камен­ных глыб; обшир­ные двор­цы, бога­то укра­шен­ные, с живо­пи­сью на сте­нах, ино­гда с целым лаби­рин­том зал, коридо­ров и ком­нат, с мага­зи­на­ми и кла­до­вы­ми для запа­сов; моги­лы, оче­вид­но — цар­ские, то в виде шахт или глу­бо­ких ям, в кото­рых тела иных покой­ни­ков ока­зы­ва­ют­ся засы­пан­ны­ми дра­го­цен­но­стя­ми вся­ко­го рода, то в виде вели­че­ст­вен­ных купо­ло­об­раз­ных соору­же­ний, рос­кош­но отде­лан­ных, — все это крас­но­ре­чи­во гово­рит нам не толь­ко о срав­ни­тель­но раз­ви­той тех­ни­ке, о бога­той внеш­ней куль­ту­ре, неко­гда про­цве­тав­шей пре­иму­ще­ст­вен­но по бере­гам и ост­ро­вам Архи­пе­ла­га, о тес­ных сно­ше­ни­ях с восточ­ны­ми стра­на­ми и т. под., но и о типе государств микен­ской эпо­хи, о том, что тогдаш­ние цари были могу­ще­ст­вен­ны­ми с. 2 вла­сте­ли­на­ми, что в их рас­по­ря­же­нии скон­цен­три­ро­ва­ны были силы под­власт­но­го им насе­ле­ния, мас­са рабо­чих рук, огром­ные мате­ри­аль­ные сред­ства.

В пери­од с VIII до VI сто­ле­тия вклю­чи­тель­но мы видим в Гре­ции ряд важ­ных внут­рен­них пере­во­ротов или, точ­нее, пере­мен: паде­ние цар­ской вла­сти и гос­под­ство ари­сто­кра­тии, затем борь­бу наро­да, демо­са, про­тив этой ари­сто­кра­тии, вла­ды­че­ство тира­нов и нако­нец пере­ход к с. 3 демо­кра­тии или к более уме­рен­ной ари­сто­кра­тии. Пере­ме­ны эти совер­ша­ют­ся с заме­ча­тель­ной после­до­ва­тель­но­стью и про­ис­хо­дят почти повсе­мест­но в Гре­ции. Уже одна эта повсе­мест­ность пока­зы­ва­ет, что они вызва­ны были не част­ны­ми, слу­чай­ны­ми при­чи­на­ми, а при­чи­на­ми более общи­ми и глу­бо­ки­ми, коре­нив­ши­ми­ся в самом ходе раз­ви­тия гре­че­ско­го обще­ства, — в том исто­ри­че­ском про­цес­се, кото­рый совер­шал­ся тогда в Гре­ции.

Монар­хия преж­де все­го пада­ет в гре­че­ских коло­ни­ях, в горо­дах мало­ази­ат­ско­го побе­ре­жья: здесь лег­че было отре­шить­ся от про­шло­го, от тра­ди­ци­он­но­го ува­же­ния к цар­ской вла­сти; на новой поч­ве, сре­ди новых усло­вий, лег­че было воз­ник­нуть и ново­му поряд­ку, новым фор­мам поли­ти­че­ской жиз­ни, не гово­ря уже о том, что в этих коло­ни­ях, осо­бен­но в Ионии, исто­ри­че­ский про­цесс вооб­ще совер­шал­ся быст­рее и ско­рее обна­ру­жи­ва­лись новые явле­ния в жиз­ни гре­че­ско­го обще­ства.

Итак, в VIII сто­ле­тии до Р. Х. монар­хия в Гре­ции усту­па­ет место ари­сто­кра­тии, при­чем эта пере­ме­на совер­ша­ет­ся боль­шею частью не путем рево­лю­ции, а путем эво­лю­ции. Ино­гда власть от царя пере­хо­дит в руки цело­го цар­ско­го рода. Так было, напр., в Корин­фе, где ста­ла власт­во­вать фами­лия Бак­хи­а­дов, к кото­рой при­над­ле­жа­ли и преж­ние цари. Слу­ча­лось, что потом­ки царей удер­жи­ва­ли свой титул; за ними оста­ва­лось жре­че­ство и неко­то­рые при­ви­ле­гии или же этот титул пере­но­сил­ся на санов­ни­ка и чле­нов кол­ле­гии, носив­ших обя­зан­но­сти сакраль­но­го харак­те­ра.

Осно­вой могу­ще­ства и вли­я­ния гре­че­ской зна­ти было, во-пер­вых, про­ис­хож­де­ние. Если впо­след­ст­вии даже в демо­кра­ти­че­ских Афи­нах бла­го­род­ное про­ис­хож­де­ние име­ло боль­шое зна­че­ние и счи­та­лось « вели­ким и почет­ным жре­би­ем » ; если еще Ари­сто­тель гово­рил, что в наи­луч­шем государ­стве ремес­лен­ник не поль­зу­ет­ся пра­вом граж­дан­ства, что тот, кто ведет жизнь ремес­лен­ни­ка или поден­щи­ка, не может раз­ви­вать в себе граж­дан­ской доб­ле­сти, что для это­го и для уча­стия в государ­ст­вен­ных делах нужен досуг; то тем более во вре­ме­на гре­че­ско­го сред­не­ве­ко­вья и вла­ды­че­ства ари­сто­кра­тии гос­под­ст­во­ва­ло убеж­де­ние, что толь­ко знат­ный и бога­тый чело­век, не обре­ме­нен­ный забота­ми о насущ­ном хле­бе, может зани­мать­ся государ­ст­вен­ны­ми дела­ми. Ремес­лен­ни­ки и вооб­ще демос, трудя­щий­ся в поте лица, еще счи­та­лись недо­стой­ны­ми при­ни­мать уча­стие в управ­ле­нии.

Ари­сто­кра­ты были и глав­ною воен­ною силою. Еще Ари­сто­тель прин­ци­пом ари­сто­кра­тии выстав­лял доб­лесть, подоб­но тому, как прин­ци­пом демо­кра­тии, по его сло­вам, была сво­бо­да. Рас­по­ла­гая мате­ри­аль­ны­ми сред­ства­ми и досу­гом, ари­сто­кра­ты мог­ли про­хо­дить шко­лу сво­его рода рыцар­ско­го вос­пи­та­ния; они мог­ли пре­да­вать­ся воен­ным упраж­не­ни­ям, гим­на­сти­ке, играм и т. под. В ту пору глав­ную силу на войне состав­ля­ла кон­ни­ца. Но чтобы иметь колес­ни­цу и соот­вет­ст­ву­ю­щее воору­же­ние, содер­жать коней, нуж­но было рас­по­ла­гать боль­ши­ми сред­ства­ми, слу­га­ми, челя­дью. Всем этим рас­по­ла­га­ли ари­сто­кра­ты. Ари­сто­тель по это­му пово­ду заме­ча­ет, что тем, кто небо­гат, нелег­ко содер­жать коней; поэто­му в древ­ние вре­ме­на в горо­дах, сила кото­рых была в кон­ни­це, гос­под­ст­во­ва­ла оли­гар­хия.

Ари­сто­кра­ты были обла­да­те­ля­ми и тогдаш­не­го обра­зо­ва­ния. Оно было еще мало рас­про­стра­не­но и тоже соеди­ня­лось обык­но­вен­но со знат­но­стью и богат­ст­вом. Ари­сто­кра­ты явля­лись зна­то­ка­ми и тол­ко­ва­те­ля­ми обы­ча­ев и пра­ва, хра­ни­те­ля­ми ста­ри­ны и тра­ди­ции. Они были судья­ми и жре­ца­ми; неко­то­рые жре­че­ские обя­зан­но­сти свя­за­ны были с извест­ны­ми фами­ли­я­ми.

Таким обра­зом в те вре­ме­на ари­сто­кра­тия была не с. 7 толь­ко поли­ти­че­скою, но и соци­аль­ною, воен­ною и куль­тур­ною силою. Немуд­ре­но, что ей при­над­ле­жа­ло вла­ды­че­ство.

И в луч­шую свою пору ари­сто­кра­тия смот­ре­ла на свое вла­ды­че­ство не толь­ко как на пра­во и при­ви­ле­гию. Она пони­ма­ла, что nob­les­se ob­li­ge. Она слу­жи­ла обще­ству и государ­ству, и в мир­ное, и в воен­ное вре­мя, в сове­те и на поле бит­вы. Она отправ­ля­ла доро­го сто­ив­шую воен­ную служ­бу и щед­ро выпол­ня­ла обще­ст­вен­ные повин­но­сти. Тогда ари­сто­кра­ты в извест­ном смыс­ле дей­ст­ви­тель­но были aris­toi, « луч­шие » мужи, и с честью нес­ли лежав­шие на них обя­зан­но­сти.

Но с тече­ни­ем вре­ме­ни заме­ча­ет­ся нрав­ст­вен­ный упа­док ари­сто­кра­тии, демо­ра­ли­за­ция и раз­ло­же­ние ее. Сыно­вья часто не были похо­жи на сво­их отцов, кото­рые, как мы ска­за­ли, с честью нес­ли свою служ­бу государ­ству и обще­ству. Новые поко­ле­ния рас­то­ча­ли богат­ства, пре­да­ва­лись наслаж­де­ни­ям, заба­вам и рос­ко­ши. Неда­ром изда­ва­лись зако­ны про­тив излиш­ней пыш­но­сти. Сыно­вья знат­ных рос­ли сре­ди неги и рос­ко­ши, тогда как моло­дое поко­ле­ние демо­са сре­ди труда и забот зака­ля­лось в борь­бе за суще­ст­во­ва­ние. Нако­нец меж­ду ари­сто­кра­та­ми обна­ру­жи­ва­ет­ся и раз­лад, про­ис­хо­дят раздо­ры и сопер­ни­че­ство, борь­ба отдель­ных лиц и фами­лий за власть. Разу­ме­ет­ся, это не мог­ло спо­соб­ст­во­вать упро­че­нию могу­ще­ства зна­ти.

Неуди­ви­тель­но, что вла­ды­че­ство ари­сто­кра­тии ста­ло вызы­вать неудо­воль­ст­вие и ропот и про­тив это­го вла­ды­че­ства обна­ру­жи­лась оппо­зи­ция.

Меж­ду тем в Гре­ции насту­па­ли новые усло­вия, кото­рые в свою оче­редь отра­зи­лись небла­го­при­ят­но на поло­же­нии ари­сто­кра­тии, и выдви­гал­ся новый класс, — воз­вы­шал­ся демос.

Тут мы долж­ны обра­тить­ся к дру­гим сто­ро­нам того исто­ри­че­ско­го про­цес­са, кото­рый совер­шал­ся тогда в Гре­ции.

Было бы оши­боч­но думать, буд­то исто­ри­че­ская жизнь тогдаш­ней Гре­ции сосре­дото­чи­ва­лась пре­иму­ще­ст­вен­но в таких пунк­тах, как, напр., Спар­та или Афи­ны. По вер­но­му заме­ча­нию одно­го исто­ри­ка, центр тяже­сти гре­че­ской исто­рии от Олим­пи­а­ды, т. е. с 776 г. до Р. Х., и до середи­ны VI века сле­ду­ет искать не у элли­нов в Евро­пе, но на с. 10 пери­фе­рии гре­че­ско­го мира: пол­ный, насто­я­щий пульс жиз­ни гре­че­ско­го наро­да бьет­ся до поло­ви­ны VI века пре­иму­ще­ст­вен­но в ионий­ских коло­ни­ях Малой Азии.

Коло­нии эти шли во всех отно­ше­ни­ях впе­ре­ди мет­ро­по­лии. До V века это был центр поли­ти­че­ской, умст­вен­ной и худо­же­ст­вен­ной жиз­ни гре­ков. Ни один город соб­ст­вен­ной Гре­ции, ни Афи­ны того вре­ме­ни, ни тем более Спар­та не мог­ли выдер­жать срав­не­ния с горо­да­ми-коло­ни­я­ми в роде, напр., Миле­та на восто­ке и Сиба­ри­са на запа­де. Коло­нии, осо­бен­но в Малой Азии, могу­ще­ст­вен­нее, бога­че горо­дов мет­ро­по­лии. В них кипит тор­го­вая и про­мыш­лен­ная дея­тель­ность, жизнь бьет клю­чом. Здесь умст­вен­ный кру­го­зор был шире; гре­ки стал­ки­ва­лись или сбли­жа­лись не толь­ко друг с дру­гом, но и с ины­ми наро­да­ми, зна­ко­ми­лись с их стро­ем, их куль­ту­рой; завя­зы­ва­лись сно­ше­ния с раз­лич­ны­ми стра­на­ми, ино­гда весь­ма отда­лен­ны­ми, — с пон­тий­ски­ми бере­га­ми, Егип­том, дале­ким Запа­дом. Здесь обра­зу­ет­ся мно­го­чис­лен­ный класс моря­ков и куп­цов; полу­ча­ет осо­бен­ное зна­че­ние дви­жи­мая соб­ст­вен­ность, день­ги. Раз­ви­тие во всех сфе­рах идет тут быст­рее. В коло­ни­ях, как упо­мя­ну­то, лег­че было отре­шить­ся от тра­ди­ции, и тут рань­ше совер­ша­ет­ся ряд тех поли­ти­че­ских пере­мен, кото­рые харак­те­ри­зу­ют рас­смат­ри­вае­мый пери­од гре­че­ской исто­рии, т. е. сме­на монар­хии ари­сто­кра­ти­ей и затем пере­ход к более уме­рен­ной ари­сто­кра­тии, к тимо­кра­тии или же к демо­кра­тии. В Ионии, по заме­ча­нию Э. Кур­ци­у­са, впер­вые граж­дан­ское равен­ство постав­ле­но было прин­ци­пом обще­ст­вен­ной жиз­ни. Здесь же, в Малой Азии, раз­ви­ва­ет­ся и гре­че­ская поэ­зия — эпос и лири­ка, — раз­ви­ва­ет­ся искус­ство. Мало­ази­ат­ские коло­нии, в осо­бен­но­сти Иония, роди­на и гре­че­ской нау­ки, и гре­че­ской фило­со­фии…

Гре­че­ская коло­ни­за­ция, начав­ша­я­ся еще до пере­се­ле­ния пле­мен, уси­ли­лась после это­го пере­се­ле­ния, в осо­бен­но­сти после втор­же­ния дорян в Пело­пон­нес, а в VIII— VII стол. достиг­ла сво­его выс­ше­го раз­ви­тия.

Коло­ни­за­ция вызы­ва­лась преж­де все­го ростом насе­ле­ния, ощу­щав­шим­ся недо­стат­ком зем­ли и труд­но­стью добы­вать про­пи­та­ние при тогдаш­них усло­ви­ях хозяй­ства и земле­вла­де­ния. Пере­се­лен­цы, во гла­ве кото­рых неред­ко ста­но­ви­лись лица, с. 11 при­над­ле­жав­шие к знат­ным родам, иска­ли сна­ча­ла пло­до­род­ной зем­ли, и пер­вые гре­че­ские коло­нии име­ли харак­тер, так ска­зать, зем­ледель­че­ский. Затем пле­мен­ные пере­се­ле­ния и заво­е­ва­ния, а еще позд­нее внут­рен­ние сму­ты, борь­ба пар­тий, тира­ния, долж­ны были послу­жить могу­ще­ст­вен­ным толч­ком для осно­ва­ния коло­ний и уси­лить коло­ни­за­цию. Мно­гие пред­по­чи­та­ли поки­нуть роди­ну и искать ново­го место­жи­тель­ства на чуж­бине, неже­ли поко­рить­ся победи­те­лю. Тира­ны посред­ст­вом осно­ва­ния коло­ний ста­ра­лись изба­вить­ся от опас­ных для них эле­мен­тов. Осно­ва­ние коло­ний слу­жи­ло и соци­аль­ною мерой; в них направ­ля­ет­ся избы­ток насе­ле­ния. Впо­след­ст­вии же чаще все­го коло­нии осно­вы­ва­лись в тор­го­вых видах. Сло­вом, коло­нии для гре­ков игра­ли, мож­но ска­зать, ту же роль, что ́ Новый Свет для Запад­ной Евро­пы в новые века.

При­род­ные усло­вия пре­пят­ст­во­ва­ли рас­про­стра­не­нию гре­че­ской коло­ни­за­ции сухим путем. Зато и гео­гра­фи­че­ское поло­же­ние Гре­ции, и бли­зость моря, и устрой­ство бере­гов, изре­зан­ных удоб­ны­ми бух­та­ми, и сосед­ство мно­же­ства ост­ро­вов, все это влек­ло к морю, к море­пла­ва­нию, к осно­ва­нию коло­ний за морем. При­ба­вим к это­му самый харак­тер наро­да, боль­шею частью живой, пред­при­им­чи­вый, непо­сед­ли­вый, и мы пой­мем, поче­му гре­че­ская коло­ни­за­ция достиг­ла тако­го раз­ви­тия.

Гре­ция по устрой­ству сво­ей поверх­но­сти и очер­та­нию бере­гов обра­ще­на, так ска­зать, лицом к восто­ку. И коло­ни­за­ция направ­ля­лась сна­ча­ла на восток. На запад гре­ки ста­ли про­ни­кать гораздо поз­же. Это и понят­но: запад­ный берег Гре­ции не так удо­бен для мор­ских сно­ше­ний и самое пла­ва­ние на запад сопря­же­но с боль­ши­ми затруд­не­ни­я­ми и опас­но­стя­ми. Осно­ва­ние гре­че­ских коло­ний в этой части Сре­ди­зем­но­го моря отно­сит­ся уже все­це­ло к рас­смат­ри­вае­мо­му пери­о­ду, ко вто­рой поло­вине VIII и к VII в. до Р. Х.

И гре­че­ские коло­нии широ­ко рас­ки­ну­лись на дале­ком про­стран­стве — от бере­гов Испа­нии до устьев Дона и бере­гов Кав­ка­за с одной сто­ро­ны, от устьев Роны и север­но­го побе­ре­жья Чер­но­го моря до устьев Нила 5 и с. 12 север­но­го бере­га Афри­ки с дру­гой. Они обрам­ля­ли, ино­гда с боль­ши­ми, конеч­но, пере­ры­ва­ми, бере­га морей Сре­ди­зем­но­го и Эгей­ско­го, Про­пон­ти­ды и Пон­та. Дале­ко в глубь сосед­них стран коло­ни­аль­ные вла­де­ния гре­ков не про­сти­ра­лись. По образ­но­му выра­же­нию Цице­ро­на, это была кай­ма у широ­кой тка­ни вар­вар­ских земель, а по дру­го­му срав­не­нию (у Пла­то­на в « Фед­ре » ), гре­ки сиде­ли вокруг Сре­ди­зем­но­го моря, слов­но лягуш­ки вокруг пруда. Даже на запад­ном побе­ре­жье Малой Азии гре­че­ские горо­да зани­ма­ли, хотя и сплош­ную, но узкую поло­су (рас­ши­ряв­шу­ю­ся лишь в Эолиде), при­чем для посе­ле­ний изби­ра­лись пре­иму­ще­ст­вен­но устья рек. В каче­стве куп­цов или наем­ни­ков гре­ки захо­ди­ли и даль­ше наме­чен­ных пре­де­лов. Со вре­ме­ни дина­стии Псам­ме­ти­ха они про­ни­ка­ли, напр., в глубь Егип­та, даже к самым Ниль­ским водо­па­дам, как свиде­тель­ст­ву­ет об этом над­пись, начер­тан­ная в Абу-Сим­бе­ле гре­че­ски­ми вои­на­ми. А пла­ва­ния гре­ков на запад про­сти­ра­лись до Гер­ку­ле­со­вых стол­пов, т. е. до нынеш­не­го Гибрал­та­ра, и даже несколь­ко далее.

Глав­ны­ми пунк­та­ми, откуда направ­ля­лась гре­че­ская коло­ни­за­ция в VIII— VII ст. были пре­иму­ще­ст­вен­но ионий­ские горо­да в Малой Азии, осо­бен­но Милет, по пре­да­нию осно­вав­ший буд­то бы до 80 коло­ний, затем Фокея, отча­сти ост­ров Самос, а в самой Гре­ции — евбей­ские горо­да Хал­кида и Эре­трия, из дори­че­ских же — Коринф, мет­ро­по­лия, напр., Сира­куз, Мега­ра, осно­вав­шая Визан­тию, и неко­то­рые дру­гие. Обык­но­вен­но с. 13 каж­дый из таких горо­дов имел свой излюб­лен­ный рай­он, куда он направ­лял сво­их коло­ни­стов, Милет — к бере­гам Чер­но­го моря, Хал­кида — к полу­ост­ро­ву Хал­киди­ке и к бере­гам Сици­лии, а никто не захо­дил так дале­ко на запад, как коло­ни­сты Фокеи.

Одно­вре­мен­но с коло­ни­за­ци­ей раз­ви­ва­лось и мор­ское дело, море­пла­ва­ние. За 700 лет до Р. Х. корин­фя­нин Ами­нокл впер­вые, по свиде­тель­ству древ­но­сти, стал стро­ить три­э­ры, т. е. суда с 3 ряда­ми греб­цов, для самос­цев. Гре­ки, шед­шие неред­ко по следам фини­ки­ян, посте­пен­но вытес­ня­ли этих про­слав­лен­ных море­пла­ва­те­лей, куп­цов и посред­ни­ков в сно­ше­ни­ях меж­ду Восто­ком и Запа­дом.

С раз­ви­ти­ем про­мыш­лен­но­сти чис­ло ремес­лен­ни­ков уве­ли­чи­ва­ет­ся, но деше­вых сво­бод­ных рабо­чих не хва­та­ет, — с. 15 раз­ви­ва­ет­ся раб­ство и тор­гов­ля раба­ми. Гово­рят, ост­ров Хиос пер­вый начал тор­го­вать раба­ми, поку­пая их в чужих стра­нах и потом пере­про­да­вая; он сде­лал­ся таким обра­зом рын­ком для покуп­ки рабов. В тор­го­вых и про­мыш­лен­ных горо­дах посе­ля­ют­ся и сво­бод­ные ремес­лен­ни­ки из чужих кра­ев, не поль­зу­ю­щи­е­ся поли­ти­че­ски­ми пра­ва­ми, нахо­дя­щи­е­ся в поло­же­нии афин­ских мет­э­ков.

В гоме­ри­че­скую эпо­ху мери­лом цен­но­сти слу­жи­ли дра­го­цен­ные сосуды, слит­ки меди или желе­за, а чаще все­го скот — бык или овца. В Илиа­де, напр., мед­ный тре­нож­ник оце­ни­ва­ет­ся в 12 быков, метал­ли­че­ское воору­же­ние — в 9, рабы­ня, опыт­ная в жен­ских работах, — в 4. С раз­ви­ти­ем тор­гов­ли, при уча­стив­шем­ся обмене, осо­бен­но долж­на была ощу­щать­ся потреб­ность в еди­ни­цах цен­но­сти опре­де­лен­но­го веса и при­том удоб­ных для обра­ще­ния — в чекан­ной моне­те. С Восто­ка заим­ст­во­ва­ны были гре­ка­ми еди­ни­цы мер и весов, а в нача­ле VII в. в Малой Азии, там, где мир гре­че­ский сопри­ка­сал­ся с миром восточ­ным, в Лидии и в Ионии — в Фокее, Само­се и Миле­те — ста­ли чека­нить моне­ту. Теперь уже не было нуж­ды каж­дый раз под­вер­гать взве­ши­ва­нию метал­ли­че­ские слит­ки: штем­пель горо­да или государ­ства слу­жил гаран­ти­ей опре­де­лен­но­го веса. с. 16 Нече­го и гово­рить, как это долж­но было облег­чить тор­го­вые сно­ше­ния, каким могу­ще­ст­вен­ным обра­зом повли­ять на раз­ви­тие тор­го­вых обо­ротов. Неуди­ви­тель­но, что такое ново­введе­ние быст­ро при­ви­лось и рас­про­стра­ни­лось.

Таким обра­зом выдви­га­ет­ся сред­ний класс, кото­рый может быть назван гре­че­скою бур­жу­а­зи­ей. Рядом с знат­ным, родо­ви­тым земле­вла­дель­цем, а ино­гда и выше его, ста­но­вит­ся пред­ста­ви­тель про­мыш­лен­но­сти и тор­гов­ли, капи­та­ла, бога­тый купец и море­пла­ва­тель. В лице это­го клас­са воз­вы­ша­ет­ся демос, — назва­ние, обни­маю­щее раз­но­об­раз­ные эле­мен­ты, начи­ная с кре­стья­ни­на, поден­щи­ка и про­сто­го ремес­лен­ни­ка и кон­чая неро­до­ви­тым куп­цом-капи­та­ли­стом.

Обра­зо­ва­ние, быв­шее преж­де досто­я­ни­ем и при­ви­ле­ги­ей с. 18 ари­сто­кра­тии, про­ни­ка­ет и в дру­гие слои. Незнат­ный море­пла­ва­тель и купец по сво­е­му кру­го­зо­ру и опы­ту теперь часто пре­вос­хо­дит знат­но­го земле­вла­дель­ца.

Тако­вы при­чи­ны борь­бы демо­са с ари­сто­кра­ти­ей. Это — борь­ба поли­ти­че­ская и соци­аль­ная, борь­ба оже­сто­чен­ная, сопро­вож­дав­ша­я­ся неред­ко пере­во­рота­ми, изгна­ни­я­ми, ото­бра­ни­ем иму­ществ и т. под.

До како­го оже­сто­че­ния дохо­ди­ли боров­ши­е­ся пар­тии, пока­зы­ва­ет эпи­зод, про­изо­шед­ший в Миле­те: дети изгнан­ных ари­сто­кра­тов были отведе­ны на ток и там бро­ше­ны под ноги быков, кото­рые их и рас­топ­та­ли; ари­сто­кра­ты, воз­вра­тив­шись, ото­мсти­ли тем, что осмо­ли­ли детей демо­кра­тов и сожгли их. В Мега­ре мы видим иные сце­ны: бед­ные втор­га­ют­ся в дома бога­тых, тре­бу­ют уго­ще­ния и в слу­чае отка­за пус­ка­ют в ход силу, а с заи­мо­дав­цев тре­бу­ют воз­вра­ще­ния упла­чен­ных про­цен­тов. Ино­гда напа­да­ли на ста­да бога­тых земле­вла­дель­цев и изби­ва­ли овец. В с. 19 мест­но­стях, где кри­зис осо­бен­но обост­рял­ся, стрем­ле­ния демо­са вооб­ще при­ни­ма­ли, мож­но ска­зать, соци­ал-рево­лю­ци­он­ный харак­тер 12 : разда­ва­лись тре­бо­ва­ния пере­де­ла зем­ли, уни­что­же­ния дол­го­вых обя­за­тельств и т. д.

Обра­тим­ся теперь к поэту, кото­рый жил в кон­це харак­те­ри­зу­е­мо­го пери­о­да и у кото­ро­го осо­бен­но ярко выра­зи­лось отно­ше­ние к совре­мен­ной ему дей­ст­ви­тель­но­сти. Это — Фео­гнид из Мега­ры.

В одном сти­хотво­ре­нии, при­пи­сы­вае­мом, но, кажет­ся, не при­над­ле­жа­щем Фео­гниду, поло­же­ние государ­ства срав­ни­ва­ет­ся с поло­же­ни­ем кораб­ля, зали­вае­мо­го вол­на­ми: « Подо­брав пару­са, мы пус­ка­ем­ся в море тем­ною ночью. Воду чер­пать они не хотят, а вол­ны зали­ва­ют корабль с обо­их бор­тов. Едва ли кто спа­сет­ся, когда они так посту­па­ют. Хоро­ше­го корм­че­го, кото­рый сто­ял на стра­же с зна­ни­ем дела, они сме­сти­ли; день­ги рас­хи­ща­ют они силою; порядок исчез, нет боль­ше пра­виль­но­го рас­пре­де­ле­ния; носиль­щи­ки власт­ву­ют, чернь — выше бла­го­род­ных. Боюсь я, что так вол­ны поглотят корабль. »

Яркие чер­ты для харак­те­ри­сти­ки тогдаш­не­го поло­же­ния дел мы най­дем и в сти­хотво­ре­ни­ях Соло­на, но их мы кос­нем­ся далее, в исто­рии Афин.

Но чаще все­го борь­ба вела к тира­нии.

Древ­няя тира­ния харак­те­ри­зу­ет пре­иму­ще­ст­вен­но вто­рую поло­ви­ну и стол. до Р. Х. и при­том те мест­но­сти Гре­ции, где поли­ти­че­ская, эко­но­ми­че­ская и вооб­ще куль­тур­ная жизнь достиг­ла уже зна­чи­тель­но­го раз­ви­тия. Она воз­ник­ла на поч­ве недо­воль­ства и нена­ви­сти к знат­ным и бога­тым со сто­ро­ны демо­са, стра­дав­ше­го от поли­ти­че­ско­го бес­пра­вия и эко­но­ми­че­ско­го кри­зи­са. Это — сво­его рода демо­кра­ти­че­ская дик­та­ту­ра, в кото­рой нуж­дал­ся недо­ста­точ­но еще окреп­ший демос.

Тира­ны выхо­ди­ли ино­гда из рядов выс­ших пра­ви­тель­ст­вен­ных лиц, напр. так назы­вае­мых при­та­нов, стра­те­гов или архон­тов, ста­рав­ших­ся насиль­но про­длить и рас­ши­рить свою власть. Но чаще все­го это были ари­сто­кра­ты по про­ис­хож­де­нию, из поли­ти­че­ско­го рас­че­та, често­лю­бия или из-за лич­ной обиды поры­вав­шие связь с сво­им сосло­ви­ем, ста­но­вив­ши­е­ся во гла­ве демо­са и с помо­щью его, силою или хит­ро­стью, захва­ты­вав­шие власть в свои руки. В этом смыс­ле прав Ари­сто­тель, гово­ря, что древ­ние тира­ны боль­шею частью выхо­ди­ли из дема­го­гов. Суще­ст­во­вав­ших форм государ­ст­вен­но­го строя и зако­нов тира­ны обык­но­вен­но не тро­га­ли и доволь­ст­во­ва­лись вла­стью фак­ти­че­скою, пре­до­став­ляя выс­шие долж­но­сти сво­им род­ст­вен­ни­кам или при­вер­жен­цам. Ино­гда, впро­чем, они ста­ра­лись и в самом государ­ст­вен­ном устрой­стве дать пере­вес нача­лам демо­кра­ти­че­ским. В видах боль­шей без­опас­но­сти и проч­но­сти соб­ст­вен­ной вла­сти тира­ны при­ни­ма­ли меры про­тив скоп­ле­ния насе­ле­ния в горо­де и ста­ра­лись отвлечь его вни­ма­ние от государ­ст­вен­ных дел. Опо­рой им слу­жи­ла воен­ная сила — отряд тело­хра­ни­те­лей, укреп­лен­ный дво­рец и т. под. В виду это­го, а так­же и для осу­щест­вле­ния сво­ей внеш­ней и внут­рен­ней поли­ти­че­ской систе­мы тира­ны нуж­да­лись в боль­ших денеж­ных сред­ствах, вво­ди­ли нало­ги, ино­гда в фор­ме пря­мо­го обло­же­ния, при­бе­га­ли к кон­фис­ка­ции име­ний зна­ти и т. д. Тира­ны всту­па­ли в союз друг с дру­гом и в тес­ные сно­ше­ния с Восто­ком, вооб­ще раз­ви­ва­ли широ­кую внеш­нюю поли­ти­ку, ста­ра­лись рас­про­стра­нить свое поли­ти­че­ское и с. 24 тор­го­вое вли­я­ние. Они забо­ти­лись о раз­ви­тии мор­ско­го могу­ще­ства и об осно­ва­нии коло­ний. Тира­ны иска­ли и нрав­ст­вен­ной опо­ры для сво­ей вла­сти в дру­же­ст­вен­ных свя­зях с Олим­пи­ей и в осо­бен­но­сти с дель­фий­ским ора­ку­лом. Они вво­ди­ли новые куль­ты, покро­ви­тель­ст­во­ва­ли, напр., куль­ту Дио­ни­са, бога пре­иму­ще­ст­вен­но про­сто­го, сель­ско­го клас­са, уста­нав­ли­ва­ли новые цере­мо­нии и празд­не­ства. Они всту­па­ли в союз с умст­вен­ны­ми сила­ми века, подоб­но ита­льян­ским дина­стам эпо­хи Воз­рож­де­ния явля­лись в роли меце­на­тов, при­вле­ка­ли к сво­е­му дво­ру худож­ни­ков, поэтов, этих гла­ша­та­ев сла­вы и тогдаш­них руко­во­ди­те­лей обще­ст­вен­но­го мне­ния. Тира­ны про­яв­ля­ли в широ­ких раз­ме­рах стро­и­тель­ную дея­тель­ность, не толь­ко спо­соб­ст­во­вав­шую укра­ше­нию и укреп­ле­нию их рези­ден­ций или бла­го­устрой­ству горо­дов и общей поль­зе, но и давав­шую зара­боток мас­се рабо­чих и ремес­лен­ни­ков.

Но луч­шею опо­рою тира­нам слу­жи­ла пре­дан­ность демо­са. Уже лич­ные выго­ды побуж­да­ли их забо­тить­ся об удо­вле­тво­ре­нии насущ­ных его потреб­но­стей и инте­ре­сов — о пра­во­судии, о под­ня­тии эко­но­ми­че­ско­го бла­го­со­сто­я­ния мас­сы. Неко­то­рые тира­ны осо­бен­но покро­ви­тель­ст­во­ва­ли зем­ледель­че­ско­му клас­су, ока­зы­вая ему вся­че­ское содей­ст­вие и помощь. Зато знать боль­шею частью под­вер­га­лась гоне­нию, а име­ния у нее отби­ра­лись.

Но тира­ния име­ла нема­ло и тем­ных сто­рон. Если уже наи­бо­лее выдаю­щи­е­ся тира­ны, осно­вав­шие дина­стии, ока­зы­ва­лись слиш­ком нераз­бор­чи­вы­ми в сред­ствах и слиш­ком подо­зри­тель­ны­ми, то их пре­ем­ни­ки — тем более: не имея ни тех талан­тов, ни тех заслуг, кото­рые дава­ли их отцам и пред­ше­ст­вен­ни­кам как бы пра­во на власть, созна­вая ее неза­кон­ность, они ста­но­вят­ся еще более подо­зри­тель­ны­ми и жесто­ки­ми, видят свою опо­ру исклю­чи­тель­но в силе, в наем­ной стра­же, пре­не­бре­га­ют инте­ре­са­ми демо­са, кото­рые дела­ют­ся для них совер­шен­но чуж­ды­ми и непо­нят­ны­ми, и воз­дви­га­ют гоне­ние на всех. При тира­нии не мог бы раз­вить­ся вполне и сво­бод­но гре­че­ский гений. Тира­ния, с ее наси­ли­ем, подо­зри­тель­но­стью и лице­ме­ри­ем, долж­на была иметь демо­ра­ли­зу­ю­щее вли­я­ние, и ее паде­ние, после того, как она выпол­ни­ла свою исто­ри­че­скую зада­чу, было бла­го­при­ят­но для даль­ней­ше­го раз­ви­тия гре­ков. Окреп­ший демос мог теперь отста­и­вать себя и без тира­нии, кото­рая явля­лась для него уже ско­рее тор­мо­зом и лиш­ним игом.

с. 26 Итак, монар­хия, ее паде­ние, вла­ды­че­ство ари­сто­кра­тии, борь­ба с нею демо­са и тира­ния, как пере­ход­ная сту­пень к демо­кра­тии или к более уме­рен­ной ари­сто­кра­тии, — тако­ва обыч­ная общая схе­ма раз­ви­тия гре­че­ско­го государ­ства в VIII— VI вв.

Те же явле­ния наблюда­ем мы и в Афи­нах. Толь­ко тут ход исто­ри­че­ско­го раз­ви­тия совер­ша­ет­ся еще посте­пен­нее и бла­го­да­ря дошед­шим до нас источ­ни­кам изве­стен нам подроб­нее.

Источник