что такое совещательная комната в суде
За семью печатями, или Тайна совещательной комнаты
Экс-председатель ВАС РФ
специально для ГАРАНТ.РУ
Необходимым условием независимого вынесения объективного судебного решения процессуальный закон считает соблюдение судом тайны совещательной комнаты. Предусмотрены довольно строгие требования к режиму этой тайны: нахождение в совещательной комнате только судей, входящих в состав суда по данному делу, запрет на разглашение суждений, имевших место при вынесении решения, на разговоры судей по телефону, а иногда и на выход судьи из совещательной комнаты.
Вместе с тем, современные информационные технологии все больше осложняют проверку соблюдения судом требований закона в этой части. Трудно представить себе совещательную комнату без компьютера, при помощи которого изготавливается судебный акт, и без информационных систем (баз данных нормативных актов), которые, как правило, имеют выход в Интернет.
Так что компьютер в совещательной комнате либо не должен быть подключен к Интернету, либо там вообще не должно быть компьютера. В противном случае проверить соблюдение тайны совещания судей крайне затруднительно. К тому же у каждого судьи имеется мобильный телефон, при помощи которого можно свободно общаться. Разумеется, соблюдение тайны совещания зависит при таких обстоятельствах от самого судьи – он должен предпринимать все меры к ее исполнению.
Вместе с тем, несовершенно и само процессуальное законодательство. Так, УПК РФ предусматривает, что по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты (ч. 2 ст. 298 УПК РФ). ГПК РФ и АПК РФ такой нормы не предусматривают, тогда как некоторые экономические дела по трудоемкости не уступают уголовным. В этой связи я думаю, что указанные различия в положениях УПК РФ, с одной стороны, и ГПК РФ и АПК РФ, с другой стороны, не имеют разумного обоснования. При совершенствовании этих кодексов соответствующие положения должны быть унифицированы.
Что же касается направления такой унификации, то я являюсь сторонником отмены тайны совещания судей. Гораздо важнее добиться того, чтобы на судью не оказывалось постороннего влияния при принятии им судебных актов. Тайна совещания судей этому никак не помогает, но и не мешает. Влияние на судью может оказываться и чаще всего оказывается до начала судебного заседания, а не тогда, когда он находится в совещательной комнате. Так что перерывы в совещании судей могут быть, и не надо устанавливать для них специфических условий. А уж тем более такие перерывы, на мой взгляд, не должны служить основаниями для отмены судебных актов по процессуальным мотивам.
Неразумно реагировать на любые нарушения тайны совещания судей. Одно дело, когда происходит мелкое нарушение тайны – выход из совещательной комнаты, скажем, в туалет или ответ на личный звонок малолетней дочери – оно не ведет к вынесению необъективного решения. Напротив, если судья вышел из совещательной комнаты и отправился в кабинет председателя суда, либо во время совещания ему позвонил прокурор или адвокат стороны, участвующей в деле, то такие нарушения тайны совещания судей уже нельзя считать мелкими.
Полагаю, что следует реагировать лишь на те нарушения тайны совещания, которые повлекли или могли повлечь нарушение процессуальных принципов, прежде всего с точки зрения объективности, независимости и беспристрастности судьи.
Кроме того, я никогда не был сторонником того, чтобы сильно формализовать работу судей при написании судебных актов (когда писать или печатать резолютивную часть, иные части судебного акта, использовать или не использовать формулировки сторон при подготовке такого акта). Полагаю, что какая-то часть текста судебного акта может быть написана судьей и вне совещательной комнаты. Жесткие формальные требования к судебным актам увеличивают количество возможных процессуальных нарушений и облегчают отмену правильного по существу акта из-за таких нарушений. К реальному правосудию такие отмены часто не имеют никакого отношения. Разумеется, есть фундаментальные принципы, которые нарушать нельзя, но за их рамками любые процессуальные нарушения следует оценивать с точки зрения того, как они повлияли на свободное волеизъявление судьи.
Поэтому я бы отказался от тайны совещания судей, заменив ее подробными правилами поведения судьи в случае, если на него в той или иной форме оказывалось давление кем бы то ни было с целью склонить к вынесению решения, которое не соответствует его внутреннему убеждению. Судья о каждом таком факте должен сделать запись в журнале внепроцессуальных обращений, он вправе заявить по этим мотивам самоотвод или поставить в самом начале судебного заседания перед сторонами вопрос о том, доверяют ли они ему слушать их дело. Другой вопрос, будет или не будет судья так себя вести…
Однако если будет установлено, что он должен был это сделать и не сделал, то налицо процессуальное нарушение, которое служит основанием для отмены судебного акта. Аналогичным я бы видел поведение судьи и при наличии у него конфликта интересов в связи с принятым к производству делом.
Поскольку я являюсь сторонником отмены тайны совещания судей, то даже если эта тайна сохранится, нужно смягчить предъявляемые к ней требования. Повторюсь, нарушение тайны совещания судей должно влечь отмену судебного акта лишь тогда, когда такое нарушение было существенным, то есть повлияло или могло повлиять на внутреннее убеждение судьи при принятии такого судебного акта.
Судья также должен иметь право разгласить тайну совещания, если один из судей, участвовавших в этом совещании, пытался повлиять на остальных, ссылаясь не на правовые основания, а на то, что на него самого оказывали влияние, скажем, государственные органы, судьи, стороны процесса или иные лица.
И никакой тайны совещания не может быть, если судья рассматривает дело единолично.
Судьи и «тайная комната»
Не каждый знает, но необходимым условием независимого вынесения объективного судебного решения процессуальный закон считает соблюдение судом тайны совещательной комнаты.
«Совещательная комната, куда удаляется суд для принятия решения или вынесения определения, представляет собой специальное помещение, оснащенное всем необходимым для того, чтобы судьи не выходили из совещательной комнаты».
Более того, закон предусматривает строгие требования к этой комнате и режиму соблюдения тайны. Приоткроем завесу этой тайны:
Сегодня «тайна» совещательной комнаты находится под угрозой. Современные информационные технологии все больше осложняют контроль за соблюдением судьями требований закона в этой части. Посудите сами, вряд ли в совещательной комнате нет компьютера, а судебный акт готовят на печатной машинке, при этом не прибегая к правовой базе, которые, как правило, удаленная, то есть доступ к ней осуществляется через интернет. Что говорить о том, что у каждого судьи есть мобильный телефон, а у большинства – также с доступом в интернет.
Требует доработки процессуальное законодательство. В УПК РФ предусмотрено, что по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты (ч. 2 ст. 298 УПК РФ). А вот ГПК РФ и АПК РФ такой нормы не предусматривают. Соответствующие положения должны быть унифицированы.
Возможно стоит пересмотреть и само понятие «тайна совещания». Что важнее, соблюсти тайну или защитить судью от влияния?
Кстати, влияние на судью оказывают как раз за пределами совещательной комнаты. И, увы, соблюдение специфических условия не является гарантией объективного и независимого судебного решения. Поэтому перерыв для отдыха с выходом из «тайной комнаты» на перекур или личный звонок как минимум неразумно делать основанием для отмены судебного акта по процессуальным мотивам.
Понятно, что реагировать стоит на те нарушения тайны совещания, которые повлекли или могли повлечь нарушение процессуальных принципов, прежде всего с точки зрения объективности, независимости и беспристрастности судьи.
Что касается написания судебного акта в стенах совещательной комнаты. Жесткие требования к соблюдению этого правила вызывает вопросы и приводят, по большей части, к росту возможных процессуальных нарушений и риску отмены правильного по существу акта. Увы, бывает, что к реальному правосудию такая отмена не имеют никакого отношения.
Замена тайны совещания на подробные правила поведения судей помогло бы снизить количество прецедентов с отменой судебного акта по формальным причинам. Отменить акт целесообразно лишь тогда, когда нарушение было существенным, то есть повлияло или могло повлиять на внутреннее убеждение судьи при принятии такого судебного акта.
Как совещаются апелляционные судьи
«Судья Рябцева О.В. говорит, что судья первой инстанции Пискунова И.В. все это анализировала «учитывая, что тут эти, что тут все козлы абсолютно…». На что судья Галактионова Р.А. произносит: «сучки!», а судья Земскова Н.В. подытоживает все это матерным выражением: «блядский дом». Судья Рябцева О.В. произносит: «не нравится в решении суда первой инстанции то, что судья не произвела зачет встречных исковых требований». Однако, вместо того, что изменить решение в этой части, как я и просила, судья Рябцева О.В. решает вопрос следующим образом: «ну хрен с ним, не произвела, и не произвела… Хотя можно бы было…». И судья Земскова Н.В. с ней соглашается, отмечая, что «да, можно бы было… ну не произвела». На аудиозаписи слышно, как судья Рябцева О.В. отмечает, что ей не понравилась формулировка судьи первой инстанции в резолютивной части решения. Другие судьи соглашаются и называют формулировку «херней» и «фигней», но на восклицание судьи Галактионовой Р.А.: «Ну не переписывать же?!», судья Рябцева О.В. отвечает: «Да я и не собиралась! Даже если бы тут все не правильно было, все равно!» (Подробнее на http://1000inf.ru/news/83914/)
И напоследок, ответ квалификационной коллегии судей на обращение с требованием послушать совещание судей и дать ему правовую оценку:
Квалификационная коллегия судей Ивановской области проверила публикацию, размещённую 24 сентября 2018 года на новостном ресурсе «Слухи и Факты» под заголовком «Судьи «Вечного странника», в которой идёт речь о поведении судей в совещательной комнате, не соответствующем требованиям, предъявляемым кодексом судейской этики, на которое указывает оказавшаяся в распоряжении редакции аудиозапись, подлинность и законность происхождения которой неизвестны. Исходя из норм закона, тайна совещательной комнаты охраняется предусмотренной законом процедурой осуществления правосудия. Обсуждение принимаемых решений, позиция отдельных судей, входящих в состав суда, разглашению не подлежат. Каких либо исключений из указанных требований, в том числе и для квалификационных коллегий судей, закон не содержит.
По факту появления аудиозаписи судей в совещательной комнате, означающей вмешательство в деятельность по осуществлению правосудия, в Следственное Управление Следственного Комитета России по Ивановской области направлено заявление о проведении процессуальной проверки в порядке ст. 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
В лучших традициях Матушки-России, называется, всех посадить. Между тем, в Англии в определенный период времени вводилось обязательное устное совещание судей при рассмотрении дел, и они должны были в присутствии участников дела говорить, что думают о доводах и аргументов сторон, судьям вменялось в обязанность высказывать свое мнение сразу по факту формирования этого мнения в голове. И ничего, английское государство не разрушилось, судебная система вроде в порядке, общество тоже не подает признаков для беспокойства. Что здесь секретного, и от кого эти секреты, от участников дела? Ну-ну. Теперь понятно, почему.
Много вопросов к такой реакции квалификационной коллегии. Не выходит ли таким обращением уважаемая квалификационная коллегия за пределы своей правосубъектности?
Аудио можно послушать в паблике ВКонтакте, она приложена к посту. Источник
Определение Конституционного Суда РФ от 12.03.2019 N 581-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Игнатьичева Дениса Валерьевича на нарушение его конституционных прав статьей 298 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
от 12 марта 2019 г. N 581-О
ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБЫ ГРАЖДАНИНА
ИГНАТЬИЧЕВА ДЕНИСА ВАЛЕРЬЕВИЧА НА НАРУШЕНИЕ ЕГО
КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ СТАТЬЕЙ 298
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,
заслушав заключение судьи В.Г. Ярославцева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение жалобы гражданина Д.В. Игнатьичева,
1. Гражданин Д.В. Игнатьичев оспаривает конституционность статьи 298 «Тайна совещания судей» УПК Российской Федерации, согласно которой приговор постановляется судом в совещательной комнате; во время постановления приговора в этой комнате могут находиться лишь судьи, входящие в состав суда по данному уголовному делу (часть первая); по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты; судьи не вправе разглашать суждения, имевшие место при обсуждении и постановлении приговора, или иным способом раскрывать тайну совещания судей (часть вторая).
Как следует из представленных материалов, апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Приморского краевого суда от 17 апреля 2017 года был отменен приговор Ленинского районного суда города Владивостока от 12 октября 2016 года в связи с нарушением требований статьи 298 УПК Российской Федерации при постановлении приговора. Суд апелляционной инстанции установил, что судья Д.В. Игнатьичев, удалившись в совещательную комнату для постановления приговора до его провозглашения, вынес мотивированное решение по гражданскому делу, а также определение о передаче по подсудности дела об административном правонарушении. Кроме того, названной судебной коллегией было вынесено частное определение от 17 апреля 2017 года, в котором обращалось внимание председателя Ленинского районного суда города Владивостока на допущенное судьей Д.В. Игнатьичевым нарушение положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации при постановлении приговора, а также предлагалось принять соответствующие меры по недопущению нарушений уголовно-процессуального закона в будущем. В передаче кассационных жалоб о пересмотре данного частного определения для рассмотрения в судебном заседании судов кассационных инстанций заявителю было отказано (постановления судьи Приморского краевого суда от 24 октября 2017 года и судьи Верховного Суда Российской Федерации от 1 июня 2018 года).
Квалификационная коллегия судей Приморского краевого суда 27 июля 2017 года, со ссылкой в том числе на установленные судом апелляционной инстанции обстоятельства нарушения судьей Д.В. Игнатьичевым требований статьи 298 УПК Российской Федерации при постановлении приговора, удовлетворила представление председателя Приморского краевого суда о привлечении к дисциплинарной ответственности судьи Д.В. Игнатьичева и подвергла его дисциплинарному взысканию в виде досрочного прекращения полномочий судьи, с чем 20 сентября 2017 года согласилась Высшая квалификационная коллегия судей Российской Федерации. Решением Дисциплинарной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2017 года, оставленным без изменения Апелляционной коллегией Верховного Суда Российской Федерации (апелляционное определение от 1 марта 2018 года), в удовлетворении жалобы Д.В. Игнатьичева на решения квалификационных коллегий было отказано. Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 26 июля 2018 года в передаче надзорной жалобы заявителя на данные судебные постановления для рассмотрения в судебном заседании Президиума Верховного Суда Российской Федерации было также отказано.
По мнению Д.В. Игнатьичева, статья 298 УПК Российской Федерации не соответствует статьям 4 (часть 2), 15 (части 1 и 2) и 19 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой по смыслу, придаваемому ей судебной практикой, она позволяет суду признавать в качестве нарушения судьей тайны совещательной комнаты по уголовному делу любые действия судьи по иным делам, находящимся в его производстве, безотносительно к наличию или отсутствию влияния или возможности влияния таких действий на итоговое решение судьи по уголовному делу. Такое применение оспариваемой нормы, как полагает заявитель, нарушает его права, гарантированные статьями 23, 37 и 40 Конституции Российской Федерации.
2. Право каждого на судебную защиту его прав и свобод, как основное неотчуждаемое право человека, признается и гарантируется в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, которая, конкретизируя гарантии данного права исходя из общеправовых принципов справедливости и равенства, устанавливает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом, судьи независимы и подчиняются лишь Конституции Российской Федерации и закону (статья 15 часть 4; статья 17 части 1 и 2; статья 46 часть 1; статья 118 часть 1; статья 120 часть 1). Этим конституционным положениям корреспондируют нормы Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 года N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», в силу которых суд осуществляет судебную власть самостоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, а судьи, как представители судебной власти, независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и закону, несменяемы и неприкосновенны (статьи 1, 5, 15 и 16).
Право на полную, справедливую и эффективную судебную защиту на основе равенства всех перед законом и судом предполагает не только право на законный суд, но и соблюдение требований объективности и беспристрастности судей. Будучи принципом судопроизводства, независимость судей не должна подвергаться сомнению ни с субъективной точки зрения участников судебного процесса, ни с объективной точки зрения, выражающей публичную потребность в авторитетной и пользующейся доверием общества судебной власти, решения которой должны быть не только формально законными, но и легитимными, т.е. восприниматься как справедливые и безупречные, а следовательно, служащие целям действенной судебной защиты (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 9 ноября 2018 года N 39-П).
Соответственно, процессуальные правила принятия судебных решений, в том числе по уголовным делам, должны обеспечивать гарантии независимости, объективности и беспристрастности судей и, в конечном счете, публичные интересы правосудия. Одной из таких гарантий является тайна совещания судей.
3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в качестве принципов уголовного судопроизводства, имеющего своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (часть первая статьи 6), закрепляет, что судьи рассматривают и разрешают уголовные дела в условиях, исключающих постороннее воздействие на них (часть вторая статьи 8.1); судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (часть первая статьи 17).
Заслушав последнее слово подсудимого, суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, объявив об этом, как и о времени оглашения приговора, присутствующим в зале судебного заседания (статья 295 УПК Российской Федерации); процедура постановления приговора в условиях тайны совещательной комнаты регулируется оспариваемой статьей 298 УПК Российской Федерации.
Как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 6 декабря 2018 года N 3105-О, по смыслу данных взаимосвязанных положений, тайной совещательной комнаты (тайной совещания судей) охватываются такие суждения суда (судьи), позиции отдельных судей, входивших в состав суда, и другие сведения, касающиеся существа и обстоятельств уголовного дела и вопросов, разрешаемых судом в совещательной комнате при постановлении приговора или иного судебного решения, распространение которых может поставить под сомнение объективность и самостоятельность суда (судьи), справедливость и безупречность судебного решения как акта правосудия. Данное правовое регулирование направлено в том числе на обеспечение независимости и беспристрастности судей, принятие ими решений по внутреннему убеждению, сформированному в состязательном процессе по результатам судебного следствия, а не в силу стороннего воздействия на суд или внепроцессуального обсуждения материалов дела с другими лицами, и не может рассматриваться как нарушающее положения Конституции Российской Федерации, придающей судебной защите основополагающее значение в системе конституционных гарантий, в их системном единстве.
Реализация судом своего права прерваться для отдыха по окончании рабочего времени и в течение рабочего дня, как и реализация судом своих процессуальных полномочий по другим делам, находящимся в его производстве, как таковые не свидетельствуют о нарушении им такой тайны (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 25 октября 2018 года N 2741-О и от 6 декабря 2018 года N 3105-О), что не препятствует оценке органами судейского сообщества и судами влияния конкретных действий судьи, находящегося в режиме совещательной комнаты, на его независимость, объективность и беспристрастность при постановлении приговора.
Соответственно, оспариваемая заявителем статья 298 УПК Российской Федерации сама по себе не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявителя в обозначенном им аспекте.
Вопрос же о наличии в деле заявителя оснований для привлечения к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий судьи, в качестве которых, как следует из представленных заявителем в Конституционный Суд Российской Федерации документов, указывались не только нарушение тайны совещательной комнаты, но и другие факты, связан с установлением фактических обстоятельств дела, проверкой законности и обоснованности состоявшихся в его деле правоприменительных решений и не относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Игнатьичева Дениса Валерьевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
2 мин. 15 сек.: «В удовлетворении иска отказать!»
Одним прекрасным летним утром в будний, естественно, день замечательная судья Чурсина С.С. из Черемушкинского районного суда г. Москвы по результатам 30-минутного слушания дела принимает решение об отказе в удовлетворении иска.
Долго мы с доверителем пытались понять, что же можно совершить за 2 минуты 15 секунд человеку, вошедшему в помещение из соседней комнаты? Ведь речь идет не только о банальном посещении туалета в перерыве, а о более принципиальной и насущной, общественно значимой вещи – решении суда по гражданскому делу.
На семинарах по гражданскому процессу нам, студентам юридических вузов и факультетов, уважаемые преподаватели доносят: «поскольку целью любого разрешения судебного спора является установление истины, то время, затрачиваемое на принятие решения по спору, а также внимание и силы не должны иметь никаких ограничений, ибо разумность срока рассмотрения дела недаром провозглашена». А тут вдруг такое! У меня, как участника процесса, возникла простая на первый взгляд дилемма: либо судья Чурсина С.С. – пока еще малоизвестный стахановец судебной системы России, либо … Хм… Нет, пусть она пока останется все-таки «стахановцем».
Но любопытство и человеческое, и профессиональное не позволит просто так, приняв на веру, присвоить обожаемой судье черемушкинской общественности столь серьезный титул – нужно проверять, реально ли она «стахановка», способная за 2 минуты 15 секунд обоснованно и грандиозно постановить акт высокого правосудия.
Заслушав прения сторон по результатам судебного разбирательства дела и удалившись из зала судебного заседания, судья Чурсина С.С. возвратилась на оглашение резолютивной части решения по делу спустя 2 минуты 15 секунд после удаления в совещательную комнату, иными словами, между моментом удаления судьи Чурсиной С.С. из зала судебного заседания и моментом её возвращения из совещательной комнаты прошло 2 минуты 15 секунд, как фиксирует аудиозапись заседания, произведенная истцом.
Указанный промежуток времени представляется столь незначительным, что по очевидным основаниям можно утверждать об изготовлении текста резолютивной части решения по делу до момента удаления судьи в совещательную комнату, т.е. о заведомой предрешенности спора.
По общепринятым стандартным предположениям постановление решения по делу в совещательной комнате за 2 минуты 15 секунд фактически невозможно: судье потребуется
— закрыть входную дверь совещательной комнаты,
— подойти к своему рабочему столу, занять место за ним,
— включить компьютер либо разблокировать его, если он оказался невыключенным,
— ввести с помощью клавиатуры машинописный текст резолютивной части решения суда в программе Microsoft Word,
— вывести текст на бумагу при помощи принтера,
— подписать распечатанный текст,
— выйти из-за рабочего стола, пройти от рабочего стола к двери совещательной комнаты, ведущей в зал судебного заседания,
— выйти из совещательной комнаты.
Выполнение приведенных действий за 2 минуты 15 секунд полностью исключено даже с учетом скоростных особенностей передвижения судьи и её навыков машинописной работы.
Вывод один: «Ме-те-ооооор…» И только так.
А теперь попробуем опустить всю реальность отправления российского правосудия и «придраться» к этому событию с точки зрения закона.
Положение ст.192 ГПК РФ провозглашает, что после судебных прений суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения, о чем председательствующий объявляет присутствующим в зале судебного заседания.
В силу ч. 2 ст. 194 ГПК РФ решение суда принимается в совещательной комнате, где могут находиться только судья, рассматривающий дело, или судьи, входящие в состав суда по делу.
Часть 1 ст. 193 ГПК РФ устанавливает, что после принятия и подписания решения суд возвращается в зал заседания, где председательствующий или один из судей объявляет решение суда.
В соответствии с ч. 1 ст. 195 ГПК РФ решение суда должно быть законным и обоснованным. Решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, или основано на применении в необходимых случаях аналогии закона или аналогии права (ч. 1 ст. 1, ч. 3 ст. 11 ГПК РФ, п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении»).
Иными словами, ст. 192 ГПК РФ во взаимосвязи с нормами ст.ст. 193-195 ГПК РФ прямо говорит о том, что принятие судьей решения производится не в зале судебного заседания, а после удаления из него по окончании прений сторон, т.е. только в совещательной комнате.
При этом ст. 196 ГПК РФ определяет, что при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.
Получается, что все эти действия судья обязательно должен совершить в совещательной комнате, только там и нигде больше.
Трудно себе представить, что весь этот алгоритм взрывающих человеческий мозг деталей работы можно выполнить за 2 минуты 15 секунд, и это еще без учета того, о чем мы уже сказали: без закрытия входной двери совещательной комнаты, без времени пути от двери к рабочему столу, без времени занятия места за рабочим столом, без времени включения или разблокировки компьютера, без времени ввода текста резолютивной части решения суда с помощью клавиатуры в программе Microsoft Word, без времени выведения напечатанного текста на бумагу при помощи принтера, без времени подписания распечатанного текста судьей, без времени выхода из-за рабочего стола, без времени пути от рабочего стола к двери совещательной комнаты, ведущей в зал судебного заседания, и без времени выхода из совещательной комнаты.
Остается только снова сказать: «Ну, метеоооооор…»
Толковую позицию по правовой оценке времени нахождения судьи в совещательной комнате при принятии решения российские суды еще не выработали. Неясно в практике и другое – как быть, если подобное произошло, к чему все это привязывать, к нарушению тайны совещания? Попробуем обговорить и это.
«Нарушением принципа тайны совещания судей будет наличие доступа в помещение, в котором суд проводит совещание и принимает судебный акт, других лиц и общение других лиц с лицами, входящими в состав суда, в момент совещания и принятия судебного решения»: так в своем время оговорился АС Уральского округа в постановлении от 05.09.2012 г. № Ф09-10495/10. Но АС Уральского округа сказал лишь насчет принятия решения в совещательной комнате, и скорее о доступе в нее, а не принятии решения до удаления из зала. Но в судебной практике есть и иные взгляды.
«Нарушение данного принципа можно установить на основе анализа содержания протокола судебного заседания, а в арбитражном процессе — аудиозаписи, если из них следует, что судья для вынесения решения не удалялся в совещательную комнату и вынес решение прямо на месте, даже не удалив стороны из зала судебного заседания» (постановление Суда по интеллектуальным правам от 06.02.2014 г. по делу № А14-10532/2013, постановление АС Северо-Западного округа от 10.09.2015 г. по делу № А56-71283/2014).
Опять 25: здесь речь идет только о том, когда судья вообще не удалялся в совещательную комнату из зала заседания и принял решение прямо на месте, не вставая из-за стола.
Приведенный довод поддержал Кировский областной суд: «нарушением тайны совещания судей будет ситуация, когда суд не удаляется в совещательную комнату, резолютивную часть решения выносит и оглашает без удаления в совещательную комнату» (Обзор кассационной практики за 2009 год по гражданским делам, подготовленный Кировским областным судом).
Выходит, что в сухом остатке по поводу так называемого «двухминутного принятия решения» ничего нет – практика еще не детализировала эту проблему, ей более масштабных проблем, казалось бы, хватает. Ну да, с другой стороны, пока она эти масштабные проблемы будет «решать», процесс скукожится донельзя, а общественность вовсе потеряет веру в правосудие как институт некой справедливости, ведь обычный гражданин «любит глазами»: он обращает внимание на течение процесса, порядок в заседании, внешний вид судьи, его одухотворенность, как этот судья играет свою роль «носителя судебной власти»…Обертка пострадает! Хотя это тот самый случай, когда порча обертки поворачивается превращением содержимого в негодность.
Интерпретируя процитированные правовые позиции судов по универсальному для всех видов производств вопросу постановления решения и тайны совещания судей применительно к настоящему случаю с судьей Чурсиной С.С., следует говорить о том, что абсолютно формальное удаление судьи Чурсиной С.С. из зала судебного заседания в совещательную комнату на 2 минуты 15 секунд по своему существу удалением судьи в совещательную комнату для постановления решения не явилось, т.к. судья Чурсина С.С. за период своего пребывания в совещательной комнате, равный 2 минутам 15 секундам, физически не смогла бы совершить все действия, которые требует от нее ГПК РФ при принятии решения по делу, помимо того, Чурсина С.С. физически не смогла бы даже изготовить текст резолютивной части решения суда по делу за указанное время, поскольку его необходимо было бы набирать на клавиатуре более продолжительное время.
Да, чуть не забыл: есть в общеюрисдикционной практике позиция по поводу времени пребывания судьи в совещательной комнате – «незначительный период времени, в течение которого суд находился в совещательной комнате при вынесении решения, не свидетельствует о нарушении тайны совещания судей». Так, апелляционным определением Ростовского областного суда от 09.06.2016 г. по делу № 33-9597/2016 оставлено без изменения решение Азовского городского суда Ростовской области от 21.03.2016 г. В апелляционной жалобе сторона спора обращала внимание на то, что, удалившись в совещательную комнату, судья не пробыл там и 5 минут, что свидетельствует о том, что решение судьей было принято заранее и тем самым нарушены права ответчика, принцип равноправия сторон. Однако суд апелляционной инстанции указал, что количество времени, которое суд должен находиться в совещательной комнате при постановке решения, законодателем не определено. Таким образом, само по себе данное обстоятельство не может расцениваться как процессуальное нарушение (Воронцова И.В., Сушкова Г.А. К вопросу о принципе тайны совещания судей. Марийский юридический вестник. 2017. № 1). Но ведь это взгляд одного лишь областного суда, и то, весьма критический – при его прочтении создается впечатление, что апелляция отклоняла доводы апеллянта «почем зря», сохраняя законность верного в целом решения.
Эта история с одной из судей Черемушкинского суда Москвы не только иллюстрирует практику постановления решений в районных судах, она говорит о большем – об отношении самих судей к процессуальному закону, причем не только общем отношении к закону как регулятору и смыслу их работы, но и как к бессмысленному правилу, которое «кто-то непонятно зачем придумал».
В своей статье я не открываю Америку по части практики принятия решений по гражданским делам в отечественных судах первой инстанции, зачем лукавить – практически все судебные представители знают, что редкий судья пишет машинописный текст резолютивной части решения суда в совещательной комнате после удаления из зала заседания; знают и ровно то, что многие судьи предпочитают написать свой «окончательный вывод» об удовлетворении иска или отказе в удовлетворении иска прямо в судебном заседании, пока заслушивают прения сторон с их эмоциями, визгами и дрызгами… Вы спросите, а как потом он все это произносит, вернувшись из совещательной комнаты, там ведь немалый текст со вводной в т.ч. частью, по памяти? Нет, у судьи просто есть на этот случай форма (образец), в которую он просто вставляет имена (наименования) спорящих сторон и предмет спора.
Но даже на эти все детали 2 минут 15 секунд не хватит…