Как живут в израиле обычные люди фото квартир
Моя квартира за границей: смотрите, как выглядит комната-бомбоубежище в израильской «трешке»
В очередном выпуске рубрики «Моя квартира за границей» показываем «трешку» в Израиле, одна из комнат в которой – настоящее бомбоубежище.
«Наша трехкомнатная квартира – самая маленькая в доме»
Конечно, можно найти жилье и поменьше. Например, кто-то покупает большую квартиру на 5-6 комнат, делит ее на отдельные помещения и сдает. Но, как правило, эти квартиры не очень хорошие: делят их лишь бы как, комнаты получаются непонятных размеров и формы. Когда я переехала в Израиль три года назад, первая квартира, в которой мы жили, как раз такой и была – 1,5 комнаты и очень мало места.
«Здесь все люди достаточно обеспеченные, поэтому ненужные вещи отдают бесплатно»
– В Израиле нет прихожих, поэтому со входа попадаешь сразу в комнату, которая здесь называется «салон» и представляет собой гостиную, совмещенную с кухней. Первое время у нас не было кровати, и мы спали прямо в салоне – и это было очень странно, потому что было слышно все, что происходило на лестнице.
Изначально в квартире была только белая кухня. Остальную мебель ребята «добывали» сами: что-то уже было, что-то докупили в IKEA, что-то забрали бесплатно с рук.
– Здесь все люди достаточно обеспеченные, поэтому ненужные вещи отдают бесплатно – нужно просто прийти и забрать. Мы так раздобыли себе, например, кухонный стол и холодильник.
Паллеты для кровати в спальне мы собирали по всему Иерусалиму. Чистили их, обрабатывали, красили – была целая эпопея. Зато после этого нам оставалось купить только матрас, потому что основания для кровати (хорошего размера и хорошего качества) здесь стоят очень дорого.
– Стул для своего рабочего места я сама переделала из старого, – добавляет Алина. – Он был уже старый с ободранной обивкой, поэтому я посмотрела несколько роликов в интернете, перетянула новой тканью сидушки, основу перекрасила баллончиком и сверху покрыла защитным покрытием – мне нравится, что получилось.
«У нас первым делом строят магазины, а в Израиле – детсад или школу»
– В отличие от Беларуси, в Израиле на балконе можно жарить шашлыки – практически у всех дома есть мангал или барбекюшница. И почти каждый вечер кто-то что-то да готовит, предварительно написав в чат дома, что на таком-то этаже собираются дымить. Иногда не заметишь этих сообщений или поздно домой вернешься – а через открытые окна в квартире все пропахло. Вот такая особенность.
…и домашняя рассада: базилик, перцы, ромашка и «какое-то местное растение».
– Этот район начали строить в 2014 году, и в 2017-м наш дом был уже готов. Что примечательно: в Беларуси, когда начинают застраивать какое-то место, первым делом поставят магазин, а вокруг него уже будут возводить дома. Здесь же параллельно с домами строят детсады и школы – в радиусе 500 метров у нас уже как минимум 5 садов и 3 школы.
А магазина как раз таки и нет – до ближайшего нужно идти минут 20 пешком или ехать на машине. Но вроде уже начали строить какой-то торговый центр. Вот такая разница в ценностях.
«Третья комната – бомбоубежище»
– Санузел в квартире совмещенный. Часто говорят, что в Израиле редко встречаются ванны – чаще душевые кабины. Но не знаю: это третья квартира, в которой я живу в этой стране, и в двух из них была именно ванна. Возможно, это касается центров больших городов вроде Тель-Авива, где сдаются маленькие квартирки за кучу денег.
В этой квартире у нас есть еще один санузел с выходом из спальни – с душевой и туалетом. Но там все так неудобно устроено, что мы используем ее в качестве кладовки для всяких ведер, швабр и моющих средств.
– Третья комната – бомбоубежище. По нормам строительства в новых домах такая должна быть обязательно. Ее особенность – в изолированной системе воздуха, которая предусмотрена на случай газовой атаки или любого другого нападения. Комната закрывается металлической дверью, а на окне есть толстая металлическая ставня, которая задвигается в случае опасности.
Обычно в этих бомбоубежищах делают спальни или детские, но у нас она достаточно маленькая, поэтому там стоит шкаф и вещи мужа. Многое еще не успели разобрать – ждем, пока купим стеллаж.
– Также бонусами к квартире идут дополнительная общая кладовка (выход через коридор) и одно парковочное место под номером, – добавляет Алина. – Это очень удобно. Потому что в том же Тель-Авиве в большинстве объявлений о сдаче квартиры сразу пишут, что она не подходит для тех, у кого есть автомобиль. Мест для парковки там нет вообще. Ну совсем нет. Никак.
«Зимой вся квартира обрастала плесенью»
– В эту квартиру мы переехали в июне этого года и пока не знаем, как здесь будет зимой. В предыдущей квартире в Иерусалиме в холодное время года раз в неделю-две нужно было мыть все стены с хлоркой, потому что из-за отсутствия вентиляции и центрального отопления вся квартира обрастала плесенью.
Старые дома в Израиле ужасного качества – как здесь говорят, «из песка и тумана». Стены и потолки кривые, планировка странная, никто не заморачивается над ремонтом. Поэтому найти хорошую квартиру за адекватные деньги – настоящее приключение. Мы, пока искали, такого насмотрелись…
Сейчас мы живем немного на отшибе, зато в новом районе и в хорошей квартире за нормальные деньги.
А что по ценам?
– За эту квартиру по сегодняшнему курсу мы платим 1140$. Дополнительно есть обязательный земельный налог, который оплачивается раз в 2 месяца, – 263$. Размер этого налога зависит от размера квартиры и престижности района – наш район считается одним из самых престижных в городе.
За воду, газ и электричество в Израиле также платишь раз в 2 месяца, а не каждый, как в Беларуси. За воду у нас выходит примерно 58$ за 2 месяца, за электричество – около 73$, за газ – около 30$. В среднем все платежи варьируются до 1500$ в месяц. К слову, это размер минимальной зарплаты в Израиле.
Вообще, цены на жилье в Израиле зависят от населенного пункта. В некоторых городах такая же квартира, как у нас, будет стоить гораздо дешевле – но там скорее всего будет тяжело найти хорошую работу.
А в центре Тель-Авива или Иерусалима цены будут гораздо выше: примерно от 1700$ –и до бесконечности. Студенты и молодые люди, которые только переехали в страну, снимают квартиры по несколько человек – тогда это по силам. Но надо помнить, что большая часть жилья будет в ужасном состоянии. А если с ремонтом, то цена сразу бешеная.
Если покупать, то такая квартира, как у нас, будет стоить в районе 300 000$. Но можно выиграть скидку. В Израиле есть программа «Цена для новосела», которая работает по принципу лотереи. Застройщик строит несколько домов, и в этом районе какое-то количество квартир, например 10, выставляет в эту программу – регистрироваться в ней могут все, кто хочет. А потом происходит розыгрыш, и счастливчики получают скидку 10-15%. Мы как раз сейчас думаем о покупке, и эта лотерея нам бы здорово помогла.
Несмотря на то, что тебе нужны такие большие деньги, чтобы взять квартиру в ипотеку, а потом ты еще 20 лет будешь выплачивать по 2000$ в месяц, купить жилье в Израиле более реально, чем в Беларуси. Мой муж за 13 лет тут смог накопить неплохой капитал. А если сейчас и я найду работу, то через какое-то время мы с легкостью обзаведемся собственным домом.
Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: из личного архива героини.
Как живут израильтяне и чему у них можно научиться (а чему не стоит)
Израиль считается одной из самых экономически и индустриально развитых стран в регионе. Его население постоянно растет. Если в первой переписи 1948 года числилось около 870 тыс. человек, то сегодня население суверенной территории в 22 072 кв. км составляет почти 9 млн. Израильтяне давно шутят, что первым стартапом в регионе стало собственно само государство, возникшее, по сути, из веры и надежды, что все получится. Как говорил один из первых сионистов Теодор Герцль, «если приложить достаточно силы воли для того, чтобы твои мечты сбылись, это уже будут не мечты». Этим и руководствуется Израиль до сих пор.
Ключ к успеху израильтян в умении видеть в любой ситуации не препятствие, а возможность. Как в свое время были придуманы 613 заповедей иудаизма, так и позже нашлось 613 путей их обойти. Будучи на протяжении веков ограниченными в своих профессиональных и экономических возможностях, евреи научились мыслить нестандартно, out of the box: искать оригинальные пути, пробовать неизведанные способы, придумывать новые подходы. В Израиле как будто не существует закрытых дверей: сначала ты вежливо стучишься и пытаешься договориться, потом знакомишься с соседями и ищешь потайной вход. Местные жители верят, что если быть достаточно настойчивым и упорным, ключ всегда найдется.
Превратить за 100 с лишним лет песчаный пустырь в культурную столицу Ближнего Востока? Вывести новый сорт помидоров-черри на территории, где раньше не росло ничего, кроме кактусов? Раз и навсегда решить проблему водоснабжения, разработав интенсивный план опреснения морской воды? Невозможное становится только стимулом для достижений: израильтяне любят почувствовать себя героями. Ведь если не выполнить пятилетку за три года, не пробурить скважину на песчаных дюнах, не изобрести лучшую противоракетную систему в мире, то кому достанутся все лавры? Именно израильтянам мы обязаны первой в мире системой капельного орошения, первой флешкой, первым цветным цифровым печатным прессом, первым лекарством от рассеянного склероза — что уж говорить о первом эпиляторе.
Готовность к риску
Никаких этих изобретений, возможно, и не было бы, если бы не «хуцпа». Это определенное свойство характера, которое включает в себя как смелость и отсутствие робости, так и некоторую дерзость и наглость. Хуцпа побуждает евреев идти на риск и не бояться оказаться недостаточно подготовленными, знающими, опытными. Это какое-то особенное стремление к действию и борьбе с любыми обстоятельствами, подкрепленное очень сильной верой в свои силы и свою правоту. Это качество помогает многим израильтянам преуспевать как в работе, так и в личных делах: они не боятся попросить новую должность или прибавку к зарплате, не стесняются пригласить на свидание или сделать комплимент незнакомцу, не испытывают чувства неловкости при разговоре с начальством и в целом свободны от социальной тревожности. Уверенность в себе и чувство собственного достоинства убивают какие-либо сомнения относительно того, что что-то может не получиться.
Отчасти поэтому в Тель-Авиве самое большое количество стартапов на душу населения. И даже если половина из них оказываются неприбыльными, их основатели убеждены, что сделали правильный выбор, создав собственную компанию. Ведь если не провалишься, то так и не узнаешь, каких ошибок избежать в будущем. Это отношение к неудачам как к ценному опыту привлекает и многих иностранных инвесторов: бизнесмены доверяют тем, кто уже провалился, но при этом не сдается. Отсутствие иллюзий и страха помогло израильтянам основать ICQ, Viber, Gett, Wix, WeWork, Check Point, Waze, Mobileye и другие хайтек-компании, которые быстро вышли на международный уровень.
Уверенность в своей правоте и стремление к неординарному подходу зачастую подталкивают израильтян к переходу из наемных работников в частные предприниматели, потому что быть под чьим-то началом оказывается для них невыносимым. Евреи ценят свободу и независимость в построении любых отношений, как деловых, так и романтических. Неслучайно большая часть светского населения Израиля вступает в брак не раньше 30, успев к этому времени и попутешествовать по всему миру, и попробовать себя в разных профессиях, и поэкспериментировать в альтернативных формах отношений. Говорят, что именно из-за этих свободолюбивых настроений в Израиле так и не сумела полноценно реализоваться социалистическая идея сельскохозяйственных коммун. И хотя формально кибуцы существуют до сих пор, общности имущества и равенства в труде и потреблении там уже давно нет.
Израильтянину важно самому решить, кем он хочет стать и чем будет заниматься. Поэтому очень часто молодые люди после окончания службы в армии (которая обязательна и для юношей, и для девушек) уезжают на год в путешествие, преимущественно в Латинскую Америку или Южную Азию. Там они становятся самостоятельными: за ними больше не следят ни сердобольная еврейская мама, ни строгий армейский офицер. Для многих такое путешествие становится большим открытием: кто-то ищет свой духовный путь, кто-то начинает заниматься музыкой или новым видом спорта, но главное, израильтянам действительно удается посмотреть мир, познакомиться с другими культурами и расширить кругозор.
Одна из главных особенностей Израиля заключается в том, что, несмотря на неоспоримое национальное единство (74,3% населения — евреи), здесь переплетены десятки разных этносов, культур, традиций и ментальностей. Если первыми еврейскими эмигрантами в XIX веке были преимущественно выходцы из Восточной Европы, то с созданием государства были организованы целые операции по вывозу еврейских диаспор из Йемена, Эфиопии, Ирака, Ливии, Марокко и других стран Африки и Ближнего Востока. Этот процесс, вошедший в историю под названием «алия», продолжается до сих пор.
Каждый год население Израиля увеличивается на несколько тысяч человек благодаря так называемому закону «о возвращении», который провозглашает право каждого еврея до третьего поколения репатриироваться в Израиль. Таким образом новому государству удалось не только собрать вместе довольно смелых и отчаянных граждан, но и перемешать разные культуры, получив весьма уникальный результат. Еще 100 лет назад большой редкостью были браки между ашкеназами (европейскими евреями) и мизрахи (восточными евреями), а сегодня каждый второй израильтянин носит в себе и польские, и персидские корни. Русская любовь к классической музыке, йеменский темперамент, яркие марокканские праздничные обряды, эфиопская кухня — все это смешалось в единый израильский колорит.
Возможно, именно слияние разных культур и менталитетов повлияло на то, что израильтяне довольно сильны в нетворкинге, социализации и красноречии. У них определенно есть дар убеждения, умение аргументировать свою позицию и талант продать любую идею. И дело тут не столько в хитром уме, сколько в искренней страсти, увлеченности и открытости по отношению к собеседнику.
Выстраивать свой круг общения израильтяне начинают в возрасте 18-20 лет еще в армии, которая во многом предопределяет их будущую профориентацию и карьеру: там встречаются и лучшие друзья, и будущие начальники. Несмотря на то что служба играет важную роль в становлении личности каждого израильтянина, никакой дедовщины, как и жесткой иерархии, тут нет. Солдаты открыто и прямолинейно общаются со своими командирами, имеют право на переход в другую часть, подачу жалобы или протеста. Они чаще предпочтут открытый разговор и прямой разбор того или иного конфликта молчанию в подушку или «стукачеству». Причем каким бы ярким ни был спор, он вряд ли закончится обидой. Выпустить пар и выпить после вместе кофе — святое дело.
На работе израильтяне тоже могут довольно агрессивно отстаивать свои права, а потом как ни в чем не бывало лезть вилкой в блюдо начальника за обедом. Также они ведут себя и в личной жизни: не ходят вокруг да около, а легко делают первый шаг навстречу, делятся своими намерениями или желаниями. И чаще всего это воспринимается как раскрепощенность и гибкие границы, а не как невежество и панибратство.
ЖизньКак я переехала
в Тель-Авив и взяла жизнь в свои руки
Лёка Леденёва о том, как влюбиться в Израиль, разочароваться и принять его таким, как есть
Текст: Лёка Леденёва
В серии материалов наши героини рассказывают о радикальных переменах: как переехать жить в другой город или страну, зачем это делать и как при этом решить самые простые бытовые проблемы, без которых тоже не обойдётся. Вслед за историями о Стамбуле, Токио и Нью-Йорке настала очередь рассказа о Тель-Авиве.
Страна счастья
Эмигрантом я стала ещё до того, как по-настоящему эмигрировала. В школьные годы, путешествуя по Европе с мамой, на каждый новый город я смотрела через личную призму. Смогла бы я сюда переехать? Получилось бы прожить не один год? Осилила бы язык? Сошлась бы с людьми? И всегда находилось что-то, с чем не получалось смириться: чопорный характер немцев, дождливая погода Лондона, неестественная романтичность Парижа.
В 18 лет я первый раз приехала в Израиль. Это была организованная поездка для еврейской молодёжи, нас десять дней возили по всей стране, показывали пустыни и кибуцы, знакомили с солдатами и еврейской традицией, рассказывали о холокосте и первых сионистах. Поездка была сладким ханукальным пончиком, с тремя начинками да ещё и посыпанным сверху разноцветными драже. Казалось, всё слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мы очаровались пейзажами, подружились с солдатами и влюбились в этот глянцевый образ счастливой страны, созданный лучшими маркетологами на свете. В Россию я вернулась только с одной мыслью — я должна поехать в Израиль снова и убедиться, что всё там действительно так прекрасно. Где же война? Где радикальные религиозные сионисты? Где все эти стереотипные картавящие евреи из анекдотов?
Несмотря на то, что вся история и образ идеальной страны казались вполне правдивыми, мне хотелось узнать настоящий Израиль. Не прошло и полгода, как я зарегистрировалась на каучсёрфинге, собрала походный рюкзак и отправилась в двухнедельное путешествие с севера на юг. Потом было третье путешествие, четвёртое, пятое… И я сбилась со счёту. Сначала останавливалась у совершенно незнакомых людей, потом у их друзей, потом и те и другие превратились в моих друзей, и я стала возвращаться, чтобы навестить кого-то, кто практически стал членом семьи. Это была пора сумасшедших поступков, горячих влюблённостей и счастливых переездов по стране. Каждый раз я влюблялась всё больше и больше и не могла сама себе поверить: когда уже пройдёт эта эйфория? Это же невозможно, чтобы у страны совершенно не было недостатков! Недостатки, конечно, были, но казались такими микроскопическими и незначительными, что совершенно не хотелось обращать на них внимания.
Переезд и поиск жилья
Спустя пять лет постоянных поездок в Тель-Авив я наконец решилась: пора. Тут надо отметить, что переезд в Израиль стал для меня не просто сменой локации — я впервые решила жить отдельно от родителей. В 23 года ко мне пришло осознание, что либо сейчас, либо уже никогда. Я готовилась почти год и за пару месяцев до отъезда начала потихоньку строить планы: купила билеты, уволилась с работы, нашла стажировку в Израиле. В октябре 2014-го я собрала один чемодан, нацепила любимые кроссовки, солнечные очки и полетела в тёплый Тель-Авив. Я оказалась не совсем типичным представителем еврейской диаспоры. У меня не было ни одного родственника в Израиле, кроме дочери бабушкиного племянника, с которой мы виделись один раз и очень давно. Но несмотря на это, не успела я приземлиться, как меня тут же начали приглашать на шаббатние ужины, семейные празднества и дружеские посиделки. В глазах окружающих я была настоящим героем: такая молодая, без семьи, вот так взяла всё бросила и переехала жить в Израиль. Все так трогательно обо мне заботились и предлагали любую помощь. Казалось, будто вся страна — это одна большая семья, а каждый новый знакомый — мой близкий родственник.
Всю первую неделю в городе я искала квартиру. В Москве я думала, что непросто найти заранее что-то через интернет, кто решится сдать мне квартиру по скайпу? Но стоит приехать — и двери уютной светлой квартиры в центре города распахнутся для тебя. Не тут-то было. Найти в Тель-Авиве хорошую квартиру за приемлемые деньги — значит сорвать джекпот. Шанс, что эта красивая и доступная жилплощадь достанется человеку, который в стране без пяти минут неделю, практически нулевой. В 90 % случаев для подписи любого договора на аренду недвижимости необходимы: счёт в банке с определённой суммой на нём, а также чековая книжка и два поручителя, которые согласятся оплатить аренду за тебя в случае какой-либо проблемы. Также нужно знать язык или найти адвоката, чтобы подписать контракт на иврите. У меня не было ни того, ни другого, ни третьего. Но при помощи ивритоговорящих друзей, которые помогали мониторить сайты и группы в фейсбуке, нашёлся саблет на полгода. Комната с балконом, выходящим на бульвар; шкаф, длиной во всю стену; убойный напор горячей воды в душе; чистая мини-кухня и белый пушистый кот — всё это за 750 долларов в месяц.
Впервые я столкнулась
с израильтянами, которые вместо фразы «ой, ну ладно,
с каждым бывает» отругали меня,
как девчонку
Цены на недвижимость в Израиле, и особенно в Тель-Авиве, совершенно заоблачные. Наверное, реальнее купить две квартиры в Москве и двухэтажный лофт в Париже, чем однокомнатную студию в пригороде Тель-Авива. Зато те, кому в наследство досталась недвижимость, приобретённая ещё в XX веке, могут жить припеваючи до самой старости и только и делать, что продавать, покупать и снова продавать квартиры. Состояние же самих квартир оставляет желать лучшего. Крошечные кухни или вовсе их отсутствие, комнаты с окном под потолком, дырка в полу вместо душа — и всё это в четырёх потресканных стенах за тысячу долларов в месяц. Иногда, конечно, находятся новые, светлые и просторные жилища, но тогда, как правило, всё равно придётся идти на компромисс, будь то цена, месторасположение или количество соседей.
За год с небольшим жизни в Тель-Авиве, я успела сменить трёх соседей. Сначала это была гей-пара, сдававшая комнату в квартире, которую они вроде тоже снимали, но у меня было полнейшее ощущение, что всё в ней, кроме, пожалуй, меня и моего чемодана, принадлежит им. Правила и условия были продиктованы соседями, полки в холодильнике поделены на «твоё» и «наше», а к телевизору в общей гостиной я даже боялась притрагиваться. Стоило однажды не выключить обогреватель в ванной, как с утра последовало грозное сообщение на фейсбуке, что они мне не родители и следить за мной не обязаны, так же как и платить сумасшедшие счета за 12 часов использования дорогостоящего электричества. Было стыдно и очень обидно: я впервые столкнулась с израильтянами, которые вместо фразы «ой, ну ладно, с каждым бывает, не парься» отругали меня, как девчонку.
Потом было полгода жизни с 30-летним студентом-канадцем, с которым у нас были практически семейные отношения: он покупал еду, я её готовила; по вечерам, прежде чем разойтись по своим спальням, мы смотрели вместе фильмы, спорили о равноправии, и спустя пару месяцев мне казалось, что мы уже сорок лет в браке, я знаю его, как облупленного, и меня раздражает абсолютно всё, что он делает. Самой органичной оказалась моя последняя соседка: мы обе учились в Москве, много путешествовали по миру, переехали в Израиль в одно время и в конце концов оказались на одном и том же жизненном этапе — процессе адаптации в чужой стране. Так что теперь вечера проходят за распитием зелёного чая, привезённого из России, разговорами о Бродском или хоровым исполнением песен Земфиры. То ли я научилась наконец делить пространство с малознакомыми людьми, то ли ментальный бэкграунд действительно имеет большое значение в построении любых отношений, но жизнь вдали от родителей наконец обрела свои плюсы.
Получение гражданства и первые трудности
За первые пять месяцев жизни в городе солнца, моря и вечеринок так и не нашлось веской причины вернуться обратно. Рубль начал падать, гайки завинчиваться, а имейлы с родины звучали всё более трагически. По окончании стажировки мне предложили работу, появились новые друзья и начался купальный сезон. Я решила подавать на гражданство. Больших усилий это не потребовало: достаточно иметь бабушку или дедушку, в чьих свидетельствах о рождении значилось бы «еврей/-ка», и ты уже имеешь право стать новой ячейкой израильского общества. Если подтверждения о еврействе нет, переехать значительно сложнее. Единственный выход — получить визу, либо рабочую, либо партнёрскую (в случае если твой партнёр — израильтянин). Но оба варианта требуют куда больше времени и сил, чем оформление гражданства для еврея. При удачном раскладе уже через месяц после подачи документов можно обрести желанный «теудат-зеут» — удостоверение личности гражданина Израиля.
С получением гражданства и начались все проблемы: бесконечная волокита в министерствах внутренних дел и абсорбции, больничных кассах и почтовых отделениях, долгие бюрократические процедуры на работе, новый изнуряющий поиск квартиры, остро ощутимый языковой барьер — и всё это под ярко палящим солнцем, которое становилось всё горячее и горячее. Я всю жизнь была уверена, что люблю жару и ненавижу зиму. Я обожала ездить на море, валяться на пляжах и всегда верила, что плюс 30 лучше, чем минус 5. Верила до тех пор, пока не сменила полгода московской зимы на шесть месяцев тель-авивского лета, иней на ресницах — на потный загривок, замёрзшие пальцы — на влажные ладошки, а десять слоёв одежды — на купальник, хотя и в нём тоже жарко. Я узнала, что солнцезащитным кремом надо мазаться круглый год, вне зависимости от того, солнечно, дождливо, ветрено или облачно; что к дерматологу надо ходить раз в 12 месяцев и постоянно следить за родинками; что чем больше частей тела прикрыто, тем на самом деле прохладнее, потому что тело не нагревается от прямых солнечных лучей, а свободный крой создаёт естественную вентиляцию.
В Израиле у меня впервые появился страх заболеть раком. Мне казалось, что эти совсем недавно любимые и желаемые солнечные лучи на самом деле убивают меня. Я превратилась в настоящего параноика: купила широкую шляпу, стала носить джинсы в плюс 30 и постоянно мазаться кремом. Тут же я столкнулась с совсем иным подходом к своему здоровью и медицине в целом. Большинство моих коллег на работе каждый месяц ходят к врачам, будь то обычный терапевт, дерматолог, маммолог или гинеколог. На приёмы здесь записываются регулярно, а не тогда, когда начинает что-то болеть или беспокоить. Раз в год делают общую проверку и бесстрашно соглашаются на биопсию — только потому, что в семье есть плохая генетика.
Медицинская система в Израиле, кстати, не такая уж и прекрасная, как принято о ней говорить. Местные шутят, что в Израиле хорошо рожать и умирать, на всё остальное нужно много терпения и денег. У врачей здесь зачастую есть две грани: они либо посылают тебя на миллион ненужных проверок и анализов, либо, наоборот, на любую даже крошечную проблему выписывают антибиотики или антидепрессанты. Больницы, конечно, чистые, красивые и оснащены новейшим оборудованием, но врачи, как правило, узко специализированы и работают исключительно по протоколу — что, возможно, и правильно, но пока совсем для меня непривычно.
Я купила широкую шляпу, стала носить джинсы в плюс 30
и постоянно мазаться кремом
Ностальгия и русские
в Тель-Авиве
Переломным моментом моей «израильской лихорадки» стала короткая поездка домой перед репатриацией. Первый раз я возвращалась в Израиль с багажом определённых ожиданий и определённого выбора. Каникулы теперь превратились в обычную жизнь: подъём в семь утра, школа иврита, работа, домашние дела и ранний отход ко сну. Я перестала путешествовать, у меня не было сил встречаться с друзьями, читать книжки или хоть куда-то выбираться. Начался период раздражения и отторжения. Как будто часы пробили двенадцать, и золотая карета оказалась тыквой. Красивые загорелые израильтяне превратились в обычных восточных мужчин, их раскрепощённость — в базарную наглость, а еврейская сплочённость — в религиозный национализм. Казалось, что я никогда не стану настоящей израильтянкой и буду вечно скучать по Москве.
До эмиграции мне было непонятно многое, связанное с Россией. Люди, политика, СМИ, традиции и привычки. Я всё время ощущала себя в некоторой степени иностранкой в своей родной стране — скорее сторонним наблюдателем, чем гражданином. Только переехав в Израиль и столкнувшись с первыми трудностями интеграции, я осознала, как важны для меня многие вещи: советские фильмы, книжки Гоголя, русская еда и, главное, русскоговорящее общество. Всё это вдруг стало очень ценным и родным. Ещё год назад я дистанцировалась от русских эмигрантов в Израиле, пока не поняла, как много между нами общего.
Эмиграция 90-х очень отличается от эмиграции 2000-х. Тогда люди ехали ни с чем и со всем одновременно: привозили свои дипломы, чемоданы, набитые горами вещей — от одеял до дублёнок, литературу, музыкальные пластинки и даже мебель, но при этом совершенно не знали, чего ожидать и что с этим делать. Пригодится ли им здесь советская докторская степень? Нужны ли будут все эти шубы и шапки? Найдутся ли те, с кем можно будет обсудить Толстого? Многие из них в итоге оказались где-то на перепутье, с разбитыми иллюзиями и нереализованной карьерой: и в новой России о них уже забыли и не ждут, и в Израиле они так и не нашли своего места.
Сегодня в Израиль едут молодые, активные, идейные — тот самый средний класс, выросший на «экономической стабильности» и сбежавший от путинского режима. Мне тяжело судить обо всём Израиле, но в Тель-Авиве я всё больше и больше встречаю представителей творческих профессий: режиссёров, писателей, дизайнеров, продюсеров. Удивительно, что в целом все они трезво понимают, что найти что-то по специальности здесь, в Израиле, без языка и связей будет практически невозможно, но тем не менее никто не сдаётся. В 90-е многим приходилось мыть полы и ухаживать за больными, пряча подальше в шкафчик свои докторские степени и научные работы, сейчас — кто-то переучивается на графического дизайнера, кто-то зарабатывает тысячи в туристических ресторанах, кто-то размеренно тратит вывезенные из России деньги. Эмиграция в 90-х означала новую, не всегда более счастливую жизнь, эмиграция 2000-х — переходный и зачастую вполне счастливый период.