Расстрельная тройка что такое
Когда суды-тройки НКВД могли выносить оправдательный приговор
Те, кто интересуется советской историей, знают, что на всем ее протяжении случались разные периоды. Большинство вызывают патриотическую гордость. Однако есть и такие, которые навсегда хотелось бы вычеркнуть не только из памяти, но и убрать их вообще, повернув в другую сторону колесо этой самой истории.
Одним из подобных является временной отрезок длинной в немногим более года – период существования печально известных “судов-троек” НКВД.
История появления “судов-троек” НКВД
В конце июля 1937 года тогдашний нарком внутренних дел Союза ССР Николай Ежов подписал оперативный указ № 00447, который стал косвенным смертным приговором для тысяч ни в чем не виновных граждан молодой страны Советов. Согласно этому документу на местах предусматривалось создание региональных “троек” НКВД – органа для внесудебного рассмотрения дел. Как и было свойственно тому временному отрезку советской истории, указ начали исполнять немедленно и с особой рьяностью. Первые “расстрельные” приговоры “суды-тройки” вынесли уже в начале августа 1937 года.
Молотов, Сталин и Ежов. 1937 год / Фото: tvalsazrisi.ge
Главной задачей, поставленной руководством НКВД перед тройками было ускорение всего судебного процесса – от выдвижения подозрения до оглашения приговора. Причем данные суды были наделены правом либо отправлять людей в тюрьмы и лагеря на срок 8-10 лет, либо выносить смертные приговоры. В постановлении о создании “внесудебных инстанций” НКВД, подписанном Ежовым 30 июля 1937 года, также оговаривался состав “троек”.
В эту “коллегию” в обязательном порядке должны были входить: руководитель управления НКВД СССР в субъекте (республике, крае, области), секретарь областного комитета ВКП(б), а также местный прокурор. Присутствие секретаря обкома и работника прокуратуры по задумке авторов создания “троек” обязано было гарантировать, что все приговоры, выносимые этим внесудебным органом правосудия, будут справедливыми и беспристрастными. И вот именно в этом плане в результате что-то пошло не так.
Быстрое разбирательство и короткий приговор
Согласно приказу Ежова, в стране с начала августа месяца 1937 года началась операция по репрессированию уголовников, кулаков и “прочих антисоветских элементов”. Однако, если внимательно разобраться в самом документе, то можно понять, что данный указ с самого начала не мог быть стимулом оперативных, но в то же время справедливых судебных разбирательств. Ведь в нем уже были прописаны “квоты”: сколько людей в том или ином субъекте Союза должны быть репрессированы и отправлены в лагеря или тюрьмы, а сколько “врагов народа” следует расстрелять.
Советский плакат 1937 года / Фото: reddit.com
Весь процесс рассмотрения дел “судами-тройками” НКВД с первых дней их существования был по-настоящему “поставлен на поток”. И производительность этих несудебных инстанций была просто поразительной: ежедневно тройками выносились в среднем 100-120 обвинительных приговоров.
Были среди “ежовских троек” и свои абсолютные “рекордсмены”. Так, в начале 1938 года в Западно-Сибирском крае за одну только ночь местная “тройка”, которая заседала в Новосибирске, вынесла 1 тысячу 221 обвинительный приговор. При этом, если верить рассекреченным архивным документам, большинство из этих приговоров были “расстрельными”.
Суд да дело
Как отмечают историки, на самом пике своей деятельности “суды-тройки” действовали по очень хорошо отлаженной схеме. Сначала на будущего обвиняемого собиралась так называемая “повестка”. Представляла она собой что-то на подобии альбома с ФИО и биографией подозреваемого, в который помещались фотографии данного гражданина и, собственно, “материалы дела”. В большинстве своем это были доносы – чаще всего непроверенные и абсолютно ничем не подтвержденные.
«Тройка» НКВД / Фото: twitter.com
Именно этот альбом и выносился на рассмотрение “судом-тройкой НКВД”. Сама же эта процедура была упрощена до максимума. На процессе не было ни обвиняемого, ни его адвоката. Все делалось быстро и просто. В самом начале секретарь зачитывал уже готовое обвинительное заключение. При этом довольно часто из-за “нехватки времени” или “большого объема дел, не терпящих отлагательства”, само обвинение даже не зачитывалось. Далее “тройка” приступала к обсуждению степени виновности обвиняемого (который признавался виновным практически в 99% случаев). После этого “несудебные заседатели” определяли степень наказания, которое обязан понести виновный.
На этом этапе из-за того, что список приговоров не был разнообразным, “тройка” также долго не останавливалась – осужденный мог пойти (если повезет) или по “второй категории” – трудовой лагерь или тюрьма, или же по первой – расстрел. Приговоры приводились в исполнение в тот же день. Естественно, никакому обжалованию они не подлежали.
Расстрел был одним из наиболее распространенных приговоров для «антисоветских элементов» / Фото: wsws.org
Всё разбирательство по каждому делу длилось в среднем 5-10 минут. При этом, исходя из положения указа, расстрельные приговоры обязаны были приводится в исполнение с полной сохранностью в строжайшей тайне “как времени, так и места их приведения”. Таким образом, тысячи людей просто исчезли без следа. Тем родным, которые пытались выяснить хоть какую-либо информацию и оббивали пороги милиции, отвечали коротко и предельно просто: “в тюремных списках не значится”.
Когда “суды-тройки” НКВД оправдывали обвиняемых
И все же не всех, кто прошел в свое время роль обвиняемого на “судах-тройках” НКВД, репрессировали или расстреляли. Были случаи, когда фигурантов дел полностью оправдывали. Однако это не означало, что члены “троек” усердно изучали дело, или же находили в процессе разбирательства подлинных виновников того или иного преступления. На самом деле спастись от репрессии или расстрела обвиняемый мог всего лишь в двух случаях – из-за бюрократических ошибок или спешки в “стряпанье” дела.
Советский суд оглашает приговор / Фото: rbth.com
Иногда в “повестках” отдельная информация или личные данные обвиняемых были откровенно недостоверными. Закрывать глаза на такие “ляпы” некоторые особо дотошные секретари или прокуроры просто не могли. В таких случаях довольно часто сомнительные дела “тройки” перенаправляли в обыкновенные суды. А получить в данных судебных инстанциях оправдательный приговор (особенно если дело было откровенно “шито белыми нитками”) у обвиняемого были весьма хорошие шансы.
В отдельных случаях сами “тройки” оправдывали подозреваемых. Однако это случалось очень и очень редко. По данным одной из рассекреченных справок I специального отдела НКВД, в период с 1 октября 1937-го по 1 ноября 1938 годов в СССР в порядке исполнения “ежовского приказа” № 00447 было арестовано 702 тысячи 656 человек. Из всех приговоров, вынесенных этим гражданам, около 0,03% были оправдательными. Это означает, что на каждые 10 тысяч осужденных всего 3 человека могли рассчитывать на снисхождение “фемиды НКВД”.
Конец внесудебному произволу
К счастью для граждан СССР “внесудебная система” в стране существовала недолгое время. Уже в январе 1938 года на стол Сталина начали ложиться первые докладные о том, что идея Ежова об оперативном выявлении, суде и ликвидации “антисоветских элементов” потерпела фиаско и привела к массовому бесчинству. По инициативе вождя начались масштабные проверки во всех субъектах Союза, которые и выявили страшные подробности деятельности “троек”.
Сталин был инициатором проверок деятельности «троек» НКВД / Фото: researchgate.net
С апреля 1938 года следствием государственных проверок стали начавшиеся аресты сначала рядовых сотрудников НКВД, а позже и руководящего состава Наркомата внутренних дел. Дошла “репрессивная машина” и до одного из своих идеологов – Николая Ежова. Уже в конце ноября 1938 года главой НКВД был назначен Лаврентий Берия. Именно он своим указом окончательно ликвидировал печально известные “суды-тройки”.
Примечательно, что через 15 лет, в ноябре 1953 года, сам Берия был осужден и приговорен к расстрелу на подобном “тройкам” тайном судебном заседании. С разницей лишь в том, что он сам присутствовал на слушаниях по своему делу. Да и приговор ему огласили не через 5 минут после начала суда, а через 5 дней. Хотя, как и в случае с “судами-тройками”, обжаловать его Лаврентий Павлович тоже не смог.
Мы создаем общение
Сегодня — спасибо антисоветским пропагандистам — сталинская эпоха представляется страшным, жестоким временем. Послушать, так расстрелы, ссылки, «горячие путёвки» в ГУЛАГ и увеселительные ночные поездочки на резвом «воронке» были едва ли не каждодневной рутиной. Ни дать ни взять выходит что-то среднее между антиутопией почище самых мрачных фантазий Оруэлла и страшилкой про мёртвую руку чекиста, притаившуюся в пионерском знамени. Пресловутые НКВД-шные «тройки», расстреливающие без суда и следствия, на долгие годы стали одной из излюбленных причин ярого поругания правительства Сталина. Вот только, как водится, у правды всегда две стороны. Настолько ли страшна «тройка», как её малюют?
Первая «тройка»
Пожалуй, для начала стоит сказать, что в период сталинского правления любая комиссия из трёх человек называлась «тройкой». Независимо от того, в какой сфере деятельности лежали её полномочия. Но прославились на всю необъятную многонациональную страну именно «тройки» Чрезвычайной комиссии, а вслед за ними клеймо дурной наследственности приняли на себя и новые комитеты.
Но не будем забегать вперёд. Полное название этой организации — Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР, для своих же просто ВЧК. В многочисленных открытых источниках можно встретить утверждение, что ВЧК была главным орудием красного террора — карательных мер, санкционированных молодой, ещё только утверждающей свою власть коммунистической партии в отношении контрреволюционеров и прочих врагов народа. Нет причины юлить, это действительно так, но далеко не все приписываемые им деяния имели место быть.
Карающий меч диктатуры пролетариата, учреждённый 7 декабря 1918 года, поначалу занимался в основном следственной работой, но позже полномочия комитета существенно расширились. По тому, как рос список прав и обязанностей чекистов, можно без особого труда восстановить цепочку исторических событий, возведших ВЧК из статуса службы безопасности в сомнительной почётности ранг карательного отряда, коим и представляются по сей день печально известные «тройки» во всех инкарнациях. В каком направлении расширялись полномочия комитета — там и следовало искать главную на тот момент угрозу для страны.
Первоначально — то есть в тот недолгий период с момента образования ВЧК до разгара пожара Гражданской войны — чекистам позволялось не так уж много. К тому же стоит признать, что на тот момент предназначение и функции комитета были сформулированы довольно расплывчато. Сам Железный Феликс Дзержинский определял их как «предварительное расследование с целью пресечения». Максимум, что им разрешалось без соответствующего указания свыше, — лишать смутьянов продовольственных карточек, конфисковать имущество да составлять списки классовых врагов.
Однако после начала Гражданской войны ВЧК тоже стала жить по законам военного времени. Война вложила в твёрдые руки чекистов чрезвычайные полномочия, а с ними — надёжную тяжесть «товарища маузера».
21 февраля 1918 года на постепенно упрочившейся платформе ВЧК была создана первая, во всех смыслах знаковая «тройка», могущая судить в обход бюрократической судебной системы. В нее вошли Дзержинский и два его зампреда — Вячеслав Александрович и Яков Петерс.
Ваше слово, товарищ маузер
Официальная отмашка свыше на осуществление красного террора была дана 5 сентября 1918 года. Если отбросить высокопарные казённые формулировки, на практике это означало особое разрешение низовым ЧК, вплоть до районных комитетов, без суда расстреливать на месте мерзавцев, замеченных за антисоветской деятельностью. Казалось бы, вот оно — начало кровавого беспредела чекистов! И да, и нет. В зависимости от того, как вам удобнее на данный момент преподнести факты.
Как говорится, с волками жить — по-волчьи выть. Пресловутые чекистские «тройки», по сути, выполняли функцию трибунала — чрезвычайного суда в ситуациях, требующих экстренного радикального решения в обход регулярных судов общей юрисдикции. Судебная машина во все времена славилась неповоротливостью. Даже после провозглашения красного террора приговор к высшей мере должен был в обязательном порядке утверждаться ВЧК. Такое положение уже само по себе нельзя было назвать «развязанными руками». К тому же местечковые комитеты даже не успели вдоволь воспользоваться новыми полномочиями, как их вновь отняли. 28 октября того же года карательное право сохранилось только в местностях на военном или осадном положении.
Окончательно этот вопрос решился только 1 декабря 1918 года. Право приговаривать к расстрелу получили губернские, фронтовые, армейские и областные ЧК на ревтрибуналах и заседаниях, но лишь в присутствии прокуроров или, за их отсутствием, представителей райкомов РКП(б). Впоследствии данные полномочия то купировались, то расширялись, но до беспредела дело не доходило, если не считать произвола со стороны отдельно взятых личностей, вообразивших себя первыми после Вождя. Когда ситуация в стране более или менее нормализовалась, расстрельные вольности и вовсе были упразднены. После 1921 года смертная казнь могла применяться только за шпионаж, бандитизм и вооружённые выступления.
После окончания войны ВЧК была упразднена. Ей на смену пришло Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД, а после — ОГПУ при Совете народных комиссаров СССР, принявшее непосредственное участие в сталинских репрессиях. Но в июле 1934 года все это закончилось. Все органы безопасности были включены в состав НКВД, а «тройки» как инструмент ревтрибунала прекратили своё существование. По крайней мере, так должно было быть.
Критика против статистики
Любая трагедия человеческой истории (коими Гражданская война и затянувшийся период репрессий, несомненно, являются) рано или поздно обрастает огромным количеством домыслов. В частности, это касается статистики пострадавших. Подчас в подобных исследованиях, жаждущих не справедливости, а банальной дешёвой славы, всплывают совершенно неадекватные цифры, взяться которым кроме как с потолка больше неоткуда.
«Исследования», где количество казнённых чекистами исчисляется миллионами или какими-то безумными сотнями тысяч, не стоит даже упоминать. Правды в них не больше, чем в любой чёрной пропаганде. Но некоторые труды, несомненно, заслуживают внимания. Хотя бы в дань уважения к их широкому признанию.
Так, англо-американский историк и писатель, ведущий западный специалист по истории СССР Роберт Конквест в своей книге «большой террор» (1968 год), посвященной исследованию массовых репрессий сталинизма, приводит чудовищную статистику погибших в когтях кровожадных чекистов-людоедов. По оценкам Конквеста, в период с 1917 по 1922 год от рук пособников ВЧК погибло порядка 140 тысяч человек. Но позвольте, есть же статистика. Старший научный сотрудник Академии военных наук, кандидат юридических наук Олег Мозохин на основании архивных записей опроверг мнение западного коллеги.
Да, эти цифры велики. Но на войне нет места мягкосердечному гуманизму. К сожалению, гражданская война никогда не отличалась рыцарским отношением к противнику. Интересно, сколько было убито коммунистов и прочих сочувствующих советской власти? Вряд ли меньше.
Руки членов ВЧК в крови по локоть, отрицать этого нельзя, а истинный образ самих чекистов, будем честны, далёк от идеализма. Но это была вынужденная мера военного времени.
«Особые тройки» — особые полномочия
Но, как выяснилось позже, грибница страшных карающих «троек» глубоко засела в теле правительства. А страх пред их карающей рукой настолько же глубоко засел в подкорку советского гражданина. Даже после расформирования ВЧК упоминания о наделённых исключительными полномочиями на присуждение высшей меры коллегиях неоднократно всплывали в партийных документах. Причём некоторые из них были явно не чекистскими.
Ещё позднее, в 1938 году, выходит приказ НКВД СССР №00606 «Об образовании Особых троек для рассмотрения дел на арестованных в порядке приказов НКВД СССР №00485 и др.», согласно которому приговоры «особых троек» в составе начальника Управления НКВД соответствующего региона, первого секретаря и прокурора должны приводиться в исполнение немедленно. Вот и как прикажете это понимать? Очевидно, что это уже не те чекистские «тройки», уполномоченные без суда казнить на месте. К тому же далеко не в каждом случае можно с полной уверенностью сказать, о каких именно «тройках» идёт речь, ведь, как уже упоминалось, при Сталине любая комиссия из трёх человек могла быть названа «тройкой». От этой путаницы никак не избавиться.
Тем не менее доподлинно известно, что некоторые «особые тройки» получили исключительное право на внесудебное рассмотрение дел, касающихся политических интересов государства.
Новые «особые тройки», как и комитеты годов Гражданской войны, стали вынужденной мерой правительства в чрезвычайных обстоятельствах. Юный СССР был вынужден развернуть жёсткую политику репрессии против противников социалистического режима. Неизбежная разруха послевоенных лет выдавила из подполья всю накопившуюся шваль. Как результат — повсеместное засилье преступности. Суды не справляются, так как проблема катастрофической нехватки квалифицированных специалистов, лояльных к новому правительству, до сих пор не решена. Чем не чрезвычайная ситуация? Стоит ли удивляться, что в данный момент партия приходит к вполне логичному выводу — учредить трибунал из числа самых надёжных и авторитетных (а кто может быть авторитетнее первого секретаря партии, прокурора и начальника НКВД?) товарищей и поручить им судейскую работу.
Однако сами эти «тройки» никого не расстреливали. Дело в том, что в задачу «троек» входило рассмотрение уже расследованных уголовных дел и право либо утверждать приговор, — либо пересматривать или даже отменять его. «Тройка» не могла заменить I тюремный срок на расстрел, зато могла отменить постановление о смертной казни или вообще отправить дело обратно на доследование.
По сути, «тройки» были созданы для того, чтобы проверять справедливость выносимых судами приговоров. В день их члены просматривали не более 2—3 уголовных дел, тщательно изучая собранные материалы. Зато, когда после распада СССР пошла волна реабилитаций, в день пересматривалось несколько сотен уголовных дел. Интересно, кто тщательнее подходил к вопросу?
Кстати, вопреки убеждению, «тройки» не были внесудебным карательным органом. Их действия строго регламентировались тогдашними законами. И действовали они именно в соответствии с законами своего времени.
Особая тройка НКВД СССР
Особая тройка при управлении НКВД — внесудебный орган уголовного преследования, действовавший в СССР в 1935—1938 годах на уровне края или области. Тройка состояла из начальника областного управления НКВД, секретаря обкома и прокурора области.
Содержание
Судебная практика
Решения выносились тройкой заочно — по материалам дел, представляемым органами НКВД, а в некоторых случаях и при отсутствии каких-либо материалов — по представляемым спискам арестованных (например, из Игарки в Красноярск списки на утверждение «тройки» представлялись по телеграфу). Процедура рассмотрения дел была свободной, протоколов не велось. Характерным признаком дел, рассматриваемых «тройками», было минимальное количество документов, на основании которых выносилось решение о применении репрессии. В картонной обложке с типографскими надписями «Совершенно секретно. Хранить вечно» обычно подшиты: донос минимум 3 штуки от 3 разных людей, постановление об аресте, единый протокол обыска и ареста, один или два протокола допроса арестованного. Следом в форме таблички из трёх ячеек на пол-листа идёт решение «тройки». Решение «тройки» обжалованию не подлежало и, как правило, заключительным документом в деле являлся акт о приведении приговора в исполнение. Миллионы таких дел (не обязательно расстрельных) хранятся в архивах спецслужб стран, входивших ранее в состав Союза ССР.
История
31 июля 1937 года Ежов подписал одобренный Политбюро ЦК ВКП(б) приказ НКВД СССР № 0447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» в котором определялась задача разгрома «антисоветских элементов» и состав «оперативных троек» по ускоренному рассмотрению дел такого рода. В состав тройки обычно входили: председатель — местный начальник НКВД, члены — местные прокурор и первый секретарь областного, краевого или республиканского комитета ВКП(б): «…В соответствии с этим — П Р И К А З Ы В А Ю: с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников, в Узбекской, Туркменской, Казахской, Таджикской и Киргизской ССР операцию начать с 10 августа с. г., а в Дальневосточном и Красноярском краях и Восточносибирской области с 15 августа с. г.»
«Я бы считал, что если и сохранять тройки, то на очень непродолжительный период времени, максимум на месяц… Во-первых, сам по себе фронт операций стал значительнее уже, чем был в самый разгар операции в 1937 году. Во-вторых, надо большую часть нашего аппарата немедля переключить на агентурную работу. Работа с тройками — лёгкая, несложная работа, она приучает людей быстро и решительно расправляться с врагами, но жить долго с тройками — опасно. Почему? Потому, что в этих условиях… люди рассчитывают на минимальные улики и отвлекаются от основного — от агентурной работы» (Нарком внутренних дел Белоруссии Б. Д. Берман на совещании руководящего состава НКВД СССР в Москве 24 января 1938 года).
Решением Политбюро ЦК ВКП(б) № П65/116 от 17 ноября 1938 года судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских Управлениях РК милиции были ликвидированы. Дела передавались на рассмотрение судов или Особого Совещания при НКВД СССР.
Приказ НКВД от 30.07.1937 № 00447
1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.
2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.
3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою антисоветскую преступную деятельность.
4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссаватисты, иттихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность.
5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований.
Репрессированию подлежат также элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.
6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу.
7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведущие преступную деятельность и связанные с преступной средой.
Репрессированию подлежат также элементы этой категории, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.
8. Уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность.
9. Репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне — в колхозах, совхозах, сельско-хозяйственных предприятиях и в городе — на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в советских учреждениях и на строительстве.
II. О МЕРАХ НАКАЗАНИЯ РЕПРЕССИРУЕМЫМ И КОЛИЧЕСТВЕ ПОДЛЕЖАЩИХ РЕПРЕССИИ. 1. Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории: а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов. Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках — РАССТРЕЛУ.
б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но всё же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них, заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.