Ребенок малоежка что делать
«Дети — не гурманы, они едят не для наслаждения». Врач о том, как быть с избирательным аппетитом малышей
Ребенок лучше воспринимает те продукты питания, вкус которых был в грудном молоке. О том, когда правильно вводить прикорм, чтобы потом не мучиться от избирательного аппетита малыша и что значит неофобия в еде, рассказывает врач-педиатр Ольга Самохвал.
Чтобы не было избирательного аппетита, не позднее 6 месяцев нужно предлагать малышу прикорм
Пищевое поведение детей формируется еще в утробе матери. Если мама во время беременности и кормления любила, предположим, помидоры, то и ребенок будет их любить. Даже когда вырастет. Это нормально.
Пищевое поведение будущего взрослого формируется также и благодаря своевременному введению прикорма. Вот почему важно вводить его правильно и делать акцент на здоровом питании.
— Избирательный аппетит — новый термин, название проблемы, которая стара как мир. Деток, которые едят не все, называют «малоежками» или капризными едоками. Они, как правило, предпочитают однообразную пищу. При этом негативно реагируют на новые продукты питания или знакомые старые.
Врач рассказывает: если избирательный аппетит встречается у ребенка первого года жизни, то это, скорее всего, определено природой. В таком случае малыш интуитивно понимает, что лучшее и полезное для него — грудное молоко. Именно поэтому он может отказываться от нового вида пищи.
— Но это не значит, что не нужно вводить прикорм. Желательно делать это не позже 6-месячного возраста. Именно в этот период к приему новой пищи готов желудочно-кишечный тракт и челюстно-лицевой аппарат ребенка.
Чтобы не было проблем с прикормом крохи, важно, чтобы он был определенной консистенции, нравился ребенку.
— Неправильным будет кормить малыша до года исключительно грудью, тогда, естественно, у него появится избирательный аппетит. Это может стать причиной ряда серьезных нарушений здоровья и развития. Малыш не будет хотеть есть все и, бывает, даже заболевает. Во всем, как говорится, нужна мера.
Необходимо уметь предложить новую еду ребенку 8-15 раз
Если прикорм дается малышу на первом году жизни, то он и принимается маленьким организмом легче, чем в более старшем возрасте.
Нужно, чтобы ребенок принял новую пищу и даже полюбил ее. Здесь многое зависит от поведения матери.
— Сегодня нередки случаи, когда «малоежки», которые предпочитают однообразную углеводистую пищу, страдают лишним весом. Но при этом у таких детей, как правило, отмечается дефицит целого ряда важных нутриентов и микроэлементов.
— Как объяснить ребенку, что есть нужно все?
— Главное — делать это на доступном малышу языке. К тому же следует быть ласковой, но настойчивой. К примеру, предложить ребенку еду много раз (от 8), но с радостью, а не раздражением. В общении матери и сына/дочери должны присутствовать положительные эмоции.
Врач говорит: не менее важен собственный пример. Еще один способ приобщить сына или дочь к разнообразной еде — готовить вместе с ним/ней.
— Можно также поэкспериментировать с сортами мяса, овощей или рыбы. Есть вариант — изменить метод обработки. Вчера тушили, сегодня варим, а завтра запекаем. Вариантов приготовления еды и рецептов множество.
Дети на самом деле не гурманы. Они едят, чтобы утолить чувство голода и восполнить энергетические затраты. Малыши не воспринимают еду как наслаждение.
Врач объясняет, если даже в таком случае ребенок отказывается есть, следует набраться терпения. Пусть не ест, нагуливает аппетит.
— Когда попросит его накормить, предложите тот же борщ (который он отверг накануне). При этом не нужно в промежутках между основными приемами пищи давать чаду йогурты или молоко. Ведь это тоже еда, просто жидкая.
Кроме того, для малыша важно соблюдение режима дня.
— Желательно ложиться и вставать в одно и то же время, насыщать день физической активностью по возрасту, гулять на свежем воздухе, выбирать активные развлечения. Тогда аппетит будет хорошим, и избирательность уступит место полноценной еде.
Отлично, если блюда будут малокомпонентными. Это позволит ребенку есть их с большим удовольствием.
О неофобии и детском здоровье в целом
Врач объясняет, поведение малыша, в том числе и пищевое, во многом определяется тем, здоров он или нет. Около 20% детей, которые приходят на прием с избирательным аппетитом, имеют неврологические нарушения, задержку развития, часто расстройства аутичного спектра.
— С такими детьми и их родителями работаем индивидуально. Ведь нежелание есть в этих случаях — далеко не основная и не единственная жалоба. В таких ситуациях фокусы и уговоры с едой не помогут.
Врач рекомендует вести родителям пищевой дневник малыша. В нем необходимо записывать все, что съел ребенок в течение дня, информацию о консистенции, составе блюд, объеме съеденного. И так на протяжении минимум недели. Затем уже вместе с доктором анализировать, существует ли проблема, нужно ли принимать меры или это пищевое поведение абсолютно здорового ребенка.
— А что касается неофобии, чем такое явление отличается от избирательного аппетита?
— Неофобия проявляется в том, что ребенок отказывается есть незнакомую пищу. Это явление отличается от избирательного аппетита немногим. Лишь тем, что неприязнь возникает к незнакомой еде. В случае же с избирательным аппетитом человек не ест не только новые, но и знакомые и привычные продукты.
— С неофобией у ребенка родителям справляться легче. Новые продукты можно просто подмешивать в привычные блюда. Если не получается накормить малыша — тогда за советом к доктору.
Что делать с малоежкой?
Вам на почту будет приходить уведомление о новых статьях этого автора.
В любой момент Вы можете отписаться от уведомлений, перейдя по специальной ссылке в тексте письма.
Самое жуткое воспоминание детства: я сижу перед тарелкой с пельменями. Есть не хочу совершенно. Но родители втюхивают мне эти пельмени как нечто настолько сверхценное, что, откажись я от них окончательно, тут же с ними (и со мной) произойдет нечто совершенно жуткое.
Пельмени наверняка были чрезвычайно вкусными, так как делала их моя бабушка по старинному рецепту, передающемуся у нас в семье много поколений. Все, кто их когда-то пробовал, говорят, что было это нечто незабываемое. Но мне-то от этого было не легче: те пельмени до сих пор, хотя прошло уже много лет, стоят у меня колом в горле. Я их больше не ем. Совсем. Ни бабушкиных, ни магазинных. Никаких вообще. И хотя тогда я была совсем маленькой, по-моему, еще даже в первый класс не пошла, этот день я запомнила на всю жизнь. И поклялась себе, что никогда не буду заставлять своих детей, когда и если они у меня родятся, ничего есть насильно.
Фантазии у меня были ого-го какие: я планировала обязательно большую семью и большой дом с большим количеством детей, кошек и собак – возможно, потому, что животных в моей семье не было и большим количеством братьев-сестер я была, увы, обделена.
Мечты, даже детские, имеют свойство исполняться не совсем так, как планировалось. И хотя позже я осознала, что мои родители, заставляя меня есть насильно, таким образом проявляли обо мне заботу, моих детских обид это не убавило. Свое детское обещание самой себе я выполнила: ни одного ребенка, своего или чужого, с которым мне приходилось иметь дело, я никогда не пичкала едой. Хотя были среди них и настоящие малоежки. Вот только у меня они быстро становились быстро- и многоежками, потому что, прослышав о моих успехах в деле кормления разновозрастных детей, мне на летнее перевоспитание подкидывали малышей все родственники и некоторые знакомые.
Дрессируем аппетит
В первый раз я осознала, что малоежки могут стать проблемой, на примере моего племянника – тогда-то и вспомнились мне в очередной раз и даже простились мои «детские» пельмени. Полуторагодовалый малыш при виде ложки начинал орать, плеваться и, в конце концов, крепко-крепко зажимал рот, чтобы туда ни в коем случае не попала какая-нибудь еда. И чем больше он сопротивлялся, тем больше родители пытались его напичкать всевозможными вкусностями.
Ничего не помогало: будь то суп, пирожные или бутерброд с какой-нибудь вкуснятиной – накормить ребенка досыта не получалось. Неудивительно, что рос он хилым и болезненным. Лишь с большим трудом удалось добиться, чтобы ребенок ел хотя бы треть от требуемой нормы. Так он до сих пор и живет – полуголодный и с отвращением к еде.
Своих детей я твердо решила воспитывать иначе. Во-первых, кормила грудью минимум до года. Прикорм начала постепенно и давала только тогда, когда ребенок явно был голоден. Если малыш проявлял хоть какое-то недовольство или капризничал во время еды, все съедобное немедленно отставлялось в сторону, даже если предполагалось, что ребенок может быть еще голоден.
Принцип был прост: не хочешь – не надо. Но следующую еду получишь тогда же, когда и все другие. Принцип срабатывал прекрасно. Разумеется, во время болезней бывали какие-то послабления, но в целом проблем не возникало. Хотя и свекровь, и моя мама первоначально ужасались: ну как же это можно – выпустить ребенка из-за стола голодным. Нередко даже пытались подсунуть «голодающему» кусочек чего-нибудь вкусненького, но я, каюсь, их гоняла, невзирая на возраст и семейный статус. Грозила вообще внуков не приводить, если еще хоть раз увижу подобное.
Первый бой – он главный самый
Результат настолько впечатлил некоторых моих подруг, что они начали подсовывать мне своих малоежек на «передержку». Я не отказывалась: самой было интересно, получится ли с чужими то же, что и с моими. И оказалось, что система срабатывает достаточно эффективно.
Бывали, правда, некоторые эксцессы. Аппетит у одного из доверенных мне трехлетних малышей пришлось «дрессировать» чуть дольше, чем обычно. Будучи у нас в гостях, он категорически отказывался есть вместе со всеми, зато потом начинал канючить «Дай хлебушка. Дай конфетку. Дай мороженое…» и так далее.
Я упорно не давала, мальчишка упорно сопротивлялся. Через сутки такого упрямого голодания я позвонила его маме, объяснила ситуацию и предложила: или забирай и мучайся дальше, или давай мне карт-бланш.
Подруга явно колебалась, хотела даже немедленно приехать, но потом, видимо, вспомнила свои многолетние уже мучения и рискнула продолжить эксперимент.
Малыш держался почти трое суток. Есть мы сажали его вместе со своими детьми. Но любые предложенные блюда он по-прежнему отвергал. Наши быстренько все подметали и уходили играть. Гостю я давала еще минут пять-десять посидеть над полной тарелкой, после чего отправляла к остальным. Между общими приемами пищи по-прежнему ничего не давала, кроме воды и фруктов, которыми угощала и своих детей тоже.
К вечеру третьего дня ребенок наконец-то соизволил начать есть вкуснющее пюре и даже слопал котлетку, причем порцию я ему положила примерно вдвое меньше, чем своим детям. С ужином гость справился раньше хозяев и попросил еще. Я положила ложку пюре и еще полкотлеты, которые были проглочены моментально, но больше ничего не дала. Предупредила только, что утром будет кукурузная каша с сыром, а на обед борщ или окрошка (мы с вечера обсуждаем меню на следующий день и вносим коррективы по желанию трудящихся). Возражений не последовало.
Хотя все вышеперечисленное наш гость не любил, кочевряжиться он перестал. Пробовал даже нелюбимые или совсем незнакомые блюда. Что-то отвергал, что-то ел с аппетитом, что-то пробовал понемножку и отставлял тарелку. Взамен ничего никогда не получал, но и еду просить в перерывах между завтраками-обедами-ужинами перестал.
Мальчик прожил у нас две недели и все это время был как шелковый. А потом приехали его мама и папа. И вся история его капризов чуть не повторилась вновь. Потому что счастье встречи мама с сыном попробовали отметить нарушением обеденной дисциплины. Они оба не любили борщ, но как раз он и был у нас на обед. И пока папа наяривал над тарелкой с ложкой в руке, мама с сыном воротили нос. При этом мальчишка поглядывал на меня с этакой торжествующей усмешкой. Мол, мама-защитница приехала, теперь-то она тебе покажет.
Что ж, пришлось нарушить законы гостеприимства. Раз не съели первого, второе не получили. Оба. И… были выставлены из-за стола полуголодными (легкий салатик не в счет).
Видели бы вы, какое крушение стереотипов происходило на наших глазах с этим ребенком! Постепенно до него доходило: ни мама-папа-бабушки-дедушки, ни кто-либо еще не спасет его от нового порядка обращения с едой. Повторять же опыт голодания в присутствии родителей ему явно не хотелось. Ведь разговор по телефону с мамой, которая дала добро на продолжение «дрессировки», происходил в его присутствии. Вот малыш и решил, что мама опять примет такое же решение (хотя на самом деле далеко не факт, что при очном присутствии родителей они согласились бы допустить, чтобы малыш три дня ничего не ел. Но ведь он-то этого не знал. ).
Наши гости прожили у нас еще неделю, и со стороны их сына больше не было ни одного каприза по поводу еды. А мама с папой усвоили урок, который им пришлось подтверждать потом ежедневно у себя дома: ребенок должен есть столько, сколько хочет, то, что ему предложат, и в то время, какое выделено для этого взрослыми.
Возможно, кому-то это покажется жестким подходом. Но, на мой взгляд, любой иной превратит жизнь с детьми в ад, а из ребенка вырастет настоящий тиран.
В нашей семье такой принцип позволил отвести еде то самое место, которого она заслуживает: исключительно вспомогательное. Кстати, это очень помогло моим детям в садике и позже в школе.
Мир с проблемами
После того опыта я на всякий случай решила найти более подробную информацию про детский аппетит. И оказалось, что моя подруга была отнюдь не одинока в попытке напичкать ребенка хоть чем-нибудь вопреки его воле и желанию. Выяснилось, что так называемый «избирательный» аппетит и отказ от приема пищи с недавних пор стали характерной чертой поведения для малышей во всем мире.
Так, проблемы с питанием имеют до 60% детей дошкольного и младшего школьного возраста! Среди четырех-пятилеток таких не менее 50%! И ничего, живут, хотя и доставляют «своим» взрослым массу волнений и тревог.
Вывод: малоежка – это вполне нормально. Если он здоров. А если нет?
Срочно к врачу!
Специалисты выделяют несколько признаков, которые должны подсказать родителям, что пора срочно обращаться за помощью к врачу:
Отсутствует прибавка в весе, соответствующая возрасту ребенка.
Ребенок не хочет есть пищу определенной текстуры или консистенции: например, твердую пищу растительного происхождения.
Ребенок отказывается есть все продукты определенной группы: например, совершенно не ест фрукты.
Ребенок явно мучается при приеме пищи, видно, что это не каприз. Он хочет есть, но, похоже, не может.
Ребенок ест с аппетитом, но насыщается очень быстро, не съедая при этом большей части положенной по возрасту нормы.
Дети боятся есть после какой-нибудь неприятности во время еды (например, они подавились).
Все это вполне может быть следствием капризов, поддержанных в свое время родителями и потому укрепившихся в поведении ребенка. Но может быть и признаком серьезного заболевания. Чтобы исключить эту возможность, и нужен хороший детский врач и определенные обследования.
Если врач не видит оснований для тревоги, не стоит беспокоиться и мамам с папами. Надо просто иметь в виду, что «избирательный» аппетит зачастую устойчив и характерен для детей в возрасте от 1 года до… 10 лет.
Последствия
Если ребенок болен – его надо лечить. Если капризен – надо воспитывать. Совсем не обращать внимания на плохой аппетит и недостаточное питание все же не следует. Дело в том, что это может иметь весьма нехорошие последствия. Недоедание в раннем возрасте может привести к серьезным физическим нарушениям. Так, вполне реальны:
усиленная вероятность возникновения хронических заболеваний;
повышение риска развития пищевых расстройств во взрослой жизни;
снижение качества познавательной активности.
Последнее связано с возможным у малоежек хроническим белковым дефицитом. Как следствие – сложности с заданиями, требующими внимания, памяти, визуального восприятия, вербального распознавания.
Это поможет
Мамам и папам стоит самим усвоить правила поведения за столом и уже потом учить им своих детей. А именно:
Не развлекать ребенка во время приема пищи.
Не заставлять есть через силу. Пусть лучше недоест, чем переест. В следующий прием пищи наверняка восполнит недостающее.
Ограничивать перекусы и правильно выбирать размер порции.
Ограничивать время приема пищи: не более 20 минут.
Предлагать продукты, соответствующие возрасту.
Вводить новые блюда постепенно, но регулярно.
Не кормить с ложки, если малыш может есть сам.
Не ругать, если ребенок испачкался во время еды.
Согласиться с некоторыми индивидуальными вкусами малыша, не подавая виду, что идете у него на поводу.
Удачи вам и терпения. Уверяю, оно вам понадобится больше всего остального.
Помощь Беременным женщинам и мамам
Бесплатная горячая линия в сложной жизненной ситуации
Ребенок-малоежка в семье. Кого лечить и кого кормить?
Кого лечить, когда ребенок мало ест, когда ребенок отказывается от твердой пищи или вообще ограничивается в питании двумя-тремя наименованиями? Что делать с ребенком- так обычно задается вопрос родителями в чатах и на консультациях. Ответы разных специалистов, как правило, предлагают разные манипуляции про то, как обойти сопротивление ребенка и что-то сделать с ним, то есть дать ему еду. Есть, например, техника малых шагов хорошо и подробно описанная в книге Би Уилсон «Еда». Она хорошо подходит для детей аутистов или для детей с расстройством AFRID.
В других случаях ребенка рекомендуют оставить в покое, предложив ему изобилие еду. Такие специалисты, возможно, читали об эксперименте Клары М Дэвис (читай мою статью про 5 экспериментов), и отношение к результатам этого эксперимента не сформулировано в научной среде. Эксперимент назван многообещающим, не более того. Часть специалистов, работающих с расстройствами пищевого поведения, используют основы тактики Клары М Дэвис, но говорить о научном доказательном подходе, формирующем здоровое пищевое поведение, благодаря такой тактике рано. Также непонятно, формирует ли предложение избыточной и никак нерегулированной и неструктурированной еды здоровое пищевое поведение в будущем.
В третьих говорят, что ребенок перерастет проблему, и все само собой наладится.
Эта статья непростая, так как рассказывает про внутренние конфликты мам (и пап), от которых уходят родители, когда оказываются в ситуации «ребенок с симптомом». Это не обязательно касается только пищевого нарушения, на всякого поведенческого нарушения даже очень маленького ребенка, например, нарушения сна, или психосоматическими заболеваниями.
90 процентов причин отказа ребёнка от еды и других пищевых нарушений ребёнка:
Психическое состояние мамы/ психическое состояние системы, в которой находится ребёнок, то есть, семьи, соответственно психическое состояние ребенка. В возрасте прикорма его психика и психика мамы слиты, не дифференцированы, психика ребенка отпочковывается, дифференцируется от материнской, имея свой генетически заложенную базу (будущие отличия характера ребенка от характера матери)
10 процентов причин нарушений пищевого поведения ребёнка это незамеченные или пропущенные по какой-то причине родителями отклонения или особенности в физиологии ребёнка, его индивидуальные отличия. Ему трудно глотать, ему трудно жевать, ему трудно переваривать пищу, ему трудно ее вы-какивать.
Его когда-то стошнило, он боится, что его снова стошнит, этот страх, что его сейчас вырвет, является одним из самых частых основ невроза: я боюсь, что меня стошнит, и я не буду это есть.
Или ребенок боится, что его стошнит, и от этого падает в обморок или у ребенка образуется фобия еды, которая прямо или косвенно связана с этим старым страхом.
Так физиология становится психическим. То, что когда-то приносило неудобство, становится основой страха или невроза.
90/10 цифры, конечно условные. Нет такой объективной статистики. Врачи всегда ищут физиологические причины, психологи причины психические. Поэтому деление условно. Каждый специалист ищет то, чему он обучен и находит именно то, что он искал. Это основа нашего мышления, оно так устроено: картину мира мы подстраиваем под те пре-концепции, которые у нас есть.
Но всегда, когда есть такая возможность узнать о раннем кормлении ребёнка и ранних отношениях мать-дитя у клиента с расстройством пищевого поведения (даже если клиенту 4 года), я нахожу что-то в психическом состоянии матери, что провоцирует этот невроз, а именно
Мать не в контакте со своим собственным телом и со страхом про тело ребёнка
Мать с нарушениями (нарушения поведения, нарушения личности, нарушения аффективного)
Вместо мать подставьте слово отец при необходимости…
Поэтому на все вопросы: «ребёнок мало ест», «трудности в прикорме», «ребёнок не ест твёрдую пищу», «ребёнок избирательно питается» и так далее я отвечаю: мать на консультацию и скорее всего на терапию. И отца. А там посмотрим, что у них происходит в семье и в самих себе. И кого собственно лечить и исправлять: ребеночка или родителей.
Натурально, что родители мечтают об обратном: найти специалиста, который даст формулу, которая исправит… ребёнка. То есть по сути оставит их в покое и в прежнем состоянии.
А ребёнок со своими симптомами сигналит: товарищи! В этой семье что-то не так! Разберитесь, прошу вас. Так сильно прошу, что аж есть не буду. Ребенок атакует самый сильный инстинкт — инстинкт выживания, потому что психическая угроза, видимая им в семье, гораздо серьезней с его точки зрения. Не могу забыть слова своей юной клиентки с булимией, которая боялась возвращаться домой поздно, потому что боялась скандала с родителями. Она предпочитала пережидать ночь на лестнице рядом с квартирой.
Ребенок не умеет до определенного возраста выражать несогласие с тем, что происходит в семье. Ребенку гораздо проще отказаться от еды или заболеть. Таким образом его симптоматика становится способом разговаривать с родителями. Если он не научится разговаривать, он становится психосоматиком или вырабытывает стойкие нарушения в своем поведении, которые потом приводят к нарушениям характера и личности.
Я не могу писать о конкретных случаях из консультационной практики, но то, что приносят родители ребёнка с рпп это несколько типичных конфликтов. Это внутренние конфликты родителя (родителей), которые проявились на арене взаимотношений с ребенком в виде различных манипуляций:
Манипуляция с виной: мать приходит, чтобы получить разрешение во внутреннем споре и как будто просит:
«Скажите мне, что я не виновата в том, что происходит с моим ребенком.»
«Я настаиваю, что я не виновата»
«Не говорите мне, что это я виновата (мы виноваты)» и крайняя форма
«Это он сам (ребенок/генетика/кто-то или что-то еще) виноват»
Ребенок своим пищевым поведением может «хотеть» вызвать у матери чувство вины, а мать может это не признавать и уходить от этого или брать неадекватно большую вину на себя. Понятно, что в возрасте 4 месяца это не происходит, но как только ребенок становится отдельной единицей со своей психикой (и примерно в возрасте после 5-6 лет) он уже обладает своей историей и своими внутренними конфликтами. Если в возрасте 2 года ребенок отказывается от еды из страха, то в возрасте 7-8 лет он вполне может бессознательно «хотеть» манипулировать родителем.
Реакция с виной «наоборот»: я виновата во всем, что произошло с ребенком.
Почему слово «как будто»? Потому что такой внутренний спор не осознан и является часто бессознательным материалом, который приводит к каким-то поступкам. Чаще всего психотерапевтическая работа с матерью или семьей нацелена именно на то, чтобы признать, увидеть и разрешить этот конфликт. Тогда симптоматика становится ненужной.
Мать по сути может быть не виновата в том, что разворачивается с ребенком, в его конкретной симптоматике, но идет перебрасывание виной, как горячей картошкой. Признать эту вину непосредственно перед ребенком не цель. Признавать эту вину в таком сообщении «прости, дитя, я виновата» не всегда разрешает собственно конфликт и избавляет от симптома, надо это понимать. Иногда ребенку надо продолжать делать мать виноватой. Я была свидетелем семейного случая, когда дочери необходимо было видеть свою мать кающейся в вине и страдающей от вины.
Если повезло, и девочка выросла и вышла замуж, она может продолжать эту манипуляцию с виной уже с мужем (подбирая подходящих кандидатов) или даже с собственным ребенком (естественно бессознательно), что и происходит в бессознательной трансгендерной (через поколения) передаче травмы или конфликта. Недаром специалисты утверждают, что в картине анорексии дочери всегда есть как минимум еще две фигуры- мать и бабушка по материнской линии.
2. Манипуляция с ответственностью и волей: родители приходят с бессознательным заявлением или вызовом:
«Сделайте что-нибудь, потому что мы больше не можем.»
Мы знаем, что вы ничего не сможете сделать, потому что и мы не смогли.
Бабушка не смогла, дедушка не смогла, психиатр не смог. И от дедушки ушел, и от бабушки ушел, и от волка ушел. Посмотрим, сможете ли вы. Это конфликт могу — не могу. Если он не разрешен, он активно проявляется в зависимостях: я могу не есть или еда меня ест, побеждает?
На это тоже походи конфликты манипуляции с властью и контролем:
Я привезу вам их / его /ее
Я разрешаю/ не разрешаю ребёнку ходить к психологу
Я даю деньги на терапию, но мы ещё посмотрим на ваши результаты. И когда они наступят.
То, что родители ищут:
Нарциссические родители ищут специалиста — волшебника. Консультация стоит 50 тыс. Или очередь на полгода. Или надо купить курс. Так или иначе, чудо-специалист недоступен для обратной связи. Он есть, на него любуются, подписываются, ходят на его концерты-выступления, слушают его лекции, цитируют его. Но он есть. Но недоступен. Поэтому мы к вам. А вы не волшебник. А вот у него Инстаграмм и 100 тысяч подписчиков. Но он недоступен. Далее разворачивается конфликт с разочарованием или обесцениванием специалиста, в котором проявляется родительская власть или вина или контроль. Далее читай пункт 1-2.
Родители с магическим мышлением ищут формулу волшебника, заговор, совета духовного учителя, (пить молоко на ночь). Далее читай по пунктам.
Или они же ищут теорию волшебную (сюда отлично вписывается современная таинственная нутрициология, все направления ЗОЖ — здорового образа жизни, по сути скрывающие за собой различные подходы рестриктивного пищевого поведения и деление еды на плохую и хорошую, вегетарианство, раздельное питание, моржевание). Назад к пунктам.
В идеале волшебство специалиста или его теории должно привести к « исправлению ребёнка на нормального» или здорового да так, должно чтобы самому родителю остаться незатронутым. Ребенка должны починить, а родитель должен остаться при своем.
И это опять про чувство вины или власть. Ведь «Я» должно остаться не при чем. Должно найтись объяснение на стороне, во вне. Это гены. Это болезнь. Это детский сад. Это среда. Это улица. Это карма. Это страна такая. Это еда неправильная.
Все это для того, чтобы не ворошить белье, не разбираться в семейном шкафу с залежами. Потому что опасно, трещит по швам, только тронь, и откроется шафреечка, и накроет с головой содержимое…
Часто вина родителя является скрытым механизмом, замком с ключом, который не подпускает к разрешению собственно конфликта. Когда-то была была реальная ситуация, все началось с пропуска с реального осложнения. Операция. Госпитализация. Алкоголизм мужа. Провал собственного родительства. Не до ребёнка было. Был развод, измены, страхи, потери, учеба, работа, увлечения — решали свои проблемы. В это вернуться очень страшно, это прошлое и это изменить нельзя.
Именно поэтому так желательно при необходимости терапии ребенка начинать с консультаций с родителями и с терапии родителей. Пока ребенок еще живет с родителями и зависит от них. И тем более когда у ребенка еще психика единая с родителями.
И если родители не соглашаются по причине, « у них пока еще все дома», вот тогда на ребенка и смещается роль глашатая, у него обязан появиться симптом или что-то, что надо лечить.
Конечно, человеческие внутренние конфликты не ограничены перечислениями в этой статьей, но они взяты из конкретной практики психолога и, возможно, специфичны для ситуаций с девиантным пищевым поведением детей в семьях.