С чего начать знакомство с довлатовым
«Компромисс»… и «Компромиссис». С чего начать чтение Сергея Довлатова
Сергей Довлатов относится к писателям, которые хорошо писали о чем угодно. Прекрасный рассказчик и стилист, он не выдумывал запутанных сюжетов — достаточно собственных жизненных обстоятельств, которые можно пересказать и слегка приукрасить. Произведения Довлатова зачастую разбиты на новеллы, объединенные одной темой: как он сторожил зеков на зоне, или пытался работать журналистом, или просто жил — так или иначе все сводится к жизнеописанию, в котором Довлатов очень хорош.
Вот несколько произведений, с которых стоит начать знакомство с Довлатовым.
«Соло на Ундервуде» / «Соло на IBM»
Не лучшее произведение для старта (скорее уж для финиша), но важное для объяснения Довлатова и его творчества. В какой-то степени «Соло» — основа. Проза Довлатова анекдотична в самом лучшем смысле: она словно соткана из смешных историй. Таковы же Хармс, Зощенко, Чехов — на последнего, как говорил Довлатов, писателю хочется быть похожим больше, чем на любого другого русского классика. Ради анекдотичности Довлатов часто жертвовал достоверностью; все его произведения псевдодокументальны, и их герои из числа реальных людей, бывало, обижались на писателя за это.
«Соло» — записные книжки с теми самыми анекдотами, многие из которых использованы в прозе Довлатова: смешные случаи, диалоги, опечатки в газетах. По большей части это настоящие истории из жизни писателя в СССР («Соло на ундервуде») и в эмиграции («Соло на IBM»). Тут мало что приукрашено, разве что из стилистических нужд. Прямую речь персонажей — будь то сам Довлатов, его родственники, писатели и художники — Довлатов редактировал только исходя из одного принципа, которому был верен во всей прозе: все слова в предложениях начинаются с разных букв.
Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью.
— Интересно, где здесь Южный Крест? — спросил вдруг Бродский.
Найман сказал:
— Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву А. И поищите там слово «Астрономия».
Бродский ответил:
— Вы тоже откройте словарь на букву А. И поищите там слово «Астроумие».
— У меня есть повесть «Компромисс». Хочу написать продолжение. Только заглавие все еще не придумал.
Бахчанян подсказал:
— «Компромиссис».
«Зона. Записки надзирателя»
В 60-е Довлатов окунулся в жизнь творческой интеллигенции Ленинграда, познакомился с Бродским и другими видными поэтами. А затем вылетел из университета и на три года уехал служить — причем не просто в армию, а охранять исправительную колонию в Коми. Эта служба сыграла свою роль в формировании Довлатова как писателя (Бродский замечал, что он вернулся из армии как «Толстой из Крыма»). Который, правда, в СССР так и не был издан. Подлинник «Зоны» он вывозил из СССР на микропленках через знакомых. В 80-е, приехав в Америку, он опубликует «Зону» одной из первых.
Роман представляет собой 14 новелл о жизни заключенных и надзирателей. Эпизоды чередуются с письмами самого Довлатова к издателю, где он рассказывает о своей текущей жизни — а он на тот момент уже эмигрировал в Америку и не без труда наслаждался свалившейся на него свободой. И у чрезвычайно разных периодов — 60-е в исправительной колонии в Коми и 80-е в США — находятся общие черты. Формально это лагерная проза, но не такая мрачная, как у Шаламова или Солженицына. Конечно, не потому, что написана не от лица заключенного: скорее дело в том, что Довлатов не пытается пугать привычным для лагерных текстов натурализмом, а найти и описать что-то человеческое и хорошее даже в таких тяжелых условиях.
«Компромисс»
12 новелл о работе Довлатова в газете «Советская Эстония» в 70-е годы. Довлатов силен не в сложных сюжетах, но в крутой сегментированной подаче. Здесь каждая новелла выстроена по одному принципу. Сначала — сухая и ничем не примечательная заметка из советской газеты, написанная собственно героем «Компромисса». Потом — основная часть: история ее написания. Например, 50-летие таллинского ипподрома: в газете — пафосный рассказ о советских жокеях и зоотехниках, чествование ветеранов конного спорта. В свою очередь, из основной части новеллы мы узнаем, что ипподром — единственное место в городе, где торгуют в розлив дешевым портвейном. На месте автор знакомится с жокеем, который в итоге сдает ему подставных лошадей и какое-то время приносит нормальные барыши. В таком полуплутовском духе раскрывается дюжина журналистских заданий героя — вроде скучных и безобидных, но процесс их выполнения описывается в самых уморительных деталях. Как и многие тексты Довлатова, «Компромисс» — фиксирование всей абсурдности жизни и творческой работы при советской власти.
«Заповедник»
За пару лет до эмиграции Довлатов успел поработать экскурсоводом в Пушкинском заповеднике в Михайловском, и это также становится материалом для его прозы. Порядком измученный неустроенностью по жизни и алкоголем, по традиции он сам выступает прототипом главного героя повести «Заповедник». Кое-что Довлатов почерпнул и из опыта работы в заповеднике его друга Бродского.
«Заповедник» больше других произведений Довлатова похож на фикшен и вообще представляет собой что-то необычайно цельное для автора, склонного разбивать любое повествование на эпизоды. Герой вынужденно привязан к месту и времени, но ведет он себя все еще по-довлатовски. Он хоть и грустит, но необычайно остроумен, и приехал не только заработать, но и попутно разобраться в себе и в том, что именно пушкинского осталось в этих местах. Из всех текстов Довлатова этот больше всего напрашивается на экранизацию (она существует и я не рекомендую), но лучше — на меланхоличный квест.
— Вы любите Пушкина? — неожиданно спросила она.
Что-то во мне дрогнуло, но я ответил:
— Люблю… «Медного всадника», прозу…
— А стихи?
— Поздние стихи очень люблю.
— А ранние?
— Ранние тоже люблю, — сдался я.
— Тут все живет и дышит Пушкиным, — сказала Галя, — буквально каждая веточка, каждая травинка. Так и ждешь, что он выйдет сейчас из-за поворота… Цилиндр, крылатка, знакомый профиль…
Между тем из-за поворота вышел Леня Гурьянов, бывший университетский стукач.
— Борька, хрен моржовый, — дико заорал он, — ты ли это?!
Я отозвался с неожиданным радушием. Еще один подонок застал меня врасплох. Вечно не успеваю сосредоточиться…
Подробнее об особенностях «Заповедника» и истории его создания можно прочесть здесь.
Книга недели7 книг Довлатова, обязательных к прочтению
Юмористическая и вместе с тем печальная проза
Сергей Довлатов — известный советский журналист и один из самых читаемых русскоязычных писателей конца ХХ века. Его проза не издавалась в СССР, и в 1978 году писатель эмигрировал сначала в Вену, а затем — в США. Именно Довлатов стал вторым автором после Набокова, которого издали в The New Yorker. Алексей Герман-младший снял одноименный фильм, который является первой художественной картиной о жизни писателя. Премьера «Довлатов» совершилась на 68-ом Берлинском кинофестивале, а сама лента получила приз жюри читателей газеты Berliner Morgenpost и «Серебряного медведя». 26 февраля в СМИ объявили, что права для проката фильма на английском языке приобрела компания Netflix, а Alpha Violet заключила сделки по продажам прав на фильм во Франции, Италии, Испании, Португалии и Бразилии.
The Village Казахстан предлагает вспомнить, какие книги Довлатова стоит прочитать перед просмотром фильма.
Чемодан
«Чемодан» — один из знаменитых и знакомых сборников Сергея Довлатова. Автор рассказывает про вещи, у которых есть история. Через странные, нелепые, драматичные и смешные истории вещей из чемодана автор рассказывает свою историю — жизнь советского писателя и журналиста.
Я оглядел пустой чемодан. На дне — Карл Маркс. На крышке — Бродский. А между ними — пропащая, бесценная, единственная жизнь.
Иностранка
Светлая и одновременно грустная книга о человеке, который чувствовал себя чужим, — но эта повесть не только о женщине на чужбине. «Иностранка» — обо всех людях, которые уезжают в поисках лучшей жизни и о разных судьбах — у каждого неповторимый характер, индивидуальный стиль речи, недостатки и достоинства. Книга обязательна к прочтению тем, у кого разбито сердце, но нет желания отчаиваться.
— Почему среди людей гораздо больше мрачных, чем веселых?
— Мрачным легче притворяться.
Ремесло
Автобиографическая повесть состоит из двух частей: жизнь в Советском союзе и в США — без преувеличений и хвастовства. Это наблюдение за жизнью и взаимоотношениями людей. Автор показывает настоящего себя — с проблемами и мыслями. Происходящее в книге можно описать одной из цитат: «Нужно выпить. Нужно выпить. Нужно выпить. А то будут жертвы. Необходимо выпить и мирно разойтись».
Подготовиться к эмиграции невозможно. Невозможно подготовиться к собственному рождению. Невозможно подготовиться к загробной жизни. Можно только смириться.
Филиал
Если говорить о фактах, события книги описывают жизнь работников русской эмигрантской газеты в Нью-Йорке. А внутри — будни и сплетни филиала и, главное, о первой любви и симпатии. Не только к женщине, но и к окружающим: к журналистике, конференции и России.
Однако я страдал и мучился. Ведь каждый из нас есть лишь то, чем себя ощущает. А я ощущал себя глубоко и безнадежно несчастным. Наутро я решил, что буду вести себя по-другому. Я думал: «Женщины не любят тех, кто просит. И по возможности — не спрашивай. Бери, что можешь сам. А если нет, то притворяйся равнодушным».
«Наши» — это сборник из 12 глав с фирменной дерзостью и горькой иронией. Это грустные и веселые истории о родственниках: еврейскому и армянскому деду, дядьям — Леопольду, Михаилу, Роману, и тете Маре с мужем Ароном, двоюродному брату, жене, дочке и, конечно, родителям. Есть даже часть про собачку.
Согласитесь, имя в значительной степени определяет характер и даже биографию человека.
Анатолий почти всегда нахал и забияка.
Борис — склонный к полноте холерик.
Галина — крикливая и вульгарная склочница.
Алексей — слабохарактерный добряк.
В имени Григорий я слышу ноту материального достатка.
В имени Михаил — глухое предвестие ранней трагической смерти. (Вспомните Лермонтова, Кольцова, Булгакова. )
Заповедник
Очередная книга о непризнанном человеке, только теперь фон действий — Пушкинский заповедник. Автор пишет про потерянную интеллигенцию, про пьянство, про любовь, про людей и про жизнь очень ненавязчиво.
Собственно говоря, я даже не знаю, что такое любовь. Критерии отсутствуют полностью. Несчастная любовь — это я еще понимаю. А если все нормально? По-моему, это настораживает. Есть в ощущении нормы какой-то подвох. И все-таки еще страшнее — хаос.
Компромисс
Настоящие behind the scene о журналистских буднях. Сборник разделен на 12 глав: каждая из них начинается с газетной статьи, а дальше описывается, как все было на самом деле. Довлатов показывает, что попадало в газеты и насколько приукрашена и искажена была реальность. Как всегда, неизвестно, где правда, а где вымысел.
В жизни газетчика есть все, чем прекрасна жизнь любого достойного мужчины. Искренность? Газетчик искренне говорит не то, что думает. Творчество? Газетчик без конца творит, выдавая желаемое за действительное. Любовь? Газетчик нежно любит то, что не стоит любви.
О Довлатове по Довлатову
Даже не знаешь, в каком ключе писать про Сергея Донатовича (это настоящее отчество, доставшееся ему от папы-еврея и ничего общего не имеющее с добровольными пожертвованиями). С одной стороны, питая яростную любовь и обожание к его емким рассказам и эпичным фразам, совесть не позволит написать о нём плохо. К тому же, как сказал министр культуры Мединский, «Довлатов – это выдающееся литературное явление второй половины XIX века». Именно XIX, вот такой у нас министр. А может, он что-то знает, чего не знаем мы?
С другой стороны, обязательно найдутся люди, которые обзовут Довлатова недописателем (как, например, известный поэт Дмитрий Быков, чьё творчество, справедливости ради, тоже любят смешать с неприятными субстанциями), или того хуже гнусным иммигрантом, который только и делал, что словесно и литературно гадил на свою бывшую Родину, на потеху «америкашкам-какашкам». Да и вообще – яврей! А для некоторых это уже приговор. И что ещё хуже – лютый алкоголик. Хотя какой он еврей, мать у него армянка, а у евреев родство определяется по матери. А алкоголь творчеству не мешает, вспомни Хемингуэя и еще некоторых.
Да и не гадил вовсе Довлатов, на свой «мазерлэнд». Просто, описывал всё как есть. А по поводу творчества… давай разбираться. Мы всё-таки решили не перечить своей совести и министру Мединскому, будем писать с изрядной долей обожания.
И сразу предупреждаем: после прочтения этой статьи может мучительно захотеться выпить. Осторожно.
Начало начал
Родители сами были выходцами из пропахшей «Казбеком», портвейном и скандалами творческой среды. Мать была актрисой (однако позже стала корректором), а отец был известным режиссером-постановщиком и педагогом. Родители решили, что мальчику будет гораздо проще прожить жизнь советского гражданина будучи армянином, и потому в метрике он был записан как армянин.
Родиться будущему писателю довелось в Уфе, как и многим его ровесникам, оказавшись вдали от дома благодаря эвакуации. После войны родители вернулись в измождённый Ленинград, где Сергей сформировался, вдыхая влажную прохладу петроградских булыжников и впитывая в себя пафос культурной столицы. Поступил на филфак, планируя изучать финский язык, но был изгнан со второго курса за неуспеваемость. Оно и к лучшему, переводчиков с финского всегда хватало, а вот хороших писателей не так много. Но была одна проблема – родина не прощала тех, кто плохо учится. И если во времена Сталина те, кто не осваивает науки, осваивал Сибирь, то в хрущевско-брежневские времена такие личности обязательно шли в армию. Надо сказать, что Довлатову невероятно повезло, ибо служить во внутренних войсках и охранять зеков в живописной исправительной колонии, затерянной в снегах и мерзлоте республики Коми, – просто сказка. В кавычках. Уж лучше на морфлот, как он сам говорил.
Но поездка не прошла бесследно. Бродский говорил, что Сергей Донатович вернулся из армии, «как Толстой из Крыма, со свитком рассказов и некоторой ошеломлённостью во взгляде».
Тогда Довлатов и начал практиковаться в литературе, сочиняя по одном стиху в два дня. Мечта была у человека, что в будущем за его творения будут платить столько, чтобы хватало на перцовку и колбасу. Хотя уже тогда он понимал, что если и станет серьёзным творцом, то творить будет исключительно в прозе. В будущем он напишет свою легендарную и искреннюю «Зону», сугубо автобиографическое произведение по мотивам собственных впечатлений, но это потом. Пока он просто задумывался о том, что может стать серьёзным писателем, и ни минуты не жалел о своём армейском вояже. Жилось ему там неплохо, даже у некоторых зеков он пользовался авторитетом, потому как был искренним. А если есть авторитет, то бояться нечего.
Журналистика и Эстония
Но нужно было как-то жить на гражданке. Со студенческих лет за ним тянулся неприятный хвост – брак, который давно таковым не являлся. Просто супругам было лень разводиться. Собственно, из-за такого несчастного брака Довлатов и вылетел из института.
Жизнь с чистого листа будущий писатель начал с поступления на факультет журналистики ЛГУ. Параллельно работал во многих многотиражках, от студенческих до городских. Особого удовольствия писанина про светлый коммунистический путь не приносила, а рассказы, которые молодой литератор писал по ночам, безжалостно отвергались. Горечь не самого приятного звания «непризнанный гений» Довлатов заливал алкоголем, постепенно превращаясь в запойного алкаша. Один из таких запоев закончился летально, в 1990-м, но пока о таком думать было рано. Нужно было как-то жить, как-то вырваться из суеты долгов, неприятностей с карьерой и семейных неурядиц. Ничего лучше поездки в Эстонию Довлатов не придумал.
Почему Эстония? Да там всё было совсем по-другому. Советская власть ощущалась не так сильно, её практически не было. Это была своего рода заграница, только в черте «союза нерушимого республик свободных». Об эстонском периоде можно прочитать в сборнике «Компромисс», в котором Довлатов описывает истории из своей журналистской практики в качестве корреспондента «Советской Эстонии», а также рассказывает о работе редакции и жизни своих коллег-журналистов. Кстати, работал он не только в «советской Эстонии», газет было много, а поначалу он и вовсе был кочегаром. Чего не сделаешь ради прописки. Или посмотри фильм «Конец прекрасной эпохи», снятый по книге. Прекрасный лёгкий и приятный фильм. Обо всём и не о чем, как и, собственно, книги автора.
В Эстонии его считали корифеем, поручая всё более и более ответственные дела, к которым он относился максимально безответственно. И вообще, писатель жил роскошно, много выпивал, медленно трезвел и жил где попало.
И всё казалось так прекрасно. Его первую книгу «Пять углов» уже было собрались выпускать, называли лучшим, что было в редакции за последние годы, но цензура не допустила роман, а КГБ, обозвавшая роман «антисоветским», любезно уничтожила все исходники.
Иммиграция
После Эстонии стало тяжко. Всё дело в том, что его произведения, которые отчаянно невзлюбила советская цензура, были с распростёртыми объятиями встречены в самиздате и иммигрантских журналах. После этого мечтать о литературной деятельности в СССР было глупо. В 76-м вышибли из союза журналистов. Работать стало совсем тяжко, мелкие халтуры в газетёнках приносили скудный заработок. А найти работу, не связанную с литературной деятельностью, не получалось. Серость, грусть, тоска. Ленинград того времени представлял собой печальное зрелище. Из него уезжали все, кроме алкоголиков. Вторая жена Довлатова вместе с дочерью тоже уехали, а Довлатов не мог, объясняя это простыми словами:
Из запоев писатель практически не выходил, бегать по инстанциям и доказывать, что он еврей, (ради иммиграции) ему тоже не хотелось. В итоге его выпустили без вызова.
Новая жизнь
К Американской литературе Довлатов относился тепло, по крайней мере за её лаконизм, юмор и точность в отображении простых деталей – то, чего не доставало Тургеневу, то, к чему он сам немного стремился.
Довлатова очень охотно переводили на английский язык. Всё дело было в его манере писать. В подавляющем большинстве его предложений все слова начинаются с разных букв. Такая профессиональная особенность использовалась Довлатовым для того, чтобы держать себя в строжайшей дисциплине. Ибо Сергей Донатович не хотел писать много, но хотел писать стильно. Что Довлатов непревзойденный стилист – факт. Его любовь к кратким предложениям, отсутствие в тексте метафор – все это характерные черты довлатовской прозы. И за это его обожали переводчики, и за это его любят читатели. Долой витиеватые слова и непонятную псевдофиловщину! Этого у Довлатова не было, всё чётко и интересно. Этим он и подкупает. Все его рассказы не о чём-то конкретном, а о жизни. Автобиографические воспоминания о жизни.
Однако снобистские американские журналы печатали Довлатова не столько из-за стилистических оборотов и отсутствия присущей русской литературе мрачности, а из-за объективной антисоветчины. Она проглядывалась. Хотя страну свою он любил, даже несмотря на работу на Радио «Свобода».
Кстати, Довлатов дождался публикаций в Союзе. Мечта сбылась, вот только возвращаться туда на ПМЖ отчаянно не хотелось. У писателя был скверный характер, усугубленный алкоголизмом и циррозом печени. В 47 лет он превратился в глубокого старика. В 48 умер, оставив после себя культовый статус и прекрасные произведения.
Можно сколь угодно обсуждать, что ему недостаёт градусов души, что он никакой и рассказы его никакие. Нет, он популярен ровно настолько, насколько силён его творческий гений. Просто иногда очень хочется почитать что-то такое: простое, про жизнь, с цитатами, которые характеризуют происходящее вокруг, не хуже выпуска вечерних новостей. Может, это и литература среднего класса, но точно не для среднего класса и не для средних умов.
С чего начать знакомство с довлатовым
В коммуналке Довлатовы жили до 1974 года — оттуда писатель ходил в школу, а затем в институт, был призван в армию и после уехал в Таллин. Позже семья переехала в другую квартиру, на этой же улице.
В 1965 году Довлатов восстановился в университете и перешел на заочное отделение факультета журналистики ЛГУ. Но диплом так и не получил: его отчислили с третьего курса.
Посередине между домом и университетом, на улице Манежной, 1, тогда располагался ресторан «Восточный», где часто бывал Довлатов. Писатель и друг Довлатова Валерий Попов называл это место «литературным Монмартром того времени».
Это почти произошло: первый сборник Сергея Довлатова «Пять углов» приняли в печать в эстонском издательстве «Ээсти Раамат». Однако, когда книжку проверили корректоры и набрали в типографии, пришел приказ от КГБ Эстонии остановить работу и уничтожить публикацию.
Издательство существует в Таллине до сих пор. Оно издает художественную литературу, в том числе — современных писателей и книги для детей.
 |  |  |
Два лета подряд, в 1976 и в 1977 году, Сергей Довлатов был экскурсоводом в Музее-заповеднике А.С. Пушкина «Михайловское» — он рассказывал туристам про места, где жил поэт Александр Пушкин. Вернувшись в Ленинград, начал писать «Заповедник», в котором главный герой Боря Алиханов работал в музее. Его реальным прототипом был сам писатель, а основой текста — опыт в пушкиногорском экскурсионном бюро.
В «Заповеднике» Алиханов говорил, что приехал в «Михайловское» ради заработка: «Я механически исполнял свою роль, получая за это неплохое вознаграждение». За одну экскурсию герой получал 8 рублей — большие по тем временам деньги.
Из Березино писатель ездил на работу в поселок Пушкинские Горы. Помимо музея, там была гостиница «Дружба», с парикмахерской, гастрономом и рестораном «Лукоморье» — она находится там и сейчас. В «Заповеднике» день Бориса Алиханова проходил среди тех же самых мест: он вел экскурсии в музее до двух, затем обедал в «Лукоморье» и отправлялся домой, в Сосново.
Довлатов, как и Алиханов, вернулся в Ленинград осенью 1977 года — герою пришла телеграмма от жены, что они с дочерью улетают из страны. Разговоры об отъезде начались в семье Довлатовых за несколько лет до этого. В «Заповеднике» Борис Алиханов проговаривается, что приехал в Пушкинские Горы не только за работой — он убегал от обсуждений эмиграции.
С какого произведения начать знакомство с С.Довлатовым?
Для меня Сергей Довлатов необычный, даже загадочный писатель и журналист.
Я все готовлюсь к серьезному прочтению Довлатова, я в предвкушении того, что подтвердится его ироничное, тонкое, тревожное отношение к жизни, когда я прочитаю больше, чем прочитала до сих
Это сквозит и в его словах о себе.
Прочитайте то, что судьба вам пришлет, а дальше сами будете решать, искать ли другие его рассказы.
Если Вы совсем не знаете этого писателя, то для начала прочтите «Заповедник», «Юбилейный мальчик» и «Виноград».
Я начала свое с ним знакомство с «Чемодана». Но, если честно, на мой взгляд совершенно неважно, с чего Вы начнете. В него невозможно не влюбиться.
Можно начать с «Соло на ундервуде» и с «Соло на IBM». Это короткие байки, анекдоты, заметки, где знаковые для нас имена оказываются просто приятелями, друзьями, знакомыми и собутыльниками автора. Обычными как будто людьми. Столько в этом поэзии и очарования.
Этот сборник сказок, собранных Александром Николаевичем Афанасьевым был издан впервые ещё более ста лет назад в Швейцарии. в Женеве. Этот вид народного творчества называют «соромными сказками». Книга эта очень редкая. От её первых изданий сохранилось всего пара экземпляров, и то в каких-то спец-хранилищах.
В наше время книга переиздана.
Книгу «Русские заветные сказки» собранные и обработанные Александром Афанасьевым читать онлайн можно на этом сайте. Или здесь.
Скачать можно здесь и здесь. Скачать эту книгу в аудиоформате можно здесь.
Всего в сборнике 98 сказок.
Такие, как например,
Догадливая хозяйка» и многие другие.
Описание работы хакера это нудно, ни кому не интересно и крайне утомительно. Кому интересно описание копания в мусоре для поиска случайных записей с паролями или для составления психологического портрета атакуемого человека? Кто будет зачитываться описанием многосуточного подбора пароля брут-форсом? Кому интересен разбор перехваченных, с помощью снифера, IP-пакетов? Все фильмы «про хакеров» это фантазии режиссеров к хакерству отношения не имеющие.
Сюжет, который Вы описали, очень похож на повесть Фёдора Достоевского «Слабое сердце», где главный герой Вася Шумков привыкший к презрению со стороны других людей, к тому же бедный человек, действительно сошёл с ума, когда его жизнь вот вот должна была измениться в лучшую сторону, поскольку на него во-первых обратил внимание начальник, который относился к нему по-доброму, во-вторых он встретил девушку и даже собирался жениться. Но он не смог справиться с новыми обстоятельствами, не верил, что может и имеет право быть счастливым и как результат потеря рассудка.
Если кому-то станет интересно познакомиться с этим произведением, внизу оставляю ссылку, по которой можно перейти сразу на книгу: