С прискорбием подтверждаю что мой сын дебил
Мой Дагестан
+37 asWinter (Наталия) / Навеяло школьной темой. Перлы из дневников.
Самые крутые перлы из школьных дневников, написанные учителями.
Копипаст, конечно, но очень забавно:)
Ну не «мьсе» же к нему обращаться
Может он просто сыроедением увлекся?
Родители с чувством юмора — это прекрасно
(Ответ родителя: С прискорбием подтверждаем, что мой сын — дебил»)
Добавил новые штрихи
Надеемся, что хоть на английском критикует
Ну должна же быть от учителей какая то польза!
Он просто гражданин мира
Белла, ну как не стыдно?!
С колготками на голове можно еще в троллейбус играть. Тоже весело.
Умудряется во время урока играть в Doodle Jump, побил рекорд одноклассника. Радости не было предела».
Чем поддержала мировой протест против притеснения геев в России
Спайдермен в школе
И прочие граждане с суперспособностями
«Убеждал класс спуститься в бункер». Предусмотрительно!
«Снял носки на уроке, кидался в девочек». Девочки падали замертво.
В любой непонятной ситуации — беги!
Такая веселая школа
В наших школах вообще много народу воет, как видно
Шишков, прости: не знают, как перевести.
Сейчас научный прогресс движется вперёд семимильными шагами, уже и уроки называются модулями. Техника не стоит на месте, а вот ученики не меняются : они по-прежнему мяукают на уроках,
«второй день кидается мёртвыми тараканами»,
«Встречает учителя немецкого языка приветствием «Хайль Гитлер!»»,
«на просьбу классного руководителя ответил бегством»,
«строила глазки девочкам!»,
«вела себя как животное и грызла кости!»,
«много разговаривает на русском языке!»,
«на уроке нюхает красный перец!»
«Выпила у меня на уроке литр крови!»
«Высморкался в рисунок товарища!»
«Пришёл на урок в одних трусах!!»
«Подожгли кабинет!»
«Весь урок ждал конца света!»
И так далее. )))
По поводу того, что урок называют модулем.
*
Конечно б это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический Словарь.
*
Она была нетороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей…
Всё тихо, просто было в ней,
Она казалась верный снимок
Du comme il faut… (Шишков, прости:
Не знаю, как перевести.)
К ней дамы подвигались ближе;
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей;
Девицы проходили тише
Пред ней по зале; и всех выше
И нос и плечи подымал
Вошедший с нею генерал.
Никто б не мог ее прекрасной
Назвать; но с головы до ног
Никто бы в ней найти не мог
Того, что модой самовластной
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar[75]. (Не могу…
Люблю я очень это слово,
Но не могу перевести;
Оно у нас покамест ново,
И вряд ли быть ему в чести.
Оно б годилось в эпиграмме…)
«В СМС она назвала моего сына дебилом». Как травят детей с особенностями: родители анонимно и честно об инклюзии
Сегодня в общеобразовательных школах страны, формально, могут учиться любые дети. Если им нужны специальные образовательные условия (например, тьюторы), то школа обязана их предоставить. Но в реальности этого обычно не происходит. О том, как выглядит проблема инклюзии с точки зрения учителей, «Правмир» недавно рассказывал.
Теперь – слово родителям, которым в разных городах России приходится бороться за то, чтобы их дети учились в обычной школе.
Родители писали жалобы, что у нас якобы неблагополучная семья
У меня была тяжелая беременность и тяжелые роды. Сын родился не очень здоровым, позже выяснилось, что у него нарушена работа сосудов и реакция возбуждения преобладает над реакцией торможения. Отсюда его нынешняя эмоциональная неустойчивость, вспыльчивость. Иногда он использует нецензурную брань в разговоре. Специалисты, у которых мы наблюдаемся, говорят, что он делает это с целью психологической защиты. Возможно, это как-то связано с разводом, хотя в его жизни папа присутствует не просто номинально.
Когда сын пошел в первый класс, родители одноклассников за спиной собрали подписи и потребовали его отчислить, говорили, что он неадекватен. Врачи этого не подтвердили, но в качестве диагноза поставили «гиперактивность». В итоге я перевела его на комбинированное обучение: часть уроков он делал дома с педагогом, а одно занятие присутствовал в классе.
Затем мы переехали, и ребенок пошел в новую школу, где начался очень сложный период адаптации. Были конфликты, которые худо-бедно удавалось разрешать. Правда, однажды одна из родительниц написала мне СМС, обозвав сына «дебилом».
В третьем классе учительница добилась того, чтобы ребенка перевели в другой класс. С новым учителем была предварительная беседа об особенностях ребенка. Все шло спокойно, но в какой-то момент он что-то сказал матом – ответил педагогу, которая резко дернула его за руку, выводя из класса за нарушение дисциплины. Я постоянно объясняю ему, что вести себя так нельзя, умоляю сдерживать эмоции и подбирать слова, общаясь со старшими. Но ребенок уже достаточно взрослый, девять лет, и, увы, он узнает эти слова от общения со сверстниками. При этом он развит по возрасту: прекрасно решает задачи, у него великолепный почерк. С учебой у него все хорошо, только с поведением – неуд.
Перед Новым годом по настоянию школьной комиссии и учителя мы ходили к психиатру, и тот сказал, что ребенок не имеет показаний, чтобы учиться в коррекционной школе. Сын начал принимать лекарства, его состояние улучшилось, вспышки прекратились. Но родители других детей все равно добивались его отчисления.
А потом… В конце января бывший муж забирает сына из школы и звонит мне: «Сосед по дому сообщил руководству школы, что ребенка дома избивают и ругают матом. И что он часто остается один. Придет комиссия». Я стою в шоке, слова вымолвить не могу. Потому что это полная ложь. Ребенок всегда под присмотром, либо дома, либо у отца или бабушек. Я спрашиваю: «Что за сосед и как он попал в школу?» Но имя мне так и не назвали.
Я пришла к выводу, что нет никакого «соседа», который был бы так хорошо осведомлен о том, в какой школе и в каком классе учится мой ребенок. Это сделал кто-то из родителей одноклассников, чтобы нас выгнали. Но что будет дальше? Заявление в полицию и передача ребенка опеке? Педагог мне так и сказала: этот «сосед» будет писать заявление в полицию, что мы – неблагополучная семья. Кстати, тогда на комиссии нам предложили отправить сына в детский дом на неделю, чтобы он понял, каково это – пожить без мамы. Возможно, хотели припугнуть ребенка.
Я понимаю учителей, им сложно. Но почему в школе, в образовании, педагогов не учат общаться со сложными детьми? Не всем достаются тихони и отличники.
Почему вместо того, чтобы травить, не создать условия для эффективного общения в детском коллективе?
Не провести, например, игру, где они могли бы узнать друг друга ближе, с другой стороны?
Сейчас мне предлагают вернуть сына на домашнее обучение, как это было в первом классе. Но психолог, у которого сын наблюдается, против, как и я: ребенку, прежде всего, нужна социализация.
Что бы дальше ни произошло, я знаю точно: я его всегда буду защищать, бороться за него. Это мой сын, каким бы неудобным для учителей и окружающих он ни был. Да, не исключаю своих ошибок в воспитании, но мы все неидеальные родители. Сейчас успокаивает лишь то, что руководство школы признает: все имеют право на образование.
Сынок, тебе ничего не светит, и не мечтай!
То, что у сына проблемы, мы поняли не сразу. Он поздно начал говорить, и нас отправили в логопедический сад, но оттуда мы пошли в обычную школу. Ребенок хорошо рассказывал стихи, делал все, что и остальные дети.
В классе было 30 человек, учителю трудно уследить за всеми. Меня настораживало, что сын приходил домой с чистыми тетрадями, не работал в классе, не умел списывать с доски. Но постепенно он все же начал писать, читать, тетради у него были уже не пустые, хоть и испещренные красным. И я надеялась на лучшее.
Но вскоре учительница послала нас на ПМПК (психолого-медико-педагогическая комиссия), где сыну за пять минут поставили диагноз «легкая степень умственной отсталости» и рекомендовали коррекционную школу восьмого вида.
Прихожу я в эту «восьмерку», показываю тетрадки, учителя только плечами пожимают: «Он у вас пишет, читает, а у нас дети если рисуют квадратики, то это уже достижение! Здесь развития вашему мальчику не будет». Тогда мы решили пойти в другую школу, общеобразовательную, но где классы поменьше. Второй класс прошли, а в третьем началась таблица умножения. Сын не справлялся, учителя не знали, как с ним работать. В конце концов предложили: «Давайте переведем на инклюзив, попробуем учиться по другой программе». Я была не против, но мне объяснили, что это все равно только до четвертого класса, а в средней школе учителя-предметники возиться с ним не будут. Да и дети, как мне объяснили, с возрастом становятся жестче, гнобить начнут. Так что дальше все равно «восьмерка». То есть нас не то что выгоняют, но говорят: «Условий для вашего ребенка нет».
Мой сын для меня – самый обычный ребенок. Он в свои 11 лет помогает по дому, ходит в магазин, со второго класса самостоятельно ездит в школу. Пусть он в чем-то отличается от сверстников, но это может восприниматься как черта характера: он не такой смелый, он не такой бойкий, чересчур открытый. Если он чувствует, когда другой ребенок хитрит, он громко об этом скажет.
Сложности начинаются, когда садимся за уроки. Чтение дается ему с трудом, у него маленький словарный запас, стихотворение выучивает только совсем короткое. Да, он не справляется с программой общеобразовательной школы, ему тяжело, но и в коррекционку я тоже не хочу его отдавать. Почему нельзя найти что-то среднее, посильное для ребенка, но вместе с тем развивающее? Ведь если мы пойдем в «восьмерку», начнется регресс. Дети копируют поведение сверстников, и мне хотелось бы, чтобы он рос среди обычных людей, занимался, учился общаться, жил тем, чем живут и что обсуждают его ровесники. А не существовал в изолированном мире, где всё тянет назад. Думаю, что учителя, отправляя его в коррекционную школу, сами не догадываются, каково там.
И я в чем-то их понимаю, перед ними ставят задачи, в которые не входит поддержка каждого отдельного ученика.
Школа любит только тех детей, которые принесут победы на олимпиадах, а остальные – справляйтесь сами как-нибудь. И родители справляются как могут.
Учительница из нашей первой школы, которая отправляла нас на ПМПК, честно мне призналась: «Вы пошли на комиссию, а другие родители говорят, что я плохой учитель, и не идут».
Я вот думаю – может, это правильная стратегия защиты ребенка: «Ничего не знаю, мой ребенок нормальный, идите все лесом, вы просто учить не умеете». И пишут в прокуратуру. Но я по своему складу другой человек, мне хочется, чтоб все было мирно. В итоге наша семья осталась с проблемой один на один.
Если ребенку меньше напоминать, что он – особенный, у него больше шансов вырасти обычным человеком. Мой мальчик строит планы, мечтает быть то водителем, то тренером по каратэ, а я что, ему уже в детстве должна сказать: «Сынок, тебе ничего не светит, и не мечтай»?!
Нет, я хочу будущего для сына. Дай Бог, чтобы нас взяли хоть в какую-то частную школу, мы готовы платить любые деньги, работать на трех работах… Но нас и за деньги не берут, хоть самой школу открывай.
Лучше на домашнем обучении, чем в таком аду
Когда сыну было шесть лет, он перенес сильный стресс. В нашем доме случился пожар, мне пришлось спасаться одной с двумя детьми (муж лежал в больнице). На какое-то время нас приютили другие люди, но дом восстановить так и не удалось, мы переехали в другой город. Здесь сын пошел в новую школу, во второй класс. До этого никаких проблем не было, а тут вдруг учительница звонит и говорит, что сына не берут на экскурсию из-за проблем с поведением. Дома он вел себя обычно, но, как выяснилось, в школе на переменах убегал из рекреации младших классов, его ловили по всему зданию. Почему мне об этом не сообщали?
В новой школе сыну никто не помог адаптироваться, его посадили на заднюю парту: выплывай, как хочешь. Но он стал учиться хорошо, самостоятельно справлялся с домашними заданиями. Я приходила с работы и удивлялась: со старшим приходилось делать уроки чуть ли не до 7-го класса, а здесь – все уже сделано, причем правильно.
И вдруг без моего ведома и согласия сына переводят в другой класс (еще один стресс!). Я говорю: «Давайте, может быть, посоветуемся с психологом?» На это новая учительница отвечает: «Я сама психолог». Вскоре мне предложили перевести сына на домашнее обучение. С какой стати? Сводила ребенка к психиатру, нам поставили диагноз «расстройство поведения».
Поведенческие реакции у сына от всей этой ситуации, видимо, стали ярче – особенно когда учительница, поймав его, держала силой около себя, а он вырывался.
Я увидела, что у моего мальчика на ноге явно след от удара – пятерня взрослого человека.
Сын признался, хоть и не сразу, что это учительница его ударила. В школе, конечно, все отрицали.
Постепенно сын начал пускать в ход кулаки, мог сорвать урок. Я категорически не оправдываю его поведение, но это не только его вина: с подачи учителей отношение к нему в классе выработалось враждебное, его назначили «плохим» и этим предопределили и его поведение, и отношение коллектива.
Однажды прихожу в школу, а там все в сборе: классный руководитель, завуч, директор, медсестра, родительский комитет и инспектор по делам несовершеннолетних. Нам устроили настоящее судилище. «Ребенок мало занимается на кружках! Ах, не мало? Значит, он перегружен кружками», – и все в таком духе. Тут я сдалась. Может быть, сыну действительно будет лучше на домашнем обучении, чем в этом аду? От такого отношения его поведение становится только хуже.
Учителя стали ходить на дом. Третий, четвертый класс – все было в порядке. К тому же мы постоянно занимались с психологами. С конца четвертого класса я подумывала о том, что сына все-таки надо вернуть в школу, впереди пятый класс, как предметники будут ходить домой? Мне позвонил директор: «А давайте мы будем работать с вашим сыном дистанционно? Дадим ему компьютер, пусть занимается с учителями». Я согласилась, а зря. Учебный год для него начался с середины сентября, а закончился после майских праздников. Учителя постоянно менялись и пропускали занятия без предупреждения. Когда сын заканчивал пятый класс, я четко поняла: хватит, возвращаемся в школу. Поняв, что я настроена решительно, мне позвонили и предложили индивидуальные занятия. Я подумала, что это можно использовать, чтобы ребенок вновь втянулся в процесс: собирал портфель, ходил по кабинетам, заново знакомился с учителями. Некоторые даже говорили, что он способный мальчик. Он и впрямь повзрослел, поведение стало лучше, он успешно занимается плаванием, стрельбой из лука, занимал призовые места.
Сейчас он в седьмом классе, но классный руководитель осталась все та же, и она нас не любит.
Если раньше она мне никогда не звонила, чтобы сообщить о проблеме, то теперь звонит по любому поводу: «А вот ваш сын. »
И ее разговор часто сводится к тому, что хорошо было бы ребенку оставаться на домашнем обучении.
Во время всех наших мытарств я поняла, как много зависит от педагога. В сентябре у сына что-то не получилось по математике, он убежал с урока, плакал, звонил мне. Когда я пришла в школу, инцидент уже был исчерпан. С сыном поговорили завуч, директор, он вернулся на урок, а на следующий день говорит: «Знаешь, мама, оказывается, эта учительница очень хорошо объясняет». То есть стоит только найти к ребенку подход, он идет на урок с радостью.
Сейчас психологи нам говорят, что он уже неплохо социализирован. Осталась единственная проблема – он не умеет себя сдерживать в стрессовых ситуациях, мы работаем над этим, но пока здесь все еще не так, как хотелось бы. Очень стала помогать директор – она пытается восстановить ребенку авторитет в глазах других детей. Например, попросила сына сделать презентацию о своих увлечениях, принести грамоты, кубки, рассказать о достижениях и путешествиях. Дома мы помогли ему испечь пирог. Директор общается с ним по телефону, пытается заниматься индивидуально, старается повысить его самооценку.
Сейчас сыну 13. Я не знаю, что будет дальше, к чему мы придем. Но верим, что все наладится!
— Я первый раз у психолога! — говорит раздражённо мужчина. Желваки ходят. Всем видом «Какого чёрта». — Меня жена уговорила!
— И?
— Что и. Сын у нас. У меня. Дебил! — распаляется он.
— Дебил — это психиатрический диагноз, — устало говорю я. — Ваш сын в этом смысле дебил?
Мужчина уже на меня смотрит, как на дебилку. Потом переводит взгляд на жену с немым вопросом: «Ты к кому меня привела, ваще. «
Она, съёжилась, сидит на краю стула, глаза отводит. Руки, зажала между коленями.
Он досадливо морщится, поворачивается ко мне, молчит. Я тоже. Не выдерживает. Злится ещё больше.
— Вот вы ж как бы психолог, так? Хм. Ну так объясните мне тогда, что мне с ним делать?
— С кем?
— С сыном.
— А что с ним?
Мужчина округляет глаза, удивляясь моей тупости и неспособности читать мысли. Опять поворачивается к жене с выражением: «Где ты эту дуру нашла?» Но жена опытный боец, сидит не поднимая глаз, и лишь по тому, как бледнеет её лицо, я понимаю — все силы у неё ушли на то, чтобы привести мужа ко мне. [an error occurred while processing the directive]
— Он берегов не видит, понимаете. Сопляк. 14 лет, а ведёт себя как, как.
— Как?
— Прихожу домой. После работы. Ботинки посреди коврика стоят. Я ему: «Ты хоть что-нибудь в этой жизни умеешь? Ботинки хотя бы на место поставить». Сто раз говорил ему, ставь ботинки сбоку, так нет, как дебил, ничего не понимает. Всё в жизни легко достаётся. Телефон вот сломал. Не ценит. Не делится ничем со мной. Матери вон хамит. Дома ничего не делает. Все слова, как об стену горох. Ни стыда, ни совести. И вот, как, как себя с ним вести?! Как общий язык найти. Вы ж психолог, ну так посоветуйте. Есть у вас рецепт?
— Есть, — отвечаю, нарушая все каноны психологической консультации.
— И решение есть?
— Есть, — обалдеваю от своей наглости ещё больше.
Понимаете, есть алгоритм психологической консультации. Особенно первой. И меня учили, что первая встреча — это сбор информации, определение запроса, налаживание контакта. Ни о какой терапии речи нет. Тем более о каком бы то ни было решении. Что на меня нашло. (((
— Я правильно поняла, что Вы не знаете как разговаривать с сыном и не можете найти с ним общий язык?
— Ну да, сказал же!
— Решение есть, очень простое. Но не знаю справитесь ли вы с ним, — с абсолютно искренним сомнением говорю я.
— Ну? Говорите!
— Это не говорить, это сделать необходимо.
— Чего сделать-то?
— Как имя вашего сына?
— Антон.
И тут я совсем борзею (коллеги меня поймут, о чём я), достаю лист бумаги, маркер пишу на нём «сын Антон, 14 лет», кладу в дальний угол кабинета и предлагаю мужчине представить своего сына, стоящим на этом листе.
— Получилось? — спрашиваю.
— Да!
— А сейчас медленными шагами подойдите к листу, встаньте на него, войдите в образ сына и станьте им.
С явным сомнением на лице, он делает это. Закрывает глаза.
Мужчина молча подходит к стулу, садится. Тишина. Женщина вытирает слёзы.
— Я всё понял, — вдруг тихо почти шепотом он. — Всё понял. Я себя так же маленький чувствовал. А от отца одни попрёки. Теперь я так же. Я понял всё. Спасибо.
Глаза у него и у жены зелёные. Ясные. И уши у него какие-то добрые, трогательные.
18 минут всё длилось. Первый раз в моей жизни.
Снова в школу
Некоторые учителя одним своим видом на всю жизнь отбивают охоту учиться
1 сентября отдохнувшие за лето учителя с новыми силами возьмутся за учеников. И снова начнутся жалобы на леность, безразличие и безграмотность наших с вами детишек. Педагоги потешаются над перлами школьников, но и те не остаются в долгу: среди преподавателей, к сожалению, тоже хватает невежественных и косноязычных.
* Из-за нерадивости некоторых учащихся я не могу начать новую тему и уже второй месяц держу весь класс на горшке!
* Идите прямо: шеренгами наперекосяк.
* Костюмы персонажей обычно дополнялись увеличенными частями тела. Обычно это были детородные органы. Ну, например, большие уши, живот…
* Для иллюстрации возьмем две воображаемые страны: Америку и Британию.
* После Павла I на российском престоле женщин больше не было.
* До трех я считать умею. Уж дальше не знаю, а до трех умею!
* Всю вашу предрасположенность, в том числе и к раковым заболеваниям, разве только не к венерическим, вы уже получили. Ничего! Эту вы получите позже!
* Европа в состав России тоже входит.
* После такой болезни люди либо умирают, либо становятся дураками. А я переболел!
* Три дня в школу не ходил, а уже в туалет захотел.
* Бунин женился на дочери древнегреческого писателя.
* Это было до того, как половцы напали на Советский Союз.
* Если вы прибором будете мерить кое-как, то он вам кое-что и покажет.
* В первом классе каждый ребенок смотрит учительнице в рот, а потом куда угодно.
* Я пошла в туалет, сидите тихо, дверь открыта, я все слышу.
* Хочу предупредить вас, как учительница, как женщина и в конце концов как мать, что за вашей дочерью нужен глаз да глаз в области смазливости ее натуры.
* Хорошо смеется тот, кто смеется последний, а последним у нас будет экзамен. Мне надо запастись лекарствами, а то у меня будет истерика от смеха!
* Мария, у вас есть тенденция к небрежному использованию языка.
* С чего это ты так возбудился, что вон аж штаны вздулись?
* Как мне надоело вызывать в школу твоих родителей! Уж лучше бы ты сиротой родился.
* Ты в туалет? Помочи заодно и тряпку.
* Прекратите разговаривать! Ти-хо! О господи! Пулемет бы мне на стол!
Ваш сын оказался дочерью
Таланты учителей проявляются наиболее ярко в записях, сделанных в дневниках. Иногда они настолько трогают родителей, что они включаются в переписку.
* «Громко орет на уроке». Ответ родителя: «Все принял к сведению, провел воспит. работы. Будет орать тихо».
* «Ругается матом на двух языках. На английском и русском, продвинутый мальчик»
* «Весь урок болтает с соседкой С ЗАДНЕЙ ПАРТЫ. Я весь урок к ней всем передом, а она ко мне всем задом!»
* «Собирается уплывать: делает кораблики».
* «Ув. родители! Подстригите своего ребенка. Хочется посмотреть ему в глаза».
* «Весь урок трахал соседа по парте, не обращая внимания на учителя»
* «Ваша дочь не пошла к гинекологу проверяться на девственность! Примите меры!»
* «Разговаривал на русском языке!»
* «Ударил товарища портфелем по голове. Тов. родители! У вашего сына слишком тяжелый портфель, проследите за отсутствием лишних книг!»
* «Ваш сын оказался дочерью. Обратите на это внимание».
* «Обратите внимание на внешний вид вашего сына. Брюки вечно наглажены, причесан аккуратно, ногти подстрижены. Откуда это чистоплюйство?!»
Террариум единомышленников
Американская учительница обвинила учеников и учителей родной школы в снобизме за то, что они обиделись на ее оскорбления.
Школьный преподаватель Джун Тальвити-Сипл из штата Массачусетс пожаловалась своим друзьям по социальной сети Facebook на учеников. Причем не стесняясь с выражениях. Обозвав детей змеенышами, учительница написала, что в следующем году работать в «этом гадюшнике» не будет. Поскольку Facebook весьма популярен, с учительским криком души ознакомились почти все обитатели города. Разразился скандал: коллеги обвинили Джун в том, что она подает дурной пример детям, а школьники оскорбились на неуважение.
Эти слова только подлили масла в огонь, и Тальвити-Сипл была уволена.