сева шульгин сын что случилось
«Покорение волн помогает переродиться»: О чём пишет сёрфер Сева Шульгин в автобиографии
Metro приводит отрывки из книги «Найти свою волну»
Известный российский сёрфер Сева Шульгин, который в 2015 году первым из россиян покорил одну из самых опасных волн мира Джоуз на Гавайях, выпустил автобиографию. Metro почитало «Найти свою волну» и приводит выдержки из книги, в которой спортсмен рассказывает, как идти к своей мечте
О детстве
«Волны снились мне с детства. Я просыпался с чувством, что где-то есть другой мир, совсем не похожий на тот, что окружает меня. Что это за мир, я толком не понимал: моря я не видел до восемнадцати лет и рассказов о нём тоже не слышал, если не брать в расчёт традиционные слагаемые советского детства – книги Жюля Верна и фильм «Остров сокровищ». Тем не менее сны о волнах были незаметным, но постоянным фоном моей жизни. Может быть, они и зародили во мне потребность вырваться куда-то за пределы моего мира. Но в детстве я этого, конечно, не осознавал, просто стремился куда-то дальше – из дома, а потом и из района. Родители, брат, я и младшая сестра жили в Свиблово, на окраине Москвы, впятером в однокомнатной квартире «. » Родители часто ссорились, и им было совершенно не до нас. Никакого совместного спорта, никаких театров, музеев, выставок, ни одной поездки на море. Просто выжить – и всё, больше ни на что они не претендовали».
О махинациях в юности
«Так начался трёхлетний квест «ва-лютчик», который требовал максимума изобретательности, внимательности, смелости и осторожности. На смену профессиональному спорту пришла игра с законом, и этот риск меня захватил. Впервые в жизни я мог купить себе всё что угодно. Один день приносил мне столько денег, сколько другие зарабатывали почти за год».
Назад в спорт
«Я всё острее чувствовал вакуум, возникший после ухода из хоккея, и искал приложение своей физической энергии. Привыкнув ходить на ежедневные тренировки с десяти до восемнадцати лет, я понимал, что не могу жить без спорта. Чего я только ни пробовал: летал на парапланах, катался на скейтборде, на сноуборде – и даже выиграл кубок РФА (Russian Funboard Association). Это мне нравилось, но полностью не захватывало. Чего-то не хватало».
предоставлено Севой Шульгиным
О покорении Джоуз
«Махина волны размером с семиэтажный дом несётся за мной на скорости 50 километров в час. Я слышу за спиной её грохот «. » Я вижу перед собой только туннель. Лечу в него. и сливаюсь с Джоуз. Становлюсь ею. «Меня» как личности больше нет. Нет ни страхов, ни надежд, ни мыслей, ни времени. Есть только ощущение безграничной скорости и мощи, пульс тысяч тонн воды – и точка впереди. Это чувство невозможно уместить в рамки определений. Для себя я обозначил его как «новое рождение». Мне кажется, оно подсознательно возвращает человека к моменту появления на свет, к выходу из утробы матери».
Опасность на волнах
«Считается, что на больших волнах гибнет много людей, но, как ни парадоксально, это неправда. В тау-ин сёрфинге, по сравнению с обычным, гибнут единицы. Происходит так по ряду причин. Сёрферы, которые катаются на больших волнах, часто не просчитывают риски в безобидных, казалось бы, условиях. Ты катался на волнах гораздо больше, гораздо мощнее, ты абсолютно уверен в себе, и это проблема! Потому что опытный человек расслабляется и теряет концентрацию в моменте. Людям кажется, что на двухметровой волне ничего не может произойти – ну поцарапаешься, ну хлебнёшь воды. И они, например, ведут себя беспечно там, где рифы. Океан несёт в себе невероятную энергию. И, чтобы сломать человеку шею, как куриную косточку, волна необязательно должна быть 23 метра. Трёхметровой вполне достаточно!»
О страхе
«Я не суеверен. Нет никаких примет, способных заставить меня не выходить на волну. И всё же в решающий момент все «страшилки» всплывают в уме. Человек так устроен: если ему рассказать много хорошего, а потом добавить: «Но там есть кое-что опасное, некий тёмный угол», – он сосредоточится на опасном. Параллельно с рассказами о великолепии Джоуз я, как и все, наслушался страшных историй о том, что случалось здесь с сёрферами».
предоставлено Севой Шульгиным
О женщинах на больших волнах
«В обычном сёрфинге девушки не уступают парням, а в красоте движений нередко их превосходят. Но биг-вейв сёрфинг – совсем другая история: здесь уровень риска и нагрузок несоизмеримо выше. Если парни катаются по стенке волны, пытаются въезжать в трубы, то на последнем женском соревновании Jaws Big Wave Contest выиграла девушка, которая просто проехала по прямой. Волна схлопнулась – и она упала. А остальные участницы упали ещё на старте. Думаю, что биг-вейв сёрфинг не для девушек (по крайней мере пока, со временем ситуация может измениться), потому что у них сильнее инстинкт самосохранения. Хотя те, о ком я говорю, с виду не женственные создания, а мощные атлеты. Ни у кого из них нет семей, а у парней, как правило, есть».
Проблема локализма
«По моим наблюдениям, сегодня количество сёрферов вырастает за год настолько же, насколько раньше за десять лет. Это привело к тому, что прекрасные споты превратились в туристические пляжи, где больше невозможно кататься «. » Местные считают, что они в приоритете, имеют право кататься без очереди. Так, если приплыли пятеро местных, то, получается, они забрали все волны. Туристы с этим часто не соглашаются – и снова возникает конфликт. Местные недовольны, что не могут вольготно кататься на своих родных волнах. С другой стороны, они понимают, что сёрферы-туристы – это деньги. Дилемма! В каждом регионе, на каждом острове, на каждом споте – своя тусовка, свои правила, свои отношения с местными. Где-то люди дерутся за свою волну, а где-то рады видеть каждого. А есть и такие точки, куда посторонних не пустят без особых договорённостей. «. » На Шри-Ланке группировка «локалов» известна как Beach Boys. Они собирают мзду со школ сёрфинга. По сути, это явный рэкет, но все эти правила приняли, потому что иначе они вообще не дают учить».
Экстремальные
Когда Шульгин появился в редакции «СЭ», вся щедрость тропического солнца была видна на его загорелом лице. Сева только что вернулся в Москву с Гавайев. С известным российским виндсерфером побеседовала Елена Рерих.
— После свежего океанского ветра и яркого солнца жизнь в большом городе не тяготит?
— Туда, где вам комфортнее?
— У вас на Гавайях русская школа виндсерфинга, кого учите?
— У нас там была летняя база для детей. Когда у сына появились друзья, мы стали брать их с собой. Хотел научить ребят всему, что умел, но главное, почему я это делал, с ними сам становился ребенком: влезал в детские интрижки, ссорился, мирился. Работать с детьми прекрасно! Сейчас они выросли, кто в институте, кто поступает, поэтому передвинулись поближе, в Марокко, последние пару лет там базируемся.
— А как у вас получилось встретиться с виндсерфингом?
— Я увлекался хоккеем, но сильно травмировался. Был в поиске, пытался летать на параплане, ездил на каких-то велосипедах, но все было не то. Нравилось загорать в Строгине. Там каждый день кто-то катался на парусах. Ничего абсолютно в этом действии не было такого, чтобы я сказал: это мое! Но в один прекрасный день все изменилось. Дул сильный северный ветер, воздух был прозрачен, чудесная погода. Все «звезды», которые там катались, попадали, только два-три человека летали, как птицы над водой. Подбежал к ним, стоят такие пафосные люди: «А, чувак, подожди, здесь все не так просто». Понял, что мне ничего не светит…
— Пришел на следующее утро, взял какого-то пацана инструктором на целый месяц и начал каждый день заниматься. Это и был момент, когда я попал на серфовый крючок безвозвратно.
ВОЛНА И ВЕТЕР ТРУДНО СТЫКУЮТСЯ
— Долго Строгино казалось вам морем-океаном?
— У виндсерфинга ведь много разновидностей?
— У вас даже выражение лица изменилось, когда вы произнесли слово вейв…
— В основном виндсерфинг у людей как раз ассоциируется с огромными волнами, на гребне которых что-то вытворяет человек на доске с парусом.
— С другой стороны, не менее захватывающие кадры, когда серфер (на доске без паруса) скользит под гребнем обрушающейся волны и его как бы затягивает в водяной тоннель…
— Но ведь это каждый раз на грани?
— Да, тут либо ты, либо волна тебя. Когда волны с двух–трехэтажный дом, любая ошибка дорогого стоит. Должно быть очень тонкое ощущение волны.
— Федор Конюхов, когда шел кругосветку, встретился с волнами 12-15 метров высоты. Потом говорил, что было страшно. А вы на таких катаетесь?
— Страшно там оказаться?
— Вы на ней катались?
— Надо вовремя уйти с волны на грани ее обрушения. Она столь огромна, что если ты остался на ней, обрушаясь, увлекает тебя на глубину 10-15 м. Десятки тонн воды, как пресс, обрушиваются на тебя, и ты ничего не можешь сделать. Если испытываешь хоть малейший страх, выжить очень сложно. Надо быть абсолютно спокойным.
— Бывало, чтобы вас волна накрывала?
— Да миллионы раз! Тогда бросаешь все и… улыбаешься. А что делать? Вот сейчас на Гавайях, где мы катались, волны были высотой с трехэтажный дом. Представляете, если на тебя такая движется со скоростью 50 км/час! Силища невообразимая, все равно что Ниагарский водопад.
— Сколько на большой волне можно продержаться?
— В Австралии были волны протяженностью 400-500 метров. Если грамотно ее просчитываешь, успеваешь проскочить зону обрушения, то кажется, что едешь и едешь бесконечно. Ощущение абсолютной нирваны.
— Самое большое расстояние, которое вы прошли на доске?
— Там же, на Гавайях, со своей детской группой мы пересекали пролив между островами. Один парень уехал на другой остров, я за ним гнался, в итоге чуть не потерял группу. Еле всех догнал, с трудом вернулись на тот остров, который был нам нужен. Часа два с половиной плыли.
— Дети были в полном восторге. Никто не растерялся, не потерялся. А того парня отчитал по полной.
— Рекорды продолжительности плавания на виндсерфе есть?
— Знаю, что некоторые отчаянные преодолевали Ла Манш.
АДРЕНАЛИН? ЭКСТРИМ? ЕРУНДА!
— Вы отказались от участия в соревнованиях, почему?
— В России не было людей, с которыми было бы интересно бороться. Да и те волны, на которых мы у нас катались, стали для меня просто смешными. В 98-м уехал жить на Гавайи, пытался приблизиться к элите. Но это было недостижимо. Между нами была пропасть.
— Откуда тогда стимул к совершенствованию?
— Внутри есть какой-то стержень, который заставляет двигаться дальше. Последние годы я катаюсь только там, где катаются сильнейшие серферы мира. Если вижу, что кто-то лучше меня с волной разбирается, очень круто заводит.
— Одиночество при этом ощущаете?
— Понимаю, ваш вид спорта, где не расслабишься. Но все-таки курьезы случались?
— Дело было в Египте, шли большие яхты, в фарватере за ними была волна. Мы по ней мчимся, а мне с яхты показывают: «Нет! Нет!» Почему нет? Имею право! Вдруг смотрю, у них с яхт лески спущены. Я в них запутался, упал, а огромные крючки скользили мимо. Ших! Ших! Как в фильме ужасов. Один впился в костяшку указательного пальца, я его сам выдернул. Ругались и они, и я. А парус в итоге порвали круто.
— Насколько ваш спорт травматичен?
— Чаще всего страдают голеностопы, колени, позвоночник от жестких приземлений. Но если сравнивать с другими видами, то мы далеко не впереди. Мне 39, а я во всю катаюсь.
— Вас называют гуру российского виндсерфинга. Как вы к этому относитесь?
— Не задумывался над этим. Жизнь такая интересная штука: сегодня ты наверху, а завтра все изменилось. По мне лучше не взлетать никуда, но и не падать. Нормально жить среди нормальных людей. Было время, я некоторых виндсерферов почти обожествлял, но когда приехал на Гавайи, понял, что они обычные люди. В итоге ты по жизни шагаешь не с тем, кто, условно, бог, а с тем, кто интересен. Меня там уважают не за мое катание, а в силу человеческих качеств.
— Без волн и ветра сколько можете прожить?
— Месяц, пробовал. Потом терзаюсь невероятно. Вот рассказываю сейчас вам, и такая реинкарнация ощущений происходит. А на месяц запаса воспоминаний хватает.
— Философию своего вида спорта можете определить?
— Недавно вышел ваш очередной фильм «Пути ветра». Что хотели им сказать?
— Трудно снять такой фильм?
— А как вам фильм «На гребне волны» с Патриком Суэйзи и Киану Ривзом?
— Культовый. Один из моих любимых. Я его все время смотрю, даже своих детей подсадил на него. Не далее, как вчера, пересматривали. Мечта ограбить банк и жить в свое удовольствие мне понятна. Жалко парня, который в конце погибает.
— Вы, однако, романтик…
— Недавно друг напомнил, как я в 18 лет сказал, что хотел бы жить на каком-нибудь острове. По сути, моя мечта сбылась, хотя тогда я даже не знал, что существуют такие острова. В 23 года судьба привела меня в виндсерфинг, и Большая волна изменила всю мою жизнь…
Сева Шульгин: «Дружба проверяется не только на волне»
В серфинге основная проблема — выгрести, а не ехать на волне. По сути, как в жизни: плывешь по течению — и все хорошо, а как волной накроет… Российский биг-вейв серфер Сева Шульгин уверен в том, что только непреодолимая сила стихии дает человеку возможность переродиться и переосмыслить жизненные ценности.
«В жизни все получается, если веришь в свою мечту…«
— Однажды вы сказали, что большая волна изменила вашу жизнь. А какой была ваша жизнь до появления в ней этой самой волны?
— Скорее жизнь изменила не большая волна, а знакомство с океаном и со стихией. А если говорить о том, что было 20 лет назад, до того как я стал заниматься виндсерфингом, то большую роль в моей жизни играл опять же спорт. Я профессионально занимался хоккеем, но настал момент, когда с ним пришлось попрощаться. После этого, на протяжении 3-4 лет я был в поиске. Пробовал различные виды спорта: летал на параплане, катался на горном велосипеде, потом случайно познакомился с виндсерфингом. Но надо понимать, что это были 90-е годы, время перестройки, и жизнь была, как на вулкане, все кипело и бурлило. Тоже была яркая и интересная жизнь, куча каких-то событий, порой даже полукриминальных. В 90-е годы и есть некая экстремальная история, они были серьезным испытанием для любого человека, и это тоже отчасти закаляло характер и позволило продвинуться дальше в виндсерфинге.
— Из хоккея в виндсерфинг — довольно крутой поворот.
— Вы, ведь, до сих пор играете… Даже числитесь в составе команды EFSI, которая выступает в региональной товарищеской лиге…
— Да, хоккей до сих пор является моим хобби. Это история, которая не останавливается, а продолжается. В хоккее профессиональном мне платили деньги, когда я ушел из него, деньги платить перестали, но были рады видеть в каких-то клубах, а сейчас пришло время мне платить, чтобы играть. Но в любом случае, это круто, потому что в хоккее есть определенный социум, какие-то ребята, друзья, с которыми общаешься, с которыми интересно.
— Кстати, о деньгах. Серфинг — дорогой вид спорта. Чтобы начать что-то получать, нужно изрядно потратиться.
Абсолютно верно. Как, впрочем, и в любом деле, абсолютно в любом деле. Серфинг, виндсерфинг — не исключение. Я думаю, журналисту тоже, чтобы состояться необходимо отчасти в себя инвестировать. Я говорю даже не о плате за образование, а о том, что, если ты хочешь найти что-то яркое, тебе нужно потрудиться. Вся жизнь, наверное, устроена так, что для того, чтобы получить и результат, и удовольствие, нужно всерьез потрудиться.
— Наша планета богата местами, где вы можете заниматься своим делом. А где же ваш дом?
— В Москве. Безусловно. Здесь мои друзья, моя семья, мои дети. Все отсюда. И я могу сказать, что Москва, несмотря ни на что, является очень сильной мотивацией для того, чтобы двигаться куда-то. Всем нам известно, что большинство людей, которые живут, к примеру, в горах, видят эти горы каждый день. Поэтому они их не возбуждают, не вызывают никаких эмоций, нет какого-то магнетизма, который притягивает тех, кто бывает в горах очень редко. Также как и любая красота становится обыденной, если ты видишь ее каждый день. Мы же ходим в музей не каждый день, а периодически. Мы знаем, куда мы идем, что мы хотим посмотреть. А виси у нас та или картина дома, она уже не радовала бы наш глаз так, как радует, когда мы время от времени приходим в музей. Также как и в театр сходить. Все, что находится от нас на некотором расстоянии, очень здорово манит. Если у тебя есть хобби, любовь или привязанность к чему-то, то, чем больше ты уделяешь этому времени, то тем меньше тебя это притягивает. Волна, она — не исключение. Живи я на океане, может, я никогда в жизни не стал бы кататься серфе. Может, я стал бы фермером. А вот пребывание в Москве является одной из главных составляющих того, почему много людей из столицы катается на серфе, на сноуборде. Потому что здесь, в Москве нет ничего для того, чтобы продвинуться, и люди стремятся к этому и, преодолевая трудности, получают желаемый результат.
— Вы прожили несколько лет на Гавайях. Расскажите о жизни на островах.
— Чем вы еще интересуетесь, кроме серфинга?
— В большей степени моя жизнь, конечно, связана с этой индустрией. Летом мы катаемся в Москве на вейксерфинге. Летом вообще грех уезжать из Москвы. Как сказал Визбор, лето — это маленькая жизнь, и прожить лето, действительно нужно также как целую жизнь. Я считаю, что июнь, июль в Москве — это так круто. Я в это время последние четыре года никуда из Москвы не уезжаю, и ничего не хочу менять! Мне так здесь все нравится в эти два месяца! А потом все, потом надо уезжать. В августе уже становится скучно, все уже насытились этим летом, и летней драйв уже идет по нисходящей. А когда есть дети, которые и являются главный мотивацией, ты не можешь заниматься одним только спортом. В любом случае, ты должен ходить в музеи, театры, на выставки… И тебе начинает это нравиться. К тому же мы живем в одной из самых культурных столиц мира, где постоянно что-то происходит. Понятно, что одному выбраться всегда сложнее, но, когда есть дети, их обязательно нужно куда-то сводить, что-то показать. А иногда просто здорово посидеть и почитать книгу! Очень здорово! Все должно быть в балансе!
— Вы сняли немало фильмов о серфе. вас увлекает киноискусство или же это было сделано с целью популяризации виндсерфинга?
— И то, и другое. Понятно, что доход эти фильмы не приносят. Наоборот одни расходы. Надо постоянно искать деньги. В большинстве случаев эти проекты убыточны. Отчасти это тоже является моим хобби. Увлекаюсь, продолжаю снимать, экспериментирую. Через полтора месяца летим на Гавайи, где планируем начать съемки полнометражного фильма. Это будет уже не документальная лента, а художественный фильм. Некое повествование о моем жизненном пути. У этого фильма бюджет достаточно большой. Съемка будет осуществляться практически на профессиональном уровне. Для этого необходимо будет найти несколько сотен тысяч долларов. Думаю, что я их найду. Когда цель тебе интересна, всегда получается к ней прийти. Когда зажигаешься сам, зажигаются и все вокруг. В жизни все получается, если веришь в свою мечту. В любом случае, кино — это круто, прогрессивно, интересно.
«Чем круче у тебя хобби, тем проще тебе жить!«
— Ваша жизнь — это поездки по миру в поиске волн и ветра. вы в первую очередь спортсмен или путешественник?
— Было время, когда мы познавали весь мир, много путешествовали, пытались не качеством, а количеством покрыть желаемое. Объездили почти все серфовые точки планеты, в итоге остановились на нескольких… И больше не стремились к тому, чтобы открыть какое-то новое место, потому что вырос уровень катания, и выросло понимание качества волны, которая нам нужна. И, по сути, сейчас мы, как пони по кругу ходим. Ограничилось все тремя местами на планете, и теперь мы ездим туда либо под шторма, либо под прогнозы, либо на долгий период времени, если есть такая возможность. Будете, смеяться, но названия всех трех мест начинаются на букву «М». Марокко, Маврикий и Мауи. МММ такой получился. Обзавелись там базами, где храним все оборудования, чтобы не таскать с собой каждый раз сотни килограмм.
— Бываете в городах и странах, где нет волны?
— Нет, в последнее время нет. Только, если транзитом. Если транзитом, то с удовольствием остаюсь в европейских городах на пару дней, чтобы можно было погулять, что-нибудь интересное посмотреть. Специально я уже свои трипы туда, где нет волны, не планирую. Сейчас все деньги откладываю на путешествия относительно волн.
— Вы покорили Джоуз. Какова следующая цель?
— А выше уже не бывает. Сейчас цель та же самая, потому что покорить то, что существует уже миллионы лет и будет существовать еще столько же. Прокатился. Природа дала возможность почувствовать себя частью стихии, но ни в коем случае не покорил. Я катался на больших волнах, но после того, как я прокатился на Джоуз с грехом пополам, с невероятным страхом во всех частях моего тела, я могу сказать, что сделал первый шаг на пути к тому, чтобы приблизиться к катанию на больших волнах. Чтобы понять всю силу и мощь Джоуз, надо, чтобы тебя там замыло, в этой волне. Я прокатился потихонечку, с краешку. Сейчас я буду совершенствоваться. Поскольку это самая большая, самая опасная и самая мощная волна на планете, можно только совершенствоваться в катании: быть ближе, острее, круче.
— А если говорить о целях вне серфинга?
Не знаю даже. За мир во всем мире побороться (Смеется). Цели такие же, как у всех: чтобы дети выросли, чтобы все здоровы были. Но самое главное, что существует непрерывное движение: куча друзей, приятелей, с которыми нас объединяют общие интересы, постоянно находимся в каком-то поиске. Интерес к жизни не угасает, не пропадает — это самое главное. Я знаю кучу ребят, которые в два раза меня младше, но уже не могут нигде себя применить, уже огня нет. Хочется простого человеческого счастья — одна цель у каждого! Быть счастливым человеком! Вот и все!
— Биг-вейв серферам не важны ни рейтинги, ни медали, что же для них первостепенно?
— В биг-вейв серфинге в принципе никто не сравнивает себя с другими. В гавайском языке, например, есть понятие «кулиана». Это означает больше, чем ответственность. Если ты вышел в океан, в большие волны, и у тебя есть возможность помочь тем, кто оказался в беде, ты должен сделать это, прежде всего! И не важно, какие у кого медали, и кто, что заслужил. Катаясь на таких волнах — все в руках Бога, но в любом случае каждый надеется на то, что ему помогут! Здесь не рейтинги уже работают, не медали, не заслуги, а прежде всего человеческие отношения и понимание того, что все мы — одна большая команда, независимо от того, кто на каком уровне катается, кто какие награды завоевал на спортивном поприще. Перед лицом океана все равны!
— И, тем не менее, серфинг называют спортом одиночек, подразумевают, что серферы соперничают даже на берегу?
— Да, вообще проблема серфинга заключается в «перенаселении» на один квадратный метр. Все ведь привязаны к спотам. Нет такого, чтобы ты приехал на побережье, и там были километры волн. Всегда есть определенные точки, где круто кататься. Их может быть максимум две-три на 10 километров. Все люди сконцентрированы в одном месте, это невероятный сгусток агрессии. Понятно, что туда все, кто туда приходит — люди амбициозные, сильные, яркие, самодостаточные. Каждый из пришедших — личность, которой нужно личное пространство. К тому же идет бесконечная борьба за волны, куча каких-то правил, внутренних законов относительно местных, относительно этого локализма: кто катался больше, кто дольше. Это невероятно сложный, запутанный паззл, и люди, которые еще не начали понимать, как все это работает, они видят в основном агрессию. Зачастую очень много агрессии на небольших волнах, поэтому серфинг и считается индивидуальным видом спорта. Никто не будет заступаться за новичком, которые ломают волны, и говорить: «Ой, извините, вот они упали, дайте им еще раз попробовать!» За каждую волну каждый борется сам. Что же касается больших волн, то там совсем другая история. Когда жизнь поставлена на карту — подобных свар уже не существует. Люди стараются максимально друг друга уважать и помогать друг другу. А серфинг на средних волнах — сварливый вид спорта.
— Получается, друзей там нет?
— Вам случалось попадать в ситуации, где проверялась дружба?
— Конечно, случалось. Дружба, она же проверяется не только на волне. И если в обычной жизни человек тебя не бросит в тяжелой ситуации, то и в океане он тебя тоже не бросит. В своих друзьях я уверен на 100%, уверен, что с ними могу поехать куда-то и вместе покататься на больших волнах. Таких друзей, конечно, немного. У меня пальцев рук хватит, чтобы пересчитать тех друзей, которые помогают мне по жизни и на пути к катанию на больших волнах.
— Девушек в этот вид спорта охотно принимают?
— Более чем охотно. Их там катастрофически не хватает. Хотя вид спорта все-таки предназначен для мужчин. Приходящие в него девушки — девушки с мужским началом, неженственные. А то, что мы делаем в серфинге, понятно, что все это ради девушек. Кто бы что ни говорил! Цель у всех одна и та же, чтобы после покорения волны, ты смог покорить еще и женское сердце своими рассказами, своими баснями.
— Ваша супруга тоже покоряет волны?
— Да, но, к счастью, не профессионально. Катается на начальном уровне.
— А дети? Если не ошибаюсь, у вас их трое?
— У меня вся семья катается. Старший сын очень хорошо катается. Этим летом младшего научил, когда мы летали на Маврикий. Дочка стала кататься на кайтсерфе. Хотя все они протестуют в какой-то момент. Показывают свое революционное настроение: когда родители увлекаются чем-то, дети обычно говорят, что тем же самым заниматься не будут. В итоге, если изначально сделать прививку, то со временем втянутся. Я, например, был бы счастлив, если бы родители меня направляли куда-то и давали бы возможность научиться кататься на серфе. Это не может не нравиться. Такое обязательно нужно принимать. Мои дети это приняли, сейчас катаются. Влюблены в этот вид спорта, влюблены в лето, в путешествия!
— Велика ли вероятность того, что и дети посвятят свою жизнь серфингу?
— Мой младший сын профессионально занимается хоккеем, но я ему объясняю, что на данный момент хоккей для него — не работа, а хобби, а если со временем он станет профессией, то необходимо будет найти хобби. Потому что любое твое увлечение, которое со временем становится профессией, уже не имеет какого-то драйва. Поэтому сейчас привлекаю его к серфингу, чтобы впоследствии он стал для него хобби. Всегда нужна какая-то отдушина, потому что даже, если тебе очень нравится то, чем ты занимаешься, как ему, например, сейчас хоккей, то, как только он начнет этим заниматься 24 часа в сутки 7 дней в неделю, это станет для него тяжелой рутинной работой. Чем круче у тебя хобби, тем проще тебе жить!
«Инстинкт самосохранения — подлая штука…»
— Что вами движет: недостаток адреналина или полное отсутствие чувства страха?
— Страх как раз есть. Главной мотивацией как раз и является то, что ты ломаешь в себе планки страха. А самое неприятное — то, что страх возвращается. Ты, вроде бы сломал эту планочку, поднял ее повыше, потом приезжаешь — опять страшно. И эта возможность перебороть страх, сделать этот первый шаг — самое яркое впечатление. Ты сидишь на берегу и тебе страшно до такой степени, что ты не можешь сдвинуться с места. А потом ты все-таки делаешь этот шаг, замыла одна волна, вторая, третья, страх уходит, а ты чувствуешь себя более раскованно и начинаешь расти. Но перед каждой новой волной страх все равно возвращается. Все-таки инстинкт самосохранения — подлая штука.
—Чего вы боитесь больше всего на свете?
— Уже, наверное, ничего не боюсь. То, что могло случиться, уже случилось. Мой младший сын очень сильно болел, после того, что мы пережили, я понимаю, что бояться уже нечего. Страшнее этого, наверное, ничего уже не бывает. Страх перед стихией, конечно, всегда есть, но он не равнозначен тому страху, когда ты боишься что-то потерять. Я абсолютно не переживаю по поводу того, погибну я или нет. Понятно, что такой шанс есть, но я об этом даже не задумываюсь. А если и погибну, то считаю, что это будет достаточно достойный финал. Гораздо приятнее погибнуть там, на волне, на пути к какой-то вершине, чем с бутылкой пива около телевизора от сердечного приступа.
— А насколько виндсерфинг травмоопасен?
— Винсерфинг можно сказать, что травмоопасен, серфинг, на мой взгляд, абсолютно нет. Конечно, когда катаешься уже на серьезном уровне, то и волны острее, которые приходятся на более мелкие рифы. Чем сложнее волны, тем мельче риф, соответственно, вероятность того, что можешь порезаться, возрастает. На доске для виндсерфинга существуют крепления для ног, это позволяет делать трюки. Здесь ситуация повторяется: чем лучше ты катаешься, тем более сложные трюки начинаешь осваивать, частенько колени выламываешь. Но по сравнению с хоккеем — это все мелочи.
— Однажды вы сказали: «Волна — это самое сильное, что есть в жизни». Вы имели в виду силу в буквальном смысле слова. Силу физическую? Или же здесь есть философский подтекст?
— Ощущать исключительно физическую силу волны — плоско. С любого человека, выходящего из океана, можно писать икону. Каким бы плохим он ни был. Человек настолько очищается, что выходит из океана, по сути, младенцем. Человек испытывает некое перерождение, и это ощущение очень важно. Волна дает нам возможность реинкарнироваться!
— Что помогает вам всегда оставаться на гребне волны?
— Много что помогает. Семья, друзья, другие увлечения, которые есть в жизни. По крайней мере, понятно, что не только цель: ставить себя бесконечно на эту грань, на грань между жизнью и смерти. Хотя, оказавшись там, между жизнью и смертью, все, что существовало до, перестает иметь какое-либо значение. Оказывается, что все эти бытовые проблемы не имеют абсолютно никакого значения, по сравнению с одной простой вещью — с ценностью жизни, которая нам дана. То мы сегодня проснулись, а сейчас сидим, пьем чай и наблюдаем за тем, что происходит вокруг — это счастье. Нельзя никогда отчаиваться и унывать по поводу того, что на улице не светит солнце. Где-то оно все равно светит. Нужно принимать то, что происходит в данный момент и осознавать, что ты находишься на пути к тому дню, когда ты себе скажешь: «Я — счастливый человек!»