сирены титана о чем книга
Курт Воннегут «Сирены Титана» — великий роман, который стоит прочитать
В романе Курт Воннегут с присущим ему юмором и сарказмом описывает причины возникновения человеческой цивилизации, из-за которых многие современные ценности теряют смысл. Сюжет книги тернист и извилист, но в этом его привлекательность. Убедитесь сами!
За свою более чем 40-летнюю карьеру Курт Воннегут написал ряд книг, многие из которых стали классикой. «Сирены Титана» — второй роман. Комедийная научно-фантастическая история вращается вокруг марсианского вторжения на Землю.
В частности, сюжет следует за человеком по имени Малахия Констант. Он самый богатый человек в Америке. Фактически настолько богат, что способен строить космические корабли, годные к межпланетным полётам.
Констант, его космические корабли и человек по имени Уинстон Найлс Ромфурд — это то, что приведёт к межпланетной войне. Хотя это и комедия, «Сирены Титана» поднимают глубокие темы — свобода воли и смысл жизни.
Краткое содержание
«Сирены Титана» открываются сценой материализации. Толпа собралась вокруг дома Уинстона Найлса Румфорда богатого и авторитетного человека, который погрузился в хроносинкластический инфундибул и теперь существует, вместе со своей собакой по кличке Казак, как волновое явление.
Человек и собака «размазываются» в пространстве и времени. Это выражается в том, что они постоянно перемещаются между Землёй, Марсом, спутником Сатурна, Титаном и Меркурием, материализуясь на каждой из этих планет в течение нескольких минут с разными интервалами.
Постоянно находится они могут только на Титане. Однажды во время очередной материализации звёздный путешественник сообщает Константу шокирующую новость, что тот отправится на Марс, где станет мужем Беатрис, настоящей жены Румфорда.
Потом Констант полетит на Меркурий, затем снова на Землю и, наконец, на Титан, соблазнившись фото трёх красивых женщин, которые там живут. Малахия сначала пытается противостоять этому предсказанию, но потом понимает, что бороться бесполезно и плывёт по течению.
Он обанкротился и пришлось завербоваться в марсианскую армию марсианами, живущими на Земле. Жена Румфорда была похищена и доставленав летающей тарелке на красную планету. На Марсе Малахия становится одним из руководителей армии, но потом его разжаловали до простого солдата с обязательным стиранием памяти.
Тот находит, узнает, что у него есть семья, и бросается её искать. Он находит Би (Беатрис) и своего сына Хроноса, но они также лишены памяти и отвергают Малахию. В результате они снова разделены.
Марсианская армия идёт в атаку на Землю, но оказывается, что она очень слабо вооружена и организована, поэтому армия землян с минимальными потерями в течение нескольких дней полностью нейтрализует угрозу.
Хроно и Би спасаются на космическом челноке, который терпит катастрофу. Их корабль падает в джунглях, в которых они блуждают и в конце концов попадают в дикое племя Гамбо. Через год их спасёт Румфорд. Оказывается, что всю эту заваруху подстроил сам Уинстон Найлс.
Он всё запланировал и расписал, кому какие уроки жизни пройти. После «войны» он материализуется и объявляет о создании новой религии, культа Бога Безразличного. Он обещает при следующей материализации принести книгу, описывающую появление Звездного Странника.
В подтверждение своего статуса пророка он делает несколько точных предсказаний будущего. Что же произошло с Малахией? В согласии с предсказаниями Румфорда он проделал длинный путь на разные планеты и даже стал одним из религиозных лидеров, религии, утверждённой Румфордом.
Это оказалось для него в тягость и Малахия берет Беатрис вместе с Хроно и доставляет их на Титан. Там они встречают Румфорда и маленького тральфамадорского робота по имени Сало. Остальное мы пересказывать не будем, чтобы не потерять интригу. Слушать аудиокнигу можно по ссылке.
Основные темы произведения
Главные персонажи
Интересно отметить, что Констант, похоже, не может проявить свою волю к какому-либо значительному действию в этом романе; он кажется просто пассивным зрителем в своей жизни, что является общей темой для персонажей Воннегута.
Герой может одинаково легко видеть прошлое и будущее, его предсказания и вмешательства являются основной движущей силой событий, составляющих сюжет.
Курт Воннегут. «Сирены Титана». Рецензия на книгу
Сирены Титана Курт Воннегут написал раньше Колыбели для кошки, о которой мы уже рассказывали. Это один из его первых романов (самым первым считается Механическое пианино или Утопия 14). Сирены, наверное, более фантастичны, а сюжет более запутан. Это как конструкция, которую целиком понимаешь, только собрав ее до конца. Именно поэтому, наверно, читая книгу во второй раз, ты видишь то, что не замечал ранее, удивляешься, насколько естественно и точно пригнаны друг к другу разные части.
Оригинальное название: The Sirens of Titan.
Жанр: фантастический роман, сатира.
Год издания: 1959.
Сирены Титана в магазине «Лабиринт».
Сюжет романа необычен с самого начала. Нам как бы рассказывается история того, что было много-много лет назад, во времена «ужасного» и «странного» прошлого человечества. То есть, собственно, речь пойдет о нашей эпохе, XX веке. Некий американский аристократ, богач, удачливый и влиятельный человек, Уинстон Найлс Румфорд, прихватив своего пса Казака, однажды отправился в космическое путешествие на собственном корабле, проигнорировав предупреждения о том, что он может попасть в один из «хроно-синкластических инфундибулумов». И именно в него он и попал, из-за чего превратился в волновой феномен и его «размазало» по всей Солнечной системе. Румфорду открылись и прошлое, и настоящее, и будущее, он узнал, какую роль должен сыграть в развитии Земли. Раз в 59 дней, когда Земля пересекается траекторию его вращения по космосу, Уинстон и его собака материализуются на ней всего на один час. И каждую такую материализацию с восторгом встречают все люди, а журналисты мечтают любым способом стать очевидцами данного события. К Румфорду относятся как к пророку. На одну из таких материализаций Румфорд через жену неожиданно приглашает другого миллиардера, везунчика, лоботряса и повесу Малаки Константа, который всегда жил, ни в чем себе не отказывая, проводя все дни в веселье, разгуле и распутстве. Румфорд говорит, что Малаки придется совершить в будущем длинное путешествие вместе с Беатрисой, женой Уинстона, посетить Марс, где она родит ему сына Хроно, снова вернуться на Землю, а затем улететь на спутник Сатурна — Титан. Румфорд не объясняет, как это все случится и почему, но и его жена, и Малаки стараются сделать все, чтобы это исправить, противятся своей «миссии». Естественно, их попытки обмануть «судьбу» приводят к прямо противоположному результату.
Если вы вообще еще незнакомы с творчеством Воннегута, то вначале роман вас может еще сильнее удивить — настолько все это кажется причудливым, странным, настолько непривычна манера повествования автора, его постоянная ирония, грустный, в общем-то, пессимистичный юмор и поражающая искренность. Нужно понимать, что Курт Воннегут — писатель-сатирик, и фантастика для него всегда — некий «эзопов язык», с помощью которого он описывает современное ему общество, человеческие пороки, надежды и заблуждения. В Сиренах Титана укладывается столько невообразимых и разнообразных событий, сколько вы редко найдете в самом запутанном приключенческом романе.
Сирены Титана — это книга о смысле жизни, о боге и судьбе, предопределении, о человеческой истории. Это рассуждение о том, для чего вообще было создано человечество и действительно ли есть в наших жизнях какая-то высокая цель. Ответ дается очень неожиданный и нестандартный, и многие, наверно, с такими версией и настоением не согласятся, кому-то пессимизм и абсурд Воннегута не придется по душе, но все же роман заставляет взглянуть на себя немного по-другому и пробуждает мысль — это писателю всегда удается делать.
Интересно, что в этой книге упоминаются многие идеи, которые писатель будет развивать и в более поздних произведениях. Например, равенство в новой религии осуществляется за счет усреднения возможностей людей: к сильным людям подвешиваются грузы, красивые уродуют себя, умные ограничивают. Этой идее посвящен также отдельный рассказ писателя — «Гаррисон Бергерон». Но здесь это изображено не в такой грубой и жёсткой форме, хотя и от такого буквально понятого равенства становится неуютно. Вообще, я заметил, что Воннегуту нравилось придумывать новые религии и философские учения — в Колыбели для кошки можно увидеть другую вымышленную религию.
Сирены Титана — роман абсурдный и сатирический, но в то же время очень теплый, человечный и трогательный. Его финал и даже сами эпиграфы запоминаются, как-то отзываются внутри тебя. Здесь затронуты все очень важные человеческие проблемы — тут вам и тема одиночества, и тема дружбы, и межпланетные путешествия, иные цивилизации, пришельцы (которые представляются здесь совершенно не такими, как мы привыкли). Это грустная и горькая правда, которую для нас никак не подслащивают, но от этого ты почему-то в итоге чувствуешь себя легче, чище и свободнее.
«…даже тот, у кого нет ни единого друга во всей Вселенной, может увидеть свою родную планету непостижимо, до боли в сердце, прекрасной».
Курт Воннегут “Сирены Титана”
Небольшой роман всего лишь о смысле жизни
[Зарубежная классика|Драма|Сатира|Не фантастика|Не постмодернизм]
Говорить о “Сиренах Титана” не раскрывая сюжета довольно сложно, обнародование же всех перипетий повествования равносильно преступлению. Если совсем общо, то дело обстоит примерно так: аристократ Уинстон Найлс Румфорд, бороздя космические просторы со своим псом Казаком, попадает во временно-пространственную аномалию, которая носит трудновыговариваемое название, — хроно-синкластический инфундибулум — в результате чего оказывается “размазан” между Меркурием, Землей, Марсом и спутником Сатурна Титаном. Румфорд и его пес существуют одновременно в прошлом, настоящем и будущем, но физически материализоваться могут только через определенный промежуток времени на короткий срок на одной из вышеперечисленных планет. Люди на Земле, склонные к созданию кумиров, ждут “материализации” каждый раз словно чуда — явления Христа народу. В одно из таких своих появлений на Земле Румфорд сообщает самому богатому американцу и везунчику Малаки Константу, что тот на Марсе станет мужем его, Румфорда, жены Беатрисы, у них там же, на Марсе, родится сын Хроно… и еще много непонятного для Малаки “вздора”. Дальнейшие события покажут, что те приключения, которые сулил Румфорд Малаки и Беатрисе, — всего лишь вершина айсберга.
Сразу хотел бы зафиксировать несколько вещей. Первое: нет, это не научная и не приключенческая фантастика. Если вы ожидали бластеров и лазерных мечей, спешу разочаровать. Этого не будет, будет война Марса и Земли, но представлена она будет с особым Воннегутовским колоритом. Второе: большое количество событий, рваный и дерганый сюжет, “повествование в повествовании”, наличие разных “пасхалок” и отсылок дают нам возможность предположить, что это постмодернизм. Опять мимо. “Сирены Титана” — невероятно тяжелая человеческая драма с невероятно безумным юмором. Парадокс, бессмыслица? Как и вся наша жизнь, отвечает нам Курт Воннегут.
“Сирены Титана” чрезвычайно насыщенны, если говорить о “плотности” повествования. В небольшом романе автор сумел уместить просто несчетное количество идей и различных концепций. Здесь вы найдете, наверное, добрую половину всех тем, которые “размазаны” по всему творчеству Воннегута, как “размазан” Румфорд по космическому пространству.
Война? Конечно. Если вы немного знакомы с биографией Воннегута, то наверняка знаете, что он являлся ветераном Второй мировой войны, был взят в плен, направлен в Дрезден, где содержался в скотобойне. В ходе бомбардировки Дрездена выжил, поскольку во время воздушной тревоги военнопленных отправляли в подвал той самой скотобойни. Курт Воннегут отразит эту часть своей биографии в одном из своих самых известных романов — “Бойня номер 5, или Крестовый поход детей”.
Но и в “Сиренах Титанах” войне, как большой нелепице, уделено немало внимания. Воннегут изящно совмещает тупой армейский пафос, жажду крови и желание “дать отведать Земле пекла” с полной бессмысленностью военных действий. Никто из марсиан не понимал даже, зачем вообще нужно атаковать Землю. Солдат должен быть послушным и исполнительным и не задавать лишних вопросов. В марсианской армии этого добились следующим образом: в голову практически всех солдат была вживлена антенна, заставляющая беспрекословно выполнять команды руководства и причиняющая нестерпимую боль, если солдат проявлял вольнодумство. Важно отметить, такие антенны были вставлены в головы не только рядовых, но вообще почти всех военных, вплоть до генералов.
Армия зиждется на полной демократии.
Тех же, кто все равно совал нос не в свои дела, подвергали процедуре принудительного стирания памяти. Главное в этом деле не перестараться.
Когда здесь, на Марсе, у человека стирают память, они не могут стереть ее начисто. Они как бы метут посередке, что ли. И всегда оставляют углы невыметенными. Тут рассказывают, как они пытались стереть память начисто у нескольких солдат. Бедняги, на которых они поставили опыт, не могли ходить, не умели разговаривать, вообще ничего не умели. Единственное, что с ними додумались сделать, — научили их пользоваться уборной, вдолбили самые необходимые слова — с тысячу, не больше, — и посадили в военные или промышленные рекламные конторы.
Стирание памяти необходимо не только для развития сюжета, это еще и своеобразная метафора “очищения”. “Дядек” — в прошлом Малаки Констант — на Земле был богатым прожигателем жизни. Деньги, красотки, особняки, машины, и прочие “хищные вещи века” и атрибуты роскоши окружали его в большом количестве, а вот с обычными человеческими отношениями — любовь, дружба — не сложилось. Стоит отметить, что семьи у него фактически не было — даже отца своего он видел всего один раз в жизни, зато успел получить от него самый важный родительский совет:
— Мой отец дал мне всего два совета, — сказал он. — А испытание временем выдержал только один. Вот они: “Не трогай основной капитал” и “Не держи спиртное в спальне”.
Но тут он окончательно пришел в замешательство, и больше вынести он не мог.
— Прощай! — внезапно выпалил он.
— Прощай? — потрясенный, повторил юный Малаки. Он пошел к двери.
— Не держи спиртное в спальне, — сказал старик и повернулся к нему спиной.
— Не буду, сэр, — сказал юный Малаки. — Прощайте, сэр, — сказал он и вышел.
Это была первая и последняя встреча Малаки Константа с отцом.
После стирания памяти Дядек начал в прямом смысле заново учиться понимать жизнь. Очистившись от наносной шелухи в виде жажды обогащения, — Воннегут здесь высмеивает “американскую мечту” в примитивном понимании этого выражения (дом с лужайкой, машина) — он пришел к истинным ценностям. Дядек узнал, что у него в этой вселенной есть девушка, сын и самый настоящий друг. Желание найти их стало подлинным смыслом жизни Малаки, движущей силой, которая помогла ему не сломаться и пройти все испытания, уготовленные судьбой.
Неудивительно, что писатель решил “пройтись” и по религии. Атеист Воннегут является тем не менее автором как минимум двух религий: “Боконизм” в романе “Колыбель для кошки” и новая религия от Румфорда в “Сиренах Титана”. Нелепости порождают нелепости, а бессмысленности идут стройным рядом друг за другом, чтобы придать себе хоть какую-то видимость осмысленности. И вот на руинах абсолютно бестолковой войны Марса и Земли Уинстон Найлс Румфорд порождает новою религию, точнее, возводит Церковь Бога Всебезразличного. “Великим событиям” должно предшествовать “великое умерщвление” рода человеческого, — убийства, война, Всемирный потоп — не стоит искать тут много смысла.
Славная война закончилась.
А за ней, как и планировал Румфорд, грядет горький стыд.
Выбор Румфорда на роль Бога, точнее пророка-основателя новой религии, неслучаен. Как и любой “строгий, но справедливый” Бог, он готов пустить кровь и пустить в расход пару сотен тысяч человек. Как любой Бог, Румфорд самовлюблен и тщеславен: называл в свою честь моря, горы и прочие географические объекты. Обожал быть в центре внимания — его откровения и пророчества перед любопытными людьми больше напоминали карнавал или бал-маскарад.
На Титане три моря, каждое размером с земное озеро Мичиган. Все три моря заполнены чистой, изумрудно-зеленой водой. Они называются Море Уинстона, Море Найлса и Море Румфорда.
На Титане есть и леса, и долины, и горы. Высочайшая гора — Пик Румфорда, высотой в девять тысяч пятьсот семьдесят один фут.
Только на Титане можно наблюдать зрелище потрясающей, неслыханной красоты — грандиозное явление, уникальное в Солнечной системе, — кольца Сатурна. Эти ослепительно сверкающие ленты достигают в ширину сорока тысяч миль, но не толще лезвия бритвы. На Титане эти кольца называют Радугой Румфорда.
Тем не менее есть серьезное рациональное зерно в учении Румфорда о Боге Всебезразличном. Если Бог столь велик и могущественен, неужели он настолько горделив и самолюбив, что требует постоянного прославления? Его действительно волнует, три или четыре раза вы перекреститесь, двумя или тремя перстами? Какое значение для него имеют все эти ритуалы? Не менее важно и то, что никакой диктатор или мошенник не сможет развязывать войны или побуждать людей совершать странные поступки во славу Божию, т.к. все теперь точно знают — Богу это безразлично.
ПОЗАБОТЬТЕСЬ О ЛЮДЯХ, А ВСЕМОГУЩИЙ САМ О СЕБЕ ПОЗАБОТИТСЯ.
— Учение этой религии будет опираться на два догмата, — сказал Румфорд, — а именно: жалкие, ничтожные люди ничем не в силах порадовать Всемогущего Бога, а счастье и несчастье — вовсе не перст божий.
Но и здесь автор беспощаден, хотя правильнее было бы сказать объективен, по отношению к человечеству: в одной из сцен в начале романа мы наблюдаем в поместье Константа пейзаж после бурной, буйной и продолжительной вечеринки — бутылки, битое стекло, вишневые косточки, разбитый телевизор, шприц, обломки рояля и окурки сигарет. Прошло много лет, поменялась религия, на Землю вернулся “Звездный странник”, но что же мы видим? Когда Малаки, Беатриса и Хроно в очередной раз покидают Землю, то на космическом корабле находят следы вечеринки-попойки: опять бутылки и прочий мусор. Вывод: вероисповедания меняются, божества и кумиры появляются и умирают, случается первое, затем второе пришествие Христа/Спасителя/”Звездного странника”, но люди, как бы банально это не звучало, лучше не становятся.
После кончины Иисуса Христа начался период перестройки, длившейся примерно один миллион лет.
Главной же идеей в произведении остаются “смысл жизни” и “свобода воли”. В конце повествования открывается тайна появления на свет человеческой цивилизации и ее дальнейшего вселенского предназначения, а персонажи романа в этот момент олицетворяют собой различное отношение к открывшемуся “смыслу жизни”.
Румфорд, заигравшийся в Бога, видя будущее, так и не смог принять горькую правду. Когда ты являешься фактически властелином пусть и небольшой части вселенной, трудно поверить, что сам ты — всего лишь пешка в чужой игре. Он словно воплощение ложных надежд.
Малаки “Дядек” Констант — смирение. Лишившись богатства, пронеся через всю жизнь надежду найти семью и своего единственного друга, состарился на Титане, занялся земледелием и заслужил, наконец, на склоне лет ответные чувства от любимой женщины.
Кто-то, как Вооз, нашел свое счастье в маленьких радостях: забыв о своих мечтах о земных благах и “голливудских ночных ресторанах”, посвятил остаток дней ухаживаниям за примитивными существами гармониумами. И плевать он хотел на все эти ваши “смыслы жизни”.
Удивительно, что наиболее сильным оказался женский персонаж — Беатриса. Она до самого конца не хотела морально сдаваться: “недотрога”, в прямом смысле этого слова, отказывалась признавать влияние Тральфамадора, инопланетной цивилизации, на частную жизнь и отношения землян. Ее последняя мысль …
Самое худшее, что может случиться с человеком, — сказала она, — это если его никто и ни для чего не использует.
… как противоположность высказыванию Румфорда
— Мало кому приятно сознавать, что его кто-то использует, — сказал Румфорд. — Человек старается, пока возможно, не признаваться в этом даже себе самому.
Но самые радикальные изменения произошли с роботом Сэло. Машина нарушила приказ, обойдя заложенные в нее правила, научилась чувствовать, познала дружбу, но получила вместе с этими “чувствами” в нагрузку боль и разочарование. Дальнейшее свое поведение Сэло лучше всего выразил в одном предложении:
— Всякий, кто дал себя загнать в такую даль с дурацким поручением, — сказал Сэло, — должен хотя бы поддержать честь всех дураков и выполнить поручение до конца.
Пройдя через все злоключения, которые были уготовлены судьбой, “вечный гонец” Малаки Констант в последний день своей жизни возвращается домой — на Землю, в Индианаполис (родной город Воннегута) и ставит таким образом точку в своем длинном пути. Кстати, о точках. Символично, что у нас на Земле точка обозначает конец, но если вы прочитаете “Сирены Титана”, то узнаете, что по-тральфамадорски этот символ означает “привет”, грубо говоря, начало.
В книге много такого рода символизма, который передает цикличность бытия. Спиральная лестница, на которой стояла Беатриса, спиральная нарезка в дуле винтовки, которой любовался Дядек, чаши фонтана, расположенные таким образом, что вода из одной чаши перетекает в другую и т.д. Забавным также является тот факт, что Малаки и его отец Ноэль Констант являются согласно сюжету книги потомками реально существовавшего Бенджамина Константа, — писателя, публициста и политического деятеля времен Наполеона I — выступавшего за свободу и независимость личности и против активного вмешательства государства и общества в частную жизнь индивида. Словно насмешка судьбы выглядит на этом фоне жизнь Ноэля Константа, который вообще ничего не понимал в биржевых спекуляциях, но разбогател, словно кто-то вел его за руку, подсказывая правильное направление, исключая всякую возможность свободы воли и выбора.
Джон Стейнбек в романе “Путешествие с Чарли в поисках Америки” высказывает интересную мысль о том, как меняется отношение к человеку со временем, и приводит в пример Синклера Льюиса. Когда последний написал “Главную улицу”, где прототипом Гофер-Прери выступил родной город писателя Соук-Сентр, жители этого городка, догадавшиеся, что и кого автор высмеивает, намеревались показать тому, где зимуют некоторые членистоногие. Но прошли года, Синклер Льюис умер, многое забылось, и вот городок уже гордится тем, что именно там родился великий писатель, первый американский нобелевский лауреат по литературе, между прочим. Приезжают туристы — городу прибыль. Удобно.
Курт Воннегут умер больше десятка лет назад и пополнил пантеон классиков литературы. Возможно в Индианаполисе теперь тоже гордятся таким выдающимся земляком. Но вот что писал Курт Воннегут в те годы:
На каждом человеке висело какое-нибудь бремя. Большинство
этих «гандикапов» сразу бросались в глаза — грузила, мешки с
дробью, старые печные решетки — все они были рассчитаны на то,
чтобы компенсировать физические преимущества. Но кое-кто из
прихожан Редуайна — немногие истинные приверженцы новой религии — выбрал себе бремя, не столь бросающееся в глаза, зато куда более эффективное.
Там были женщины, по слепой прихоти судьбы одаренные ужасным
преимуществом — красотой. Они расправились с этим
непростительным преимуществом — одевались как попало, горбились, жевали резинку и жутко размалевывали лица косметикой.
Один старик, у которого было единственное преимущество —
отличное зрение, — испортил себе глаза, пользуясь очками своей
жены.
Молодой смуглый брюнет, который был не в силах уничтожить
сводившую женщин с ума хищную мужественность ни дрянной одеждой, ни отвратительными манерами, обременил себя женой, которую от секса тошнило.
А жена молодого брюнета, которая вполне могла гордиться своим
значком-ключиком общества Фи-Бета Каппа, обременила себя мужем, который не читал ничего, кроме комиксов.
Первое: очевидно, что Курт Воннегут не пришелся бы ко двору в наши буйнотолерантные дни со всеми этими бодипозитивами и небритыми женскими подмышками, поскольку выступает на стороне здравого смысла, а не на стороне безусловно важных идей (равенство, феминизм, терпимость), которые были искорежены, исковерканы и изуродованы под воздействием разных не очень адекватных деятелей и, доведенные до абсурда, превратились в нелепости. Помните, как у Шервуда Андерсона в рассказе “Книга о нелепых людях”:
В мире стали появляться сотни и тысячи истин, и все они были прекрасны. И вот, мимо них стали проходить люди, и каждый хватал какую-либо истину, а кто был посильнее, уносил с собой чуть ли не десяток.
Эти истины и превращали людей в гротески. Старый писатель разработал целую теорию о том, как это происходило. Он считал, что стоило человеку схватить какую-нибудь истину, объявить ее своей и сообразовать с ней свою жизнь, как сам он превращался в гротеск, а истина, которую он превозносил, превращалась в ложь.
Самое страшное, что эти “нелепости”, продвигаемые неадекватами, теперь зачастую определяют нашу с вами реальнось.
Второе: становится понятно, что именно из этого фрагмента “Сирен Титана” растут ноги одного из самых известных рассказов писателя — “Гаррисон Бержерон”.
Если говорить о том, что делает это произведение непохожим на другие, то это в первую очередь потрясающий язык Курта Воннегута, а именно способность писателя искусно лавировать между крайностями — безбашенным юмором и душераздирающей трагедией — при этом, не совершая перекосов ни в одну, ни в другую сторону, точно дозируя количество “гэгов” и драматичных моментов, иногда взмывая в высокие дали юмора, потом резко ныряя на самое драматичное дно, иногда совмещая эти две крайности и достигая того эффекта, когда читатель на пределе эмоций не знает — то ли плакать, то ли смеяться. Как в сцене, упомянутой выше, про первую встречу отца и сына и совет “не держать спиртное в спальне”. Или война Марса и Земли, начинающаяся с бравых песенок марсианских солдат и обещаний нести “смерть и разрушение”, а заканчивающаяся кровавой бойней и отстрелом тех же самых марсиан, включая женщин и детей.
— Черт побери, Дядек, — сказал Боз. — Вот бы узнать, где сейчас
наши ребята!
Ребята почти в полном составе висели на фонарях в деловом
центре городка Бока Ратон.
Или история о существах, населявших Тральфамадор, которые были озабочены поиском смысла жизни, а чтобы не отвлекаться на посторонние дела, изобрели разумные машины себе в помощь. Как оказалось, машины делали все лучше них, тогда существа доверили им задачу найти смысл жизни:
Машины совершенно честно выдали ответ: по сути дела,
никакой цели жизни у этих существ обнаружить не удалось.
Тогда существа принялись истреблять друг друга, потому что
никак не могли примириться с бесцельностью собственного
существования.
История, которая начиналась как забавная шутка, напоминающая “ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого” из “Автостопом по галактике”, резко поменяла вектор в своем эмоциональном развитии и закончилась трагедией:
И таких моментов в романе будет огромное количество. Я даже не могу вспомнить, возможно в силу ограниченности своего ума и скудного кругозора, кто работает в таком же стиле. Что-то похожее можно найти у Мартина Макдоны, но ему свойственны большие отклонения в сторону черного юмора и меньшее сочувствие своим героям. “Сирены Титана” — это легкий, изящный и ироничный язык Ильфа и Петрова и Ярослава Гашека в сочетании с бескомпромиссной сатирой Войновича/Шендеровича с большой долей лиричности Рэя Брэдбери. Если вести речь не только о литературе, то похожий стиль с резкими скачками из смеха в слезы можно найти в некоторых произведениях Асано Инио (с поправкой на депрессию) и Джуна Маэды.
Продолжая разговор об особенностях стилистики Воннегута, нельзя не упомянуть нарочитое смысловое упрощение, необходимое для тех эпизодов, где писатель обнажает клинок сатиры. Как это работает. Представьте, что вас спросили, например, а что такое “война”? Вы начинаете наворачивать с важным лицом умных сентенций про “защиту территорий”, “геополитические интересы”, “ресурсы” и “национальные конфликты”. Таким образом вы замыливаете главное — люди убивают друг друга, а все эти высокие фразы вроде как оправдывают эти страшные события в истории человечества. А вот что делает Воннегут (пример взят из романа “Завтрак для чемпионов”):
Давайте “не выталкивать снаряды из металлических трубок”, не делать дырки друг в друге и “не разрушать проводку”.
Говоря об особенностях стилистики нельзя не упомянуть и умышленные повторы, каковые присутствуют в тексте в огромном количестве и могут выполнять две совершенно противоположные функции. Либо притягивают внимания читателя, подчеркивая драматический эффект…
Малаки Констант лез наверх по золоченой лестнице и плакал.
— Ну как, чувствуете теперь живой интерес к происходящему, мистер Констант? — окликнул его Румфорд.
Да, мистер Констант чувствовал живой интерес. Он постиг всю глубину собственного ничтожества и с горьким одобрением отнесся бы к любому, кто считал, что он заслужил самое суровое
наказание, и поделом.
…либо наоборот создают шутливо-балаганную атмосферу:
Одна сторона Меркурия повернута к Солнцу. Эта сторона всегда
была обращена к Солнцу.
Другая сторона Меркурия обращена в бесконечную пустоту
вечного пространства. Та сторона всегда была обращена в
бесконечную пустоту вечного пространства.
И конечно, сатира и юмора. Много юмора. Ироничного, черного, доброго и даже неожиданного. Незатейливая шутка про “ночные рестораны голливуда” вызвала у меня небольшой приступ смеха не столько своей “солью”, сколько внезапностью — появлением в самом неожиданном месте повествования:
— Дядек! — сказал Боз. — Чтоб мне лопнуть, если нас не
доставили прямехонько в голливудский ночной ресторан!
Некоторые шутки настолько ладно скроены, что становятся даже не двусмысленными, а гораздо более сложными, но не теряют при этом легкости и в своей воздушности воспаряют далеко в космос, куда-то в сторону Титана:
Хроно давно угодил бы в исправительное заведение, если бы не
самая лучшая коллегия адвокатов — коллегия при Церкви Господа
Всебезразличного.
А некоторые прямолинейно бьют в лоб, но при этом остаются достаточно искрометными:
Марсиане одержали единственную победу — семнадцать воздушных морских пехотинцев-лыжников захватили мясной рынок в Базеле, Швейцария.
Отдельно стоит отметить работу переводчика. Адаптация произведений Воннегута— задача не из легких. Необходимо вычленить и понять все метафоры, нюансы, тонкости юмора и постараться как можно точнее передать все это, в данном случае, на русский язык, не растеряв интонацию автора. С этим прекрасно справилась “постоянный переводчик” Курта Воннегута — Рита Райт-Ковалева, у которой сложились дружеские отношения с писателем. Воннегут даже посвятил ей один из рассказов — “Пригласите Риту Райт в Америку” — в своем публицистическом сборнике “Вампитеры, фома и гранфаллоны”. Читатель может оценить прекрасную работу переводчика, например, в таких текстовых пассажах:
Оригинал:
Boaz held up his big right hand, and it was a tender gesture for silence, a gesture made by a thoroughly great human being.
Перевод:
Боз поднял вверх сильную правую руку, и это был ласковый
призыв к молчанию, жест сына человеческого, достигшего предела величия.
Особенно непросто, думается мне, приходилось переводчику, когда сумасшедший юмор Воннегута начинал тесно соседствовать с поэтическими выкрутасами, будь то мнемонический стишок для простого запоминания количества дней в 21 месяце Марса или такая вот стихотворная шутка про ВСОС (Вселенское Стремление ОСуществиться):
Оригинал:
Willy found some Universal Will to Become,
Mixed it with his bubble gum.
Cosmic piddling seldom pays:
Poor Willy’s six new Milky Ways.
Перевод:
Билл раздобыл кусочек ВСОСа
И прикурил, как папиросу.
Что говорить! Беднягу Билла
На пять Галактик раздробило.
Немного о неприятном. Я считаю, что аннотация — очень важная вещь. Это то, что позволяет читателю и книге найти друг друга. У меня “Сирены Титана” в таком вот издании.
“Сирены Титана” — фантастический роман, в котором явно просматриваются черты и приметы современного общества. Что это? Понимаю, непозволительно раскрывать сюжет такого произведения, но можно было бы хотя бы что-то чуть более изящное и осмысленное написать. Зато теперь мы знаем, как должна выглядеть общая, ничего не значащая, но универсальная фраза. Смело используйте ее, когда не будете знать, что сказать. “Черный квадрат” Малевича — прекрасная картина, в которой просматриваются черты и приметы… ну, вы поняли.
А теперь серьезно и без шуток о “преступлении”. Роман в этом издании почему-то заканчивается вот так:
Это неверно. Пропущены пара предложений и ключевые слова.
Оригинал:
— And go where? — said Constant.
— Paradise, — said Stony.
— What’s Paradise like? — said Constant.
— Everybody’s happy there forever, — said Stony, — or as long as the bloody Universe holds together. Get in, Unk. Beatrice is already there, waiting for you.
— Beatrice? — said Unk, getting into the space ship. Stony closed the airlocks, pressed the on button.
— We’re — we’re going to Paradise now? — said Constant. — I — I’m going to get into Paradise?
— Don’t ask me why, old sport, — said Stony, — but somebody up there likes you.
Перевод:
— Куда полетим? — спросил Констант.
— В рай, — ответил Стоуни.
— А что там, в раю? — спросил Констант.
— Там все счастливы во веки веков, — сказал Стоуни, — или, по крайней мере, до тех пор, пока эта Вселенная не взорвется к чертям. Влезай, Дядек. Беатриса уже там, ждет тебя.
— Беатриса? — переспросил Дядек, забираясь в космический корабль.
Стоуни задраил люки, нажал кнопку с надписью “вкл.”.
— А мы и вправду — вправду летим в рай? — сказал Дядек. — Я — я попаду в рай?
— Ты только меня не спрашивай, почему, старина, — сказал Стоуни, — но кто-то там, наверху, хорошо к тебе относится.
Каким-то магическим образом — не иначе происки Тральфамадора — из книги исчезли несколько последних предложений, а самое ужасное, что пропала ключевая фраза “ кто-то там наверху, хорошо к тебе относится”. Есть книги, в которые “включаешься” с самого начала, переживаешь за героев, пропускаешь через себя все перипетии сюжета. А есть произведения, в которых на протяжении большей части повествования в голове крутится “какого черта здесь происходит”. Вот и в “Сиренах Титана” непонимание или недопонимание сопровождает читателя почти до самой развязки, но в конце, после финального твиста, когда все карты раскрыты, когда все встает на свои места, и приходит осознание, ради чего были прожиты, а точнее, перемолоты беспощадными жерновами вселенной жизни, на что были “потрачены” судьбы, ради какой цели были принесены в жертву дружба, любовь, счастье, то полностью переосмысливаешь весь роман. И фраза “ кто-то там наверху, хорошо ко мне относится”, с которой началось повествование, — еще один символ цикличности — в конце звучит… нет, не как издевка, но придает лиризма, светлой грусти, трогательной печали за искалеченные судьбы героев.
В 18 главе книги «Вербное воскресенье: автобиографический коллаж» Воннегут ставит оценки своим произведениям.
Я попытался поставить себе оценки за произведения. Как в школе. Разве что мои оценки не связаны с моим местом в истории литературы. Я сравниваю себя с собой же. Только так я мог поставить себе 5+ за «Колыбель для кошки», когда есть такой писатель, как Уильям Шекспир.
Механическое пианино 4
Сирены Титана 5
Мать-Тьма 5
Колыбель для кошки 5+
Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер 5
Бойня номер пять 5+
Добро пожаловать в обезьянник 4-
С днем рождения, Ванда Джун 4
Завтрак для чемпионов 3
Вампитеры, Фома и Гранфаллоны 3
Балаган 4
Рецидивист 5
Вербное воскресенье 3
Без особых сюрпризов: высший балл получили самые известные произведения Воннегута — “Колыбель для кошки” и “Бойня номер 5, или Крестовый поход детей”. Я позволю же себе немного вольнодумства. На мой взгляд, “Сирены Титана”, всего лишь второй роман Воннегута, если смотреть хронологически, — это вершина его творчества. Редкое сочетание искрометного юмора, острой сатиры и душераздирающей личной драмы вселенского масштаба нескольких персонажей. Стиль Воннегута не особо менялся на протяжении всей его писательской карьеры, однако больше, на мой взгляд, пазл настолько идеально не сложился. Где-то автор перестарался с нагромождением сатиры и упрощением стилистики, принеся вдобавок в жертву сюжет, как в “Завтраке для чемпионов”. Где-то, как в “Бойне номер 5”, казалось бы, есть все те же ингредиенты: война, бравые вояки, патриоты и псы войны и, в противовес, антивоенный, гуманистический посыл, идея Воннегута о непрерывности времени, рваное повествование, даже Тральфамадорцы есть, — но не срослось. Чего-то не хватило. Билли Пилигрим не вызывает того же сочувствия, что “вечный гонец” Малаки Констант, Беатриса, Сэло и даже Румфорд в сцене прощания.
Оценка: 9/10. В минус можно поставить разве что некоторые нестыковки сюжета и не всегда объяснимую мотивацию персонажей. Книга отлично подойдет для приведения в чувство людей, которые, по их словам, все поняли и познали смысл бытия: как религиозно настроенных (“читайте Библию — там все сказано”), так и далеких от религии (“человек — венец природы”). Роман “Сирены Титана” однозначно показывает, какая мы пыль в масштабах вселенной. Так что, если встретите ходящих по подъездам фанатиков, можете совершить “кроссбукинг” — взять у них Библию и дать взамен “Сирены Титана”. Может “спасете” чью-то жизнь, доброе дело сделаете.
P.S. В конце еще немного интересной информации.
Роберт Уайди, режиссер, сценарист, продюсер, большинству, возможно, известный как человек, чья фамилия появляется в известном меме с титрами, взятыми из сериала его же авторства “Умерь свой энтузиазм”…
… уже много-много лет готовит к выходу документальный фильм о Курте Воннегуте — “Kurt Vonnegut: Unstuck in time”. Название — отсылка к Билли Пилигриму, герою романа “Бойня номер 5, или Крестовый поход детей”, который проживал жизнь не последовательно день за днем, а попадая то в один, то в другой момент своей жизни. Уайди задумал фильм, когда впервые встретился с Воннегутом в 1982 году. Знаменитому писателю тогда было 60 лет, режиссеру — 22 года. Уайди рассчитывал закончить фильм в течение года, судьба распорядилась иначе — понадобилось почти 40 лет. Сейчас режиссеру 60 — столько же, сколько было Воннегуту, когда они впервые встретились.
Роберт Уайди является также сценаристом фильма по мотивам романа Воннегута — “Мать тьма” Кита Гордона с Ником Нолти в главной роли — и автором документальной ленты про Вуди Аллена — “Woody Allen: A Documentary”.
Будем надеяться, что фильм “Kurt Vonnegut: Unstuck in time” скоро выйдет в свет и будет таким же тихим, личным, но при этом замечательным, как, например, “Конец тура” или “Ван Гог. С любовью Винсент”. Или даже лучше. Поддержать проект можно на Kickstarter’е.