весьегонск затопленный город история

02.02.202424.06.2023 admin 0 Comments

Тверская Атлантида: старый Весьегонск появляется из-под воды, выкидывая на поверхность археологические редкости

В первой половине прошлого века началось строительство Рыбинского водохранилища. Второе по размеру в мире оно изменило жизнь многих людей. В частности, жителям Весьегонска пришлось сниматься с насиженных мест, бросать дома и переезжать, потому что большая часть города ушла под воду.

После того, как уровень воды поднялся, затоплены оказались два древних храма: Богоявленский собор и церковь святых Кирики и Иулитты. Ушли под воду несколько часовен, центр города, кирпично-каменные дома, городской сад и многое другое.

— Весьегонск был красивый купеческий город. Перед затоплением что-то перенесли, а что-то просто разрушилось.

С затоплением Весьегонск потерял право именоваться городом, он даже перестал быть районным центром. Только в 1949 году Весьегонск сначала снова стал районным центром, а в 1953 вернул себе статус города.

Максимальный уровень Рыбинского водохранилища за прошедшие годы был 102,4 метра над уровнем моря.

Как объясняет Александр Кондрашов, сейчас вода периодически уходит. Он перечислил причины: уровень осадков, снега; подпор для Рыбинской ГЭС и водохранилища; но главный фактор – работа Рыбинской ГЭС. Ниже Рыбинска есть ряд водохранилищ, которым периодически требуется подпор воды. Рыбинское море – второе в мире искусственное водохранилище. И, естественно, из него черпают водные ресурсы.

— В жертву приносится, к сожалению, в том числе и Весьегонский край. Вода уходит, в образовавшихся водоемах остается рыба – зимой она гибнет.

— Первоначально, когда вода спадала, Весьегонск весь был как на ладони. Четко прослеживались улицы, тротуары, фундаменты домов, остатки строений. Можно было определить где какая улица.

Старожилы находили свои дома, часто навещали старый город. Ходили на могилы, тут затоплены два кладбища.

— Сейчас это все зарастает болотной травой, и Весьегонск открывается только там, где обычно плещутся волны и не дают зарастать.

Вода уходит практически каждый год, только в прошлом, 2017, не ушла. Но старожилов, тех, кто помнит старый город, осталось уже мало. Поэтому, пройти по старым улицам, поискать свой дом – желающих уже нет.

Научных археологических экспедиций тоже нет. Бродят по старым камням в основном черные археологи.

Они копают по развалинам, остаткам улиц, кладбищам. Чаще всего находки делают под восточным камнем фундамента, там раньше закапывали монеты или кресты. Подвалы все замыты, но фундаменты видно. Раньше их строили не из бетона, клали камни-валуны под углы дома, и камнями выкладывали периметр. Или делали фундамент, забивая бревна в землю. Их видно сразу: и камни, и такие дома свайного типа.

Как стало известно ТИА, чешуйки времен Петра I на черном рынке стоят около 100-120 рублей за штуку, более древние, отчеканенные при Иване Грозном – 200 рублей. С нательными крестами дело сложнее, цена на них может быть и 50 рублей, и 1500, и выше.

Источник

Был такой город

Во время бурного развития гидроэнергетики в нашей стране было затоплено множество сёл и деревень. Вместе с ними на дне оказались и несколько старинных городов. Некоторые из них были затоплены полностью, другие – частично. В их числе был и Весьегонск. В отличие от Мологи и Корчевы, которые навсегда были смыты с лица земли водами Рыбинского водохранилища, Весьегонску удалось сохранить часть окраинных улиц.

Надо сказать, что до этих событий город постоянно находился в зоне риска из-за разливавшейся реки Мологи. Наводнения в Весьегонске случались регулярно, при этом подтапливалась большая часть улиц, и жителям приходилось передвигаться по городу на лодках и плотах. Сейчас, разглядывая фотографии тех лет, трудно это представить. Не зря жители в шутку называли свой город «Северной Венецией».

Вот что рассказывал об этих наводнениях Борис Андреевич Расцветаев: «…Наконец вода, прибывавшая в Мологе, заливала полуостров Курмыш, а потом и всё пространство против города на 8-10 километров оказывалось покрытым водой. В затоне с водой поднимались суда. Если зимой смотреть с улицы Богоявленской в сторону собора, то ничего, кроме этого здания, не видно. А в пору половодья ввысь вздымались мачты, пароходные трубы. В стёклах верхних этажей салонов отражались красные лучи заходящего солнца. Грачи, гнездящиеся в соборном сквере, взмывали в небо, а затем рассаживались на реи».

«…Служба в церквах заканчивалась поздно. Шли обратно с зажжёнными свечами, вынесенными из храма. Озорной ветерок старался погасить слабые незащищённые огоньки, а люди пытались донести их до дома и зажечь свои лампадки. Многие из тех, что возвратились сейчас из церкви, с ужасом видели тёмную воду у порогов своих жилищ. По улицам тревожно бегали соседи, шлёпая по огромным лужам ледяной воды. Сохранились снимки на общую тему: «Весьегонск в воде». Наводнения были и в 1911 году, и в 1913, и в 1915 (чрезвычайное), и в последующие годы.

Выдвигались даже проекты насыпки дамбы, но дамба не строилась, а потом, в связи с затоплением поймы водами Рыбинского водохранилища, город был перенесён на другое, высокое место».

Сегодня старый, затопленный, и современный город разделяют лишь памятный Поклонный крест и полуразрушенная Казанская церковь, которая словно является символом уходящего прошлого.

Она, постепенно разрушаясь с каждым годом, и сама становится частью затопленного города, превращаясь в легенду…

Источник

Тверская Атлантида

Продолжение рассказа о поездке блогеров в Весьегонские земли

Богатели и от леса. По запасам деловой древесины Весьегонский уезд занимал четвертое место в губернии после Осташковского, Вышневолоцкого и Корчевского (ныне также несуществующего) уездов. Ежегодно заготавливалось до 1 миллиона корней леса.

Просвещением и лечением жителей занималось земство. В 1909-1910 годах в уезде работали 187 земских школ. В городе были мужская и женская гимназии. Уездная медицина располагала шестью больницами на 90 коек, в которых практиковали 7 врачей, 6 фельдшеров и 7 акушерок.

Так жили люди в одном из уездных городов Тверской губернии. Весьегонск развивался, постепенно проходя все стадии общественного развития. Конечно, будет преувеличением сказать, что всем весьегонцам жилось равно прекрасно. Как и везде, здесь хватало бедности, несправедливости, пьянства, мракобесия, суеверий. Но проблемы постепенно решались. Мало кто в уезде мечтал о сметающем все вихре революции.

Опубликованный в газетах Указ правительства не стал для весьегонцев неожиданностью. Работы по переносу города начались еще летом, когда сюда прибыли заключенные Дмитлага и приступили к выпиливанию дубовых рощ в пойме Мологи. Работами руководили люди в погонах из НКВД. Штабеля бревен долго лежали никому не нужными, часть потом ушла под воду.

«Естественно, жители Весьегонска восприняли Указ правительства без радости и воодушевления… Покидать старые гнезда никому не хотелось. Ходили слухи, что город переносить не будут, а возведут вокруг него плотину… Но слухи так и остались слухами» (из книги Б.Ф.Купцова).

В помощь переселенцам власть давала по 5 тысяч рублей. Этих денег хватало на наем рабочих для разборки домов, подвод для перевоза и сборки срубов. Такие «мелочи», как настил полов, кладку печей, обустройство усадьбы и прочее, приходилось выполнять на свои средства. Немалое число весьегонцев предпочитало вовсе бросить родовые гнезда и уехать куда глаза глядят. Многие устраивались в Москве и Ленинграде. Это была уже вторая волна «эмиграции» весьегонцев. Первая произошла вскоре после революции, когда город, не дожидаясь экспроприации и выселения, а то и ареста, покинуло купечество и дворянство.

Переселение происходило медленно. На 13 октября 1939 года в городе было разобрано всего 7 домов. Первыми на новое место переехали Поленовы, Башаровы, Афанасьевы, Вицентьевы… Большинство остальных боялись трогаться в зиму. Ждали весны 1940 года. В этом последнем предвоенном году и произошел основной перенос города. Разбирали все, в том числе и булыжные мостовые, но перевозили только деревянные дома. Каменные, которых в уездном городке было немало, на новом месте не собирали. Кирпич шел на фундаменты домов. В основание перевозимых жилищ были положены также мраморные и гранитные плиты с кладбищенских памятников, камни от разрушенных храмов. Кирпичная кладка будто сопротивлялась. Раствор был такой прочный, что камни разбивали с трудом. Иногда блоки выдерживали в воде и лишь спустя время их удавалось разделить на части. А пожилые одинокие люди вовсе остались без жилья. Сил и средств на переселение не хватало, богадельни советская власть ликвидировала. Одни пошли по миру, другие отправились в последний путь. Всего на новое место было перевезено около 600 домов. Наступил 1941 год.

«Приход этого рокового для нашей страны года не принес с собой радости и для сотен юных весьегонцев, учившихся многие годы в прекрасном здании бывшей гимназии. Последний раз они провели здесь свой новогодний школьный вечер. А во время зимних каникул они с грустью прощались с дорогой альма матер, помогая перевозить школьное имущество» (из книги Б.Ф.Купцова).

Школьникам приходилось покидать построенное в 1907 году, как тогда казалось, на века великолепное здание с большими классами, двусветным актовым залом, высокими потолками, хрустальными люстрами, обилием света, центральным отоплением. Многие бегали смотреть, как идет разборка школы, и очень переживали. В их числе был и ученик десятого класса Борис Купцов. В своей книге он с горечью пишет: »Гимназию вполне можно было бы не разбирать вплоть до весны 1941 года, тем самым дать возможность двум выпускным классам доучиться в лучших условиях, ведь вода залила город лишь в июне 1943 года».

«В один из зимних дней взорвали массивную соборную колокольню (здание собора было уже разобрано). Она рухнула на торговую площадь, подняв облако снежной пыли. От тяжелого глухого удара задрожала земля.

…Город буквально пустел на глазах. К весне от бывшего Весьегонска остался обширный унылый пустырь у Мологи с грудой битого кирпича, белеющими пнями выпиленного городского сада и березовых аллей по улице С.Перовской. Повсюду среди рыжей прошлогодней травы и зарослей крапивы виднелись кучи всякого мусора и прочего хлама. Печальное зрелище!» (из книги Б.Ф.Купцова).

Вода наступала на город медленно, но все же быстрее, чем ожидали весьегонцы. Уже переехав на новое место, они продолжали засаживать на прежних местах огороды. Так было в 1941, 1942 и 1943 годах. Только урожай 1943 года собрать не удалось. Он остался под водой, ведь в этом году пришла настоящая, «большая», вода. Она поглотила старый Весьегонск и еще много деревень: Задний Двор, Средний Двор, Мышкино, Холмищи, Сосновка, Горка Вторая, Вауч, Бор, Заполек, Орлец, Озерки, Работкино, Лекма и ряд других населенных пунктов. Подсчитано, что зеркало Рыбинского водохранилища, занимающее площадь примерно 4650 квадратных километров, вытеснило около 25 тысяч крестьянских хозяйств. Совсем исчез с лица земли город Молога, находившийся в 60 верстах ниже Весьегонска по течению Мологи. Его никуда не переносили.

Мы спросили Бориса Федоровича Купцова: а был ли экономический эффект от устройства водохранилища? Он убежден, что нет: «Земля дала бы намного больше. Одного сена здесь косили на всю армию Буденного. А сколько земля давала молока, льна, хлеба, леса! Никакой станцией не заменишь наших богатств».

Станция, кстати, много лет стоит законсервированной. От водохранилища радость только разве что рыбакам. Воды Рыбинки богаты живностью, в последнее время биологи с удивлением отмечают появление морских видов. Но уходить далеко от берега опасно. Когда поднимается северный ветер, то рукотворное море бушует. Бывает, что трехметровые волны в щепки разбивают рыбачьи лодки. Природа мстит?

Источник

«Плодово-выгодное»

Почти семьдесят лет назад Рыбинское рукотворное море затопило большую часть Весьегонска. Это не первое затопление в истории города, он постоянно находился в зоне риска из-за разливавшихся рек. Сегодня Весьегонск снова под угрозой уничтожения: люди уезжают в поисках работы и больше не возвращаются. Но пустеющий город отказался безмолвно умирать — весьегонцы занялись краеведением, принимают туристов и развивают возрожденное производство вина из северных ягод

Родные кости

Если посмотреть на карту Весьегонска, на мгновение покажется, что город стоит на берегу южного моря: здесь есть Приморская улица и Приморский парк, а одна из улиц называется Дельская — производное от Дели. Говорят, раньше это имя носила деревушка, ставшая частью города, но откуда в Центральной России экзотическое название, созвучное с индийской столицей, никто не знает.

На самом деле настоящего моря здесь нет. Весьегонск — самый северный город Тверской области, стоящий на берегу Рыбинского водохранилища, на отшибе от привычных туристических маршрутов. Между Весьегонском и другими городами области на много километров простирается густой хвойный лес. Население — чуть больше шести тысяч человек, большинство домов — деревянные, с резными окнами на старинный манер, у ворот то тут, то там белеют перевернутые лодки: здесь много рыбаков. Работает одна школа и одна больница — в сложных случаях надо ехать по разбитым дорогам за 120 километров в Бежецк или за 250 километров в Тверь.

После моего приезда в Весьегонск дождь лил сутки и затопил часть трассы Тверь — Бежецк — Весьегонск — Устюжна. Рядом с колхозом «Родина», недалеко от города, частично обрушился старый мост через поднявшуюся из-за дождей реку Кесьму. В итоге дети не смогли вернуться домой из школы, расположенной в соседнем селе, и на время оказались отрезанными от родных.

Втайне я боюсь, что тоже окажусь запертой в городе из-за потопа.

«Не бойтесь: как придет время уезжать, так или иначе доберетесь до “Большой земли”. В крайнем случае автобус не проедет, а проплывет», — успокаивают меня сотрудницы гостиницы. Но иррациональный страх останется со мной до конца командировки.

Д ля создания водохранилища затопили 434 тысячи гектаров земель, то есть территорию почти в два раза больше современной Москвы. Под водой оказалось 740 населенных пунктов, в том числе город Молога. Затопление краевед и мологжанин Юрий Нестеров сравнивал с «чудовищной, все разрушающей силы смерчем». В отличие от Мологи Весьегонску удалось выжить: часть города располагалась выше уровня водохранилища.

Кости на месте старого Весьегонска находят, потому что вместе с домами и церквями под воду ушли старые кладбища, объясняет Галина. О переносе кладбищ вместе с городом в сороковые годы не было речи.

«Кто бы разрешил это сделать? — говорит Галина. — Водохранилище впоследствии размывало могилы. Поэтому до сих пор, когда вода уходит, находят человеческие кости. На затопленных кладбищах лежали родные весьегонцев, вместе с затоплением города они лишились возможности навещать могилы близких».

Пустыня вместо моря

С Галиной и ее коллегами-краеведами мы встречаемся в читальном зале весьегонской библиотеки: двухэтажном деревянном здании мятного цвета на центральной улице города. Это место работы краеведческого клуба «Весь», созданного весьегонцами в 2014 году. Местные краеведы говорят: одна из их целей — восстановить историю погибших деревень и самого Весьегонска. «Если этим не заниматься, память о них исчезнет», — утверждают они.

На встречу пришли четыре человека, почти все — потомки переселенцев из затопленных сел. Сама Галина Соколова родом из деревни Работкино. Изначально жителей этой деревни переселять не планировали. Но когда Рыбинское водохранилище было создано, «большая вода» сама в пятидесятые разрушила деревню.

Галина Соколова, специалист по архиву краеведческого клуба «Весь», в помещении архива среди множества папок с документами Фото: Андрей Любимов для ТД

«Волны постепенно размывали песчаный берег, вдоль которого стояли дома. Сначала затопило луг, потом пашню, потом огороды и картофельники, а затем вода подошла под дворы и размыла дорогу между посадами, — напевно, как сказку, рассказывает Галина. — Это происходило в течение пяти-шести лет, поэтому мои родные были психологически готовы к переселению».

Леушинский женский монастырь вместе с близлежащими деревнями и селами затопили много позже смерти настоятельницы, при этом не все храмы были разрушены до затопления. Скелетообразные остовы монастырской колокольни и одного из соборов до пятидесятых годов торчали над поверхностью моря, постепенно разрушаясь.

Для Игоря краеведение и, в частности, попытки разобраться в истории создания Рыбинского водохранилища стали делом жизни. На вид ему больше шестидесяти лет, но когда он говорит о Весьегонске, у него молодеет лицо и начинают блестеть глаза. Игорь хочет понять, кто принял решение о поднятии уровня водохранилища до максимальной отметки — 102 метра над уровнем Балтийского моря. Он знает: утопленный город вернуть нельзя, но считает, что изучение истории помогает сохранять память о нем.

Игорь Горченков, краевед, председатель общественного совета Весьегонского района и член клуба «Весь» Фото: Андрей Любимов для ТД

«Я понимаю, почему было необходимо создать Рыбинское водохранилище, — говорит Горченков. — Страна развивалась и нуждалась в электроэнергии. Но, анализируя и участвуя в научных слушаниях по Рыбинскому морю, мы удивляемся: почему было решено поднять уровень воды выше 98-й отметки? Если бы вода не поднялась так высоко, город остался бы жив, а святыни — целы».

Игорь замечает, что ведутся споры о том, не стоит ли уничтожить рукотворное море. В 2013 году вопрос о полном или частичном осушении Рыбинского водохранилища ради восстановления церквей и кладбищ обсуждался в Общественной палате. Однако эту идею было решено оставить: осушать море опасно.

«Если опустить уровень водохранилища до 98-й отметки, можно было бы восстановить город Мологу и православные монастыри. Я знаю, что многие мологжане, выходцы из затопленной Мологи, надеются вернуться в родной город. И нам, конечно, хотелось бы увидеть старый Весьегонск. Но ученые говорят, что с точки зрения экологии целесообразности спустить воду до 98-й отметки и ниже нет».

Осушенное дно рукотворного моря превратится в пустыню площадью 450 гектаров. Земли окажутся непригодными для земледелия : места, где когда-то были заливные луга, теперь затянуты илом и песком. Восстанавливать почву, чтобы что-то на ней растить, придется в течение минимум десяти лет. Ну и если море погибнет, местные рыбаки лишатся работы.

Вымирание

Краеведение не сразу стало частью жизни Игоря. В его школьные годы не было педагога-энтузиаста, который мог бы заинтересовать детей историей родного города. Поэтому Игорь и его одноклассники не задумывались о том, что потеряли.

Он вспоминает, что во времена его детства затопленный Весьегонск было неплохо видно. Мальчиком Игорь плавал на лодке по рукотворному морю и в хорошую погоду разглядывал сквозь прозрачную воду пни, оставшиеся от весьегонского летнего сада, и фундаменты домов.

«Фактически я путешествовал по старому городу», — улыбается Игорь.

Семье Елены Сенькиной, председателя клуба «Весь», как и родным Игоря Горченкова и Галины Соколовой, тоже пришлось переехать на новое место из-за затопления. До этого восемь поколений родственников Елены прожили в деревне Задний Двор (сегодня она затоплена).

Елена говорит, что сегодня в Весьегонске проблемы с работой. Мужчины чаще всего уезжают на заработки в Москву, Тверь и Санкт-Петербург: там больше платят. Они работают в основном вахтовым методом: две недели на работе, две недели дома. Молодые люди едут учиться в другие города и остаются там насовсем. У самой Елены старшая дочь уехала в Санкт-Петербург, а младшая учится в Твери.

Елена Сенькина, глава краеведческого клуба «Весь», в творческой мастерской Фото: Андрей Любимов для ТД

«Я не думаю, что она вернется. А куда? И зачем? Конечно, у нас природа, лес, пляжи. Но молодежи хочется хорошо работать, получать приличную зарплату, профессионально расти. У нас они этого получить не могут».

С Еленой соглашается Игорь Горченков. Он добавляет, что ему обидно слышать, как Весьегонск называют в СМИ захолустьем из-за проблем с медициной, образованием и дорогами.

«Не хочу повторять за журналистами, но как мы были для всех медвежьим углом, так им и остались. Мы живем на границе двух областей. Конечно, местные сравнивают уровень жизни у нас с тем, как живут в Вологодской области. И сравнение происходит не в лучшую сторону. Очень грустно, что это так».

Помолчав, Игорь говорит: «Я вижу, что из города постепенно уезжают люди. Нас становится все меньше. Нужно искать способ обеспечить местных работой и найти свой бренд. Хорошо было бы открыть экологически чистое производство. Тогда мужчины будут оставаться и работать, семьи перестанут рушиться, а мамочки с детьми не окажутся одни. Нам нужно найти способ выжить, иначе мы разделим судьбу большинства малых городов России и просто вымрем».

«Плодово-выгодное»

У Весьегонска уже есть свой бренд — в инный завод, основанный в 1914 году местным купцом Ефремовым. В семьях весьегонцев из поколения в поколение передавались рецепты ягодных настоек и вин — они легли в основу рецептур Ефремова. В 1918 году производство вина национализировали. Местное вино начали в шутку называть, как и по всему СССР, «плодово-выгодным» : стоило оно недорого, а винзавод стал градообразующим предприятием.

Олеся Зуева, менеджер по туризму на весьегонском винзаводе, в одном из залов завода Фото: Андрей Любимов для ТД

Менеджером по туризму на заводе работает Олеся Зуева, молодая женщина лет тридцати с небольшим. Когда-то, будучи выпускницей весьегонской школы, она уехала учиться в Санкт-Петербург и осталась там, как ей казалось, навсегда. Олеся работала дизайнером по интерьеру. Все изменила беременность: муж Олеси, тоже выходец из Весьегонска, предложил вернуться.

«Его всегда тянуло в родные края, в большом городе он чувствовал себя чужаком. Мне пришлось переехать за ним в декретном отпуске. Я думала, что это временный шаг, — рассказывает Олеся. — Но потом родилась моя дочь, муж возвращаться в Питер не хотел, и я приняла решение остаться здесь. Теперь у меня семья, работа, свой дом, никуда уезжать мне уже не хочется».

Олеся похожа на Сансу Старк. Она из семьи переселенцев: ее дед был поволжским немцем и приехал в Весьегонск уже после затопления. Сама Олеся не знает немецкий, но помнит, как в детстве ее учили немецким считалочкам.

Разливочный конвейер на весьегонском винзаводе. Бутылки с только что залитым вином просвечиваются на предмет сколов, трещин и дефектов Фото: Андрей Любимов для ТД

Винзавод Олеся помнит с детства. Когда она была маленькой, ее отец работал там водителем. Олеся вспоминает, что «объем производства был громадный», а «весьегонские вина из северных ягод развозили по всему Советскому Союзу». Сейчас завод продает вина в крупные торговые сети, например «Ашан». Винный туризм — один из способов продвигать бренд.

«Развитие туризма в Весьегонске — непростая задача, — качает головой Олеся. — Мы территориально удалены от Золотого кольца и водных туристических маршрутов. Не все теплоходы могут потратить, например, восемь часов на дорогу до Весьегонска, чтобы туристы посетили город. Еще одна проблема, из-за которой туристов меньше, чем хотелось бы, — дороги. Тверская трасса еще ничего, а вот участок Весьегонск — Устюжна — это кошмар. Представьте, как туристическому автобусу тяжело проехать по грунтовой дороге. Поэтому некоторые питерские компании отказываются отправлять к нам туристов».

Говоря о современном Весьегонске, Олеся замечает, что в советское время тут жить «было веселее»: собирались большие компании, все шутили и общались. А сейчас в маленьких городах большинство думает только о том, как выжить.

Сама Олеся интересуется историей Тверского края и самого Весьегонска— во многом благодаря работе. Она вспоминает, как однажды обмелело Рыбинское море и ей удалось погулять по затопленному городу, вернее тому, что от него осталось.

«Мне было страшно — как будто я столкнулась с призраками. Я думала об ужасе и печали людей, которым пришлось покинуть свои дома, — замечает Олеся. — Если бы мне сейчас сказали, бросай свой дом и переезжай, для меня это была бы трагедия. Иногда, когда мы рассказываем о затоплении во время туров, туристы отшучиваются. На самом деле местным жителям было не до шуток. Тем, кто застал затопление, было больно думать о потерянном доме. Правда, сейчас, к сожалению, о затопленном городе помнят старшие поколения, а местная молодежь почти об этом не вспоминает. Время, как вода, стирает воспоминания».

Где родился, там и пригодился

Евгений Демченко — один из тех, кто уезжать из Весьегонска не собирается. В свои сорок с небольшим он владелец охотничье-рыболовной базы на берегу Рыбинского моря и профессиональный охотник. Когда Евгений впервые пошел на охоту, ему было семь. В его семье все были охотниками. Евгения учил охотиться его отец, а отца — дед. Охота всегда была одним из главных занятий для жителей Весьегонска.

«Здешние места хорошо подходят для охоты и рыбалки: вокруг города дремучие леса, где водится крупный зверь, плюс есть большая акватория. Рыбинское водохранилище помогло развитию охоты в Весьегонске: стало больше зверей», — объясняет Евгений.

Он говорит об охоте не просто как об источнике заработка или хобби. Охота стала для Евгения образом жизни. Он чувствует себя на своем месте, когда идет с собаками по весьегонскому лесу.

«Настоящий охотник, как правило, одиночка, — рассказывает Евгений.— Лесному человеку непросто ужиться с женщиной. Представьте: охотник может сутками ходить в лесу в одиночестве и прекрасно себя чувствовать без общения. Чтобы по-настоящему любить охоту и лес, нужно обладать особым характером. Не каждая женщина согласна идти на компромиссы и мириться с этим».

Евгений Демченко, владелец охотничьей базы «Волчица», на своем катере Фото: Андрей Любимов для ТД

Евгений был трижды женат. Его нынешняя жена Альбина уехала из Весьегонска в прошлом году и нашла работу в Рыбинске. Евгений замечает, что пока жену «в Весьегонск не тянет», а ему не хочется уезжать отсюда. В итоге они живут на два города.

«Я очень люблю родной край. У меня никогда, ни разу в жизни не было желания уехать отсюда. Когда я вернулся из армии, командир звал меня в Москву на работу, но я отказался. Это не мой город. Я чувствую себя на своем месте в Весьегонске. Наверное, правы люди, когда говорят, где родился, там и пригодился, — смеется Евгений. — Конечно, в Весьегонске большие проблемы с работой. Но мне повезло, у меня нет сложностей с заработком. За годы появились постоянные клиенты, которые приезжают поохотиться, я занимаюсь любимым делом и доволен тем, как все сложилось».

Иногда Евгений мечтает, чтобы сыновья вернулись в Весьегонск и продолжили его дело. Но пока мечтам лучше оставаться мечтами, считает он.

«Вольная жизнь имеет свои особенности и недостатки, — объясняет Евгений. — Поэтому я думаю так: пусть лучше мои дети вырастут, получат хорошую работу и заработают себе на достойную пенсию, а потом, может быть в старости, переедут сюда. Вернуться в Весьегонск никогда не поздно».

Слова Евгения звучат в моей голове, когда я сажусь на рейсовый автобус до Твери. За день до моего отъезда ударили морозы, а ливни кончились. Потоп завершился, так толком не начавшись, и наш автобус спокойно выехал из Весьегонска, чтобы через 4,5 часа, по расписанию, прибыть в Тверь. Весьегонск, оставшийся позади, утонул в снежной пелене первой ноябрьской метели, как будто и не существовал вовсе.

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!