ворота шамиля в гунибе история
Крепость Гуниб. Дагестан.
Крепость Гуниб — свидетельница Кавказской войны. Крепость была возведена русскими солдатами для применения в качестве укрепления.
События тех времён тесно связаны легендарной личностью — Имамом Шамилем:
Делом всей жизни Шамиля было создание имамата — теократического государства, базирующегося на принципах шариата. Апогей власти пришелся на 1843-1847 годы. Ведя освободительную борьбу, Шамилю удалось объединить почти всех горцев Дагестана и Чечни. 25 августа 1859 года Шамиль вместе с 400 сподвижниками был осажден в Гунибе и 26 августа (по новому стилю — 7 сентября) сдался в плен на почетных для него условиях.
Пленили Шамиля чуть дальше — в Верхнем Гунибе, где, в честь этого события установлен памятник. До сих пор в тех местах находят пули и ядра, времён Кавказской войны. К сожалению, время было вечернее, и до памятника я не доехал. Видео, на котором я еду по Гунибу:
Сама крепость расположена на вершине хребта, внизу которого находится село Гуниб. Село расположено на склонах, и с окраин — прекрасно просматриваются окружающие окрестности:
Указателей на крепость я не нашёл, по этому — пару раз ошибся дорогой:
Ехать надо так: пред «Шамильскими» воротами свернуть направо (на грунтовку), и на развилке повернуть направо еще раз.
Перед самой крепостью расположена площадка, на которой можно оставить автомобиль. Есть гостевые домики и зона для пикника. От стоянки подниматься до крепости пешком — это не сложно, но как и везде в горах — воздух разряжен, и с непривычки тяжело дышать:
Наверху находится уцелевшая башня, и открываются невероятно красивые виды на окрестности, буквально, с высоты птичьего полёта:
Фотографии и видео не могут в полной мере передать красоту тех мест, лучше приехать и всё обязательно посмотреть самому. Вокруг всё буквально пропитано духом истории. Когда-то, очень давно, на этом самом месте стоял Имам Шамиль, и осматривал, с высоты — окрестности своих владений.
Уже темнело, и надо было как-то выбираться из этого места. Спускаться по горным тропам в полной темноте — не самая лучшая затея.
Внизу, на стоянке, ко мне подошёл чуть выпивший дагестанец из Гуниба — Муслим. Спросил — откуда я, понравилась ли мне крепость и виды с неё. Обещал, как только уедут его друзья из Сургута (они компанией что-то отмечали) — показать мне все местные достопримечательности, и попутно пригласил в гости 🙂 Обменялись с ним телефонными номерами. Ждать я не стал — уже стемнело, и не было смысла ездить и что-то смотреть. Хотя, Муслим мне перезвонил — спрашивал, нашёл ли я дорогу к памятнику Шамилю в Верхнем Гунибе.
Отдельного внимания заслуживает дорога от ворот до крепости, и обратно. Она больше похожа на русло высохшего ручья, по которому еще и бродят местные коровы. С одного края дороги — обрыв… посмотришь вниз, и сердце сжимается… лучше вообще туда не смотреть 🙂
Ну и видео вечернего Гуниба, когда я ехал по селению:
zairbek
zairbekzairbek
Моё предпоследнее (в 2008 г.) посещение родного Дагестана еще острее навело меня на мысли, которые волновали меня и раньше: почему здесь политически так не спокойно? Откуда эти беспрестанные вылазки бандформирований, взрывы в Махачкале, Буйнакске, Хасавьюрте, Кизилюрте (не думаю, что в советское время многие у нас знали эти названия, но сегодня они у всех на слуху)? Откуда взялись эти ваххабиты, моджахеды, что им надо и за что они борются? Почему сами не живут спокойно, и другим не дают? Говорят, что даже в соседней Чечне сегодня спокойнее…
Я не думаю, что готов назвать причины всех этих явлений в сегодняшнем Дагестане (будем откровенны, одной из самых коррумпированных республик современной России), но, возможно, некоторые ответы можно получить, если вспомнить историю присоединения к России Дагестана и Чечни. Предлагаю совершить вместе этот небольшой исторический экскурс…
Что знает об этой войне средний современный россиянин, более того – несколько поколений России? Немного из Лермонтова, немного из Толстого плюс полторы странички из советского учебника истории. Генерал-завоеватель Ермолов и лидер освободительного движения имам Шамиль, доктор Пирогов и Хаджи-Мурат – вот, в лучшем случае, набор знаний и сегодняшнего российского школьника…
Расширяя свои границы на юге, до Северного Кавказа долгое время (до начала 19 века) у России не доходили руки. Да и как таковой он не очень-то интересовал империю. Да, был Дербентский проход, связывавший Среднюю Азию и Ближний Восток с юго-востоком Европы, но, во-первых, с Дербентом существовали таможенные договоренности, а во-вторых, рядом были просторы Каспийского моря, которые позволяли торговым караванам на судах преодолевать эту преграду. А еще что? Дикий каменистый край, который изначально сулил Российской империи одни убытки и неприятности?
Иное дело Закавказье: перспектива выхода к Босфору и Дарданеллам, огромные прибыли от транзита восточных товаров, плодородные почвы, развитые ремесла. В 1813 году Россия все это получила, выиграв у турок и персов очередную войну за этот регион. И вот тут-то встал вопрос: а как туда добираться? Единственный путь, Военно-Грузинская дорога, насквозь простреливался горцами. Без нескольих рот солдат ни один торговый караван не мог туда пройти — все расхищалось, а люди попадали в заложники.Покорение Северного Кавказа стало необходимостью, и начинать решено было с воинственной Чечни.
В 1816 г. туда направляется герой войны с Наполеоном генерал Ермолов. Вверенный ему Кавказский корпус насчитывает 56 тыс. человек. Отличавшийся крутым нравом Ермолов быстро наводит порядок в войсках. Он без суда срывает погоны с проворовавшихся и спившихся офицеров, жестоко наказывает за разгильдяйство и приказывает массово угонять у горцев табуны, дабы усилить свою кавалерию. Вскоре кавказцы зовут его здесь не иначе как Ярмул («сукин сын»). Осенью 1817-го русские войска переходят Терек. Начинается Кавказская война. Горят надтеречные аулы. Тысячи чеченцев, бросая имущество, волоча на себе стариков и детей, бегут к подножию гор. Впоследствии этот путь они проделают еще не раз. Как писал сам Ермолов: «Я лучше от Терека до Сунжи оставлю пустынные степи, нежели в тылу укреплений наших потерплю разбои. Я-то уж знаю здешних народов свойство, угрожающее стране дикой необузданностью. Тишина и устройство здесь удерживаются одним страхом. «. Генерал Вельяминов, зам. Ермолова, первым сформулировал стратегию экономической блокады Чечни, Дагестана, а позже и всего Сев. Кавказа. Поклонник Вольтера, большой эстет, он обещал из собственного жалованья выплачивать казакам по червонцу за каждую отрезанную голову горца.
Генерал Ермолов Имам Шамиль и сыновья
Россия восхищалась действиями Ермолова. После смерти Багратиона и Кутузова Ермолов стал главным героем нации. Пушкин, и тот не устоял: «Смирись, Кавказ, идет Ермолов!». Беллинсгаузен назвал его именем остров в Тихом океане. Пестель настаивал на еще более жестких методах покорения, включая тотальную депортацию чеченцев и дагестанцев с последующим заселением их земель казаками. Заветы декабриста, как мы знаем, найдут потом свою благодатную почву. Спустя сто с лишним лет их сполна реализует Иосиф Сталин. Правда, сам «свободолюбец» Пестель задолго до этого кончит свою жизнь на виселице.
С общего благословения покорение северо-кавказских просторов продолжалось методом «выжженной земли». Позже к этому добавились деньги и чины. Игра на клановых и кровных распрях горцев приносила царизму неплохие плоды. До тех пор, пока во главе освободительного движения не встали религиозные лидеры, сумевшие под знаменем ислама объединить народ против завоевателей. И особый размах борьба приобрела при имаме Шамиле…
Великий имам Шамиль…
25 лет гигантская Российская империя не могла одолеть то, что создал один человек – Шамиль из аварского аула Гимры. Сын кузнеца, столь же одаренный от природы, сколь и сделавший себя сам, ученый-богослов, оратор и великий воин. При 1-ом имаме он был одним из мюридов, при 2-ом — военным министром, а третьим имамом избрали самого Шамиля. Он ввел среди горцев обязательную воинскую повинность и создал регулярную армию. Он истребил военных приставов и местных ханов-предателей, ввел наибства, как административные единицы государства.
Здесь невозможно рассказать обо всех событиях 25-летней войны Шамиля. Коснусь лишь некоторых её эпизодов. И начну с битвы при селении Ахульго (1839 г.), которую Шамиль мог даже выиграть, несмотря на многократное превосходство противника. Но в итоге оказался с остатками мюридов и семьей заперт на горе. Спасения не было. Когда же штурмующие ворвались в последнюю пещеру защитников крепости, Шамиля там не оказалось. Он скрылся, по всем преданиям, привязав к спине раненного 6-летнего сына Гази-Магомеда (у мальчика штыком была перебита нога), немыслимым образом преодолев семиметровой ширины бездонную пропасть над рекой. Как ему это удалось – одному Аллаху известно. Историки над этим гадают до сих пор. Одни считают, что ему удалось перекинуть балку на другой край пропасти и проползти по ней, другие убеждены, что он просто перепрыгнул через пропасть. Шамилю в ту пору было 42 года.
Сбежав в Чечню, Шамиль за считанные месяцы взамен потерянной 10-тысячной армии собрал новую, 20-тысячную. Столицей Имамата на этот раз было провозглашено высокогорное селение Дарго. Потом падет Дарго, и столицей станет знаменитое ныне селение Ведено, родина другого Шамиля (гораздо менее славного Басаева). Но к концу 50-х годов XIX века безнадежность борьбы Шамиля против гигантской империи стала очевидна. Слишком неравны были силы. Население имамата было измучено и обескровлено. Да и силы самого Шамиля, израненного и постаревшего, таяли на глазах. Верные прежде наибы, видя бессмысленность дальнейшего сопротивления, стали переходить на сторону врага, царского правительства. Сам Шамиль так писал об этом впоследствии: «Правду сказать, я употреблял против горцев жестокие меры, много людей убито по моему приказанию. Но бил я их не за преданность русским: вы знаете, что они никогда ее не выказывали. А за их скверную натуру, склонность к грабительству и разбоям. Потому я не стыжусь своих дел и не боюсь дать за них ответ Аллаху».
В марте 1859 года и Ведено было взято русскими войсками. Имам с немногочисленными сторонниками отступил в горный Дагестан, избрав для последней обороны высокогорный аул Гуниб, расположенный на неприступной скале, где 500 мюридам великого имама противостояла 150-тысячная армия генерала Барятынского.
Миновав Леваши, один из больших населенных пунктов по пути в горы, мы повернули налево. И уже вскоре пересекли границу Гунибского района, одного из красивейших мест не только в республике Дагестан. Как утверждают справочники, по климатическим условиям Гуниб не уступает лучшим курортам мира. Мягкий субальпийский климат, живописная природа, чистый воздух, обилие солнца (300 дней в году) и отсутствие ветров.
Остановились у Гунибской ГЭС имени Расула Гамзатова. В этом районе почитают нашего Расула так, как будто он родился не в Цада, а у них, в Гунибе. По плотине проходит автомобильный проезд шириной 4,5 метра с двумя пешеходными тротуарами. ГЭС построена в узком каньоне, созданное плотиной водохранилище имеет небольшие размеры: максимальная длина — 3,8 км, максимальная ширина — 350 м, максимальная глубина — 53 м. Стоимость строительства ГЭС составила 650 млн.руб. Строительство велось 10 лет (1995-2005). Мощность ГЭС — 15 МВт, среднегодовая выработка — 57,6 млн кВт·ч. При ГЭС организовано форелевое хозяйство. Известно, что появление ГЭС меняет порой русла рек и создает водохранилища – большие водоёмы с пресной водой. Благодаря каскадам ГЭС Дагестан сейчас превратился в настоящую страну озер, идеальных для купания и рыболовства. Однако красивые берега Гунибского района, плавно переходящие в не менее красивые высокие горы, пустуют. Наплыва туристов здесь пока нет: народ в России побаивается ездить в неспокойную республику.
Покидая ГЭС, понаблюдали, как с 73-метровой плотины низвергаются воды реки Каракойсу – зрелище завораживающее (жаль, что на фото этого не видно). Любопытно, что, увидев меня с фотоаппаратом, откуда-то вышел на мост какой-то человек и строго сказал, что здесь снимать нельзя. Я не стал спорить, тем более, что все что хотел я к этому моменту уже заснял…
Гунибское плато площадь 50 кв. км) напоминает высоко приподнятый, отрезанный от внешнего мира отвесными обрывами, остров. Вершина его вытянута почти на 10 км от запада к востоку. В долинах плато зеленеют рощи, есть луга, небольшие пашни, протянувшиеся вдоль речушки, которая, прорвавшись сквозь скалы, низвергается несколькими водопадами в Кара-Койсу. Покрытые лиственными и хвойными деревьями склоны гор, вершины которых унесены высоко за облака, со всех сторон обрывисты и кажутся издали недоступными; и лишь ниже скаты становятся постепенно отложе, нисходя верандами к подошве горы. Западная часть плато возвышается над уровнем моря почти на 2,5 тыс. м. На склонах этого плато, на высоте примерно 1500 м, и находится одноименное селение Гуниб.
А вот и знаменитая стела «Белые журавли», которую мы видели снизу на вершине Нижнего Гуниба. Воздвигнутые по мотивам стихов Расула Гамзатова «Журавли», такие монументы сегодня можно встретить и в других уголках земного шара.
Не буду описывать, какая панорама открылась с этой смотровой площадки за моей спиной, на востоке!
Лучше посмотрите эту картину сами (Фотошоп помог мне собрать воедино 4 кадра).
Последний бой Шамиля
Итак, аул Гуниб стал последним убежищем Шамиля. 9 августа 1859 г. его отряд, насчитывавший 500 мюридов, был осаждён 150-тысячной армией русских войск. Из рапорта Барятинского военному министру: «Перед нападавшими неприступными стенами возвышались один над другим три скалистых крутых обрыва. Утром 25-го числа войска южного фаса с лестницами и крючьями, подсаживая друг друга, в совершенной тишине вскарабкались на первую террасу. Оставив стрелковую роту внизу, на местax, удобных для обстреливания верхних уступов, солдаты, уже под огнем заметившего их неприятеля, с помощью лестниц и веревок взошли на вторую террасу и вслед за тем и на верхнюю плоскость Гуниба».
Генерал Барятынский Дом Шамиля на центр. площади селения Нижний Гуниб
Тому, кто возьмет Шамиля живым, было обещано десять тысяч рублей. Ночью солдаты Ширванского и Апшеронского полков, преодолевая уступ за уступом, вскарабкались по отвесным склонам. Увидеть в точности то, что здесь происходило 25 августа 1859 года, можно на картине немецкого живописца Теодора Горшельта, находившегося на месте событий. Хранится она в музее изобразительных искусств Махачкалы.
Впоследствии здесь, в Верхнем Гунибе, в реликтовой березовой роще над камнем, где произошла сдача в плен, была возведена ротонда (каменная беседка), а на самом камне вырезана надпись: “1859 года 25 августа, 4 часа вечера, князь Барятинский”. Рядом на стене указаны основные вехи Кавказской войны – от провозглашения первым имамом Гази-Магомеда до взятия Гуниба. Табличка на стене извещает, что в память о героях той войны на этом месте будет сооружен монумент.
В Нижнем Гунибе, на остатках русской крепости, осталось от той поры лишь здание бывшей комендатуры, да памятник на могиле солдат Апшеронского полка, павших при осаде последнего оплота Шамиля.
Барятинский не стал разоружать великого имама, зная, что тем самым жестоко оскорбил бы его. Впоследствии Шамиль говорил, что в этот момент был готов заколоть себя на глазах Барятинского при первом же оскорблении.
25 августа 1859 г., аул Верхний Гуниб. Генерал
Барятынский принимает капитуляцию Шамиля
Сдавшихся мюридов распустили по домам, а Шамиля с семьей, окруженных многочисленным конвоем, доставили в Темир-Хан-Шуру (нынешний Буйнакск). Имама не покидали опасения, что русские готовятся совершить над ним казнь, и последние сомнения на этот счет оставили его лишь после встречи с царем. Она произошла 15 сентября в Чугуеве, где Александр II производил смотр войскам.
— Я очень рад, что ты, наконец, в России; жалею, что этого не случилось ранее. Обещаю, что ты не будешь раскаиваться, — произнес император и, как свидетельствуют очевидцы, при этих словах обнял и поцеловал Шамиля.
На пребывание в столице, куда Шамиля доставили еще через пару недель, Александр II отвел пленнику семь дней, в течение которых имам успел побывать в музее Академии наук, на монетном дворе, стекольном и фарфоровом заводах и даже в театре на спектакле итальянской оперы. Рассказывали, что после этих экскурсии имам воскликнул: «Если бы я знал, как велика Россия, вряд ли отважился бы воевать против неё столько лет…». В Императорской публичной библиотеке ему показали рельефную карту Кавказа, и Шамиль безошибочно отыскал свой родной аул Гимры. Посетил он и 1-й кадетский корпус, где воспитывался впоследствии его сын Джемалэддин. Появление имама и его свиты на улицах Петербурга вызывало бурный интерес населения.
“Русский художественный листок” выпустил серию сделанных с натуры портретов Шамиля и его близких. Сцена гунибского пленения стала сюжетом живописных работ кисти Франца Рубо, Теодора Горшельта, Григория Гагарина.
Местом ссылки Шамиля была определена Калуга, где с ним находилось чуть больше двадцати человек — члены семьи и верные мюриды. На содержание из казны отпустили 15 тысяч рублей в год. Пленнику отдавались все почести, положенные по этикету высокопоставленному лицу. В то же время конвой и тайная охрана вели неусыпный надзор, пресекая всякое общение с “лицами с Кавказа”. Повествует Евгений Марков: “Я видел Шамиля в лицо, говорил с ним, пожимал его руку. Он был тогда пленник, но и пленник глядел владыкою, горделивым и грозным повелителем гор. Что-то царственное и первосвященническое было в маститой фигуре имама, когда он приближался своим твердым и неспешным шагом, высокий, статный, несмотря на свои годы, в белой, как снег, чалме, с белой, как снег, бородой, оттененной длинною черною одеждою, с проникающим взглядом сурово смотрящих глаз на строгом бледном лице, полном ума и непоколебимой воли…”
В 1861 году Шамиль вновь побывал в Петербурге и виделся там с Барятинским. Князь сказал ему, что любит его как брата. В Царском Селе Шамиля принял император, имам преподнес ему богатую золотую шашку. На просьбу о выезде в Мекку государь ответил обещанием со временем выполнить и это желание. Это был вежливый отказ, но, пока на Западном Кавказе продолжалась война, на другой ответ рассчитывать не приходилось, только в 1864 году сопротивление горцев было сломлено окончательно.
Почетный плен Шамиля длился почти десять лет. В 1866 году в зале калужского дворянского собрания Шамиль и его сыновья Кази-Мухаммед и Мухаммед-Шафи принесли присягу на верноподданичество России. В том же году Шамиль присутствовал на свадьбе цесаревича Александра (будущего императора Александра III). Еще три года спустя имам с семьей был переведен на жительство в Киев, куда он переехал по железной дороге.
Старого и больного, получившего за войну два десятка ран, Шамиля отпустили, наконец, в долгожданную Мекку. В марте 1869 года пленник сообщил Барятинскому (с которым состоял в доверительной переписке), что военный министр известил его о разрешении государя на выезд в Мекку, и благодарил князя за содействие и помощь в исполнении своего давнего желания.
Но, даже отпустив, Шамиля еще боялись величественного старца: в России оставили его сыновей, которые могли проводить отца только до Одессы. О том, каким всеобщим поклонением пользовался на Востоке Шамиль, рассказано в записках И. Захарьина “Кавказ и его герои”. Турецкий султан принял его как царственную особу и при всех поцеловал его руку, “а когда Шамилю доводилось проезжать или идти пешком по улицам турецкой столицы, то османлисы падали перед ним ниц и лежали распростертые на земле все время, пока он мимо них проходил или проезжал”.
Впервые в истории Османского Халифата, турецкий султан, прося прощения у Шамиля, поцеловал руку имама. В 1871 году Шамиль скончался в Медине (территория современной Саудовской Аравии). Он покинул земную юдоль, “полный твердой надеждой, что Аллах и Магомед с радостью примут его в лоно вечного покоя и блаженства, ибо он честно выполнил свой земной долг”.
Похоронен великий имам был 4 февраля 1871 г. рядом со сподвижниками Пророка Мухаммада на кладбище Аль-Баки в Медине.
Последний оплот мятежного имама
Начинаем подниматься по витиеватой дороге, которая проложена по намёткам узкой тропы.
Горцам хорошая дорога была не нужна — труднодоступность аулов являлось залогом их спокойствия и безопасности, и, глядя на окрестные горы, понимаешь, что они со времён Шамиля нисколько не изменились.
И сабли, что о скалы точены
Взлетают, видевшие виды.
И скачут вдоль крутой обочины
Кавказа верные мюриды.
Занковский И.Н. «Дорога на Верхний Гуниб»
Первую дорогу в Гуниб проложили к приезду государя-императора Александра 2-ого, визит которого в Гуниб состоялся в сентябре 1871 года. Однако отметим, что царь въезжал в аул другой верхней дорогой, тогда как этим путём он наоборот спускался вниз, уезжая из Гуниба.
Впереди небольшая башня, в которой устроены ворота. Император, будучи здесь, назвал их в честь А. И. Барятинского.
Рядом, на выложенной из камня стене, висит памятная доска в честь Закари Нахибашева.
Этот человек был наибом Шамиля, но после окончания войны помогал царским войскам возводить Гунибскую крепость. Считается, что далее он, как бывший соратник имама, участвовал в восстании горцев 1877 года, но точного подтверждения этому нет.
Повороты и серпантин заканчиваются, мы попадаем на большую площадь, что представляется для горного селения весьма удивительным.
Тут нужно объяснить — то, что мы видим теперь последним оплотом имама отнюдь не является.
Высокогорный аул Гуниб во время штурма 1859 г. подвергся обстрелу из пушек, после чего он был очищен от жителей — какое-то время им запрещалось здесь селиться. Прежний Гуниб находится на этом же плато несколько выше, и там теперь никто не живёт.
Новый Гуниб был заложен в 1862 году. Первоначально он задумывался как место для жительства солдат, отчего площадь в былые времена использовали как плац.
Александровский И.Ф. «Русский лагерь по Гунибом»
Новый Гуниб это многоэтажное поселение, которое начало разрастаться как вверх, так и вниз именно отсюда с этой площади.
Здесь замечательный воздух — в Гунибе бывает 300 солнечных дней. Хирург Пирогов первым в качестве курорта оценил эти горы. Сын императора Великий князь Павел Александрович в детстве часто болел, отчего доктор посоветовал царю — сменить ребёнку климат и отправить его в Гуниб.
В 1867 г. здесь был построен большой дом, где некоторое время жил Великий князь — в этом же доме останавливался и сам император. После особняком пользовался комендант Гунибской крепости Д. В. Комаров, в семье которого в 1873 г. родилась известная русско-советская писательница Ольга Форш. Горная закалка пошла ей на пользу. Ольга Форш прожила до 1961 года. Великому князю не повезло — большевики расстреляли Павла Александровича в 1919 г.
Наш гид Жабир Омаров, боясь, что погода может испортиться, предлагает сразу поехать, посмотреть верхний Гуниб, точнее, то место, где сдался Барятинскому имам Шамиль.
Вновь садимся в машину и едем ещё выше, петляя по поселковым улицам.
В одном месте возле источника делаем остановку. В советской экранизации Толстого «Кавказский пленник» показан горный родничок, вытекающий из горы через трубу — туда по фильму приходят женщины аула.
Но это кино. Насколько мне приходилось видеть, на Кавказе родник, если он в проходном месте, всегда обустроен и оформлен камнем.
Считается, что именно арабские просветители научили горцев облагораживать подобные места. Так это или нет, сказать не могу, но некое архитектурное сходство у арабов и у дагестанцев определённо прослеживается.
Жилые строения заканчиваются. Мы движемся по горной дороге, пробитой посреди скал. В какой-то момент достигаем большого рисунка, где на зелёном фоне изображён имам Шамиль. Кто-то из дагестанских художников весьма постарался, но чтобы оценить работу, смотреть её нужно не отсюда, а именно снизу.
Гора имеет почти вертикальные скалы.
Где можно подняться, верхний Гуниб огорожен крепостной стеной, где также устроены ворота.
Император Александр 2-ой назвал их в честь Шамиля.
К мятежному имаму здешние фортификационные сооружения имеют лишь символическое отношение, так как были построены уже после него, но свой единственный бой во время восстания 1877 г. с его бывшими мюридами крепость выдержала.
Гуниб с аварского переводится как — стог сена. По мере подъёма появляется невысокий кустарниковый лес, чередующийся с альпийскими лугами — природа здесь потрясающая.
Дагестан в трудные 90-ые годы сумел сохранить советскую систему санаториев и пионерлагерей. И то и другое в верхнем Гунибе имеется — на отдых сюда приезжают как взрослые, так и дети.
Словно Жилин и Костылин, где первый тащит на себе второго, на одной из полянок появляется обелиск, состоящий из двух больших валунов, положенных друг на друга. На верхнем камне табличка с надписью — «В ПАМЯТЬ О НАРОДНОМ ПОДВИГЕ В КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЕ».
Останавливаемся, выходим из машины. Дорога убегает куда-то вверх, в то время как указатель предлагает подняться чуть в сторону и посмотреть беседку Шамиля.
Это место также называют ротондой Барятинского, ибо построена она сверху над выступившим из земли камнем, на котором 25 августа 1859 года сидел А. И. Барятинский ожидавший, когда к нему из аула спустится мятежный имам.
Рядом с беседкой установлена гранитная доска, где выбиты все основные события Кавказской войны.
Говорят, в 90-х ротонду ломали, однако местная милиция быстро нашла вандалов. События тех лет многим и в наше время не дают покоя. Думаю, здесь стоит рассказать о последних днях Шамиля в Гунибе.
Если в Гимрах Кавказская война начала как следует разгораться, то в Гунибе её фитиль почти затух. После Крымской войны царское правительство стянуло на Кавказ почти 200 тыс. солдат. Силы были абсолютно не равны. Дагестан к тому моменту лежал в руинах, и горцам порядком надоело воевать.
Приведу несколько исторических фактов.
В своё время к Шамилю попала корона Надир-шаха, из которой его жёны поочерёдно выковыривали драгоценные камни. Когда имам после падения Ведено, отступал к Гунибу, его казначей, ведавший всеми богатствами, просто исчез, прихватив с собой все золото и все драгоценности.
Более того, у имама появился соперник — Кибит-Магома, собравший большую партию недовольных. Кибит-Магома думал при помощи русских избавиться от Шамиля и сделаться имамом.
18 августа князь Барятинский лично прибыл к подножию Гуниба, который на тот момент был плотно охвачен войсками. Началась подготовка к штурму. В ночь на 25 августа со страшными трудностями, при помощи верёвок и лестниц, солдаты поднялись на верхнее плато Гуниба.
Бой продолжался недолго, мюриды были перебиты, и только горсть их во главе с Шамилем заперлась в последнем небольшом ауле, который был окружён 14-ю батальонами.
Если за несколько дней до этого Шамиль ставил какие-то условия, предлагая выдать его мюридам в обмен на себя русского генерала, то здесь о каком-либо обмене речь уже не шла — только безоговорочная капитуляция. В 4 часа дня Шамиль, оставив своих телохранителей, в сопровождении полковника Лазарева вышел из аула.
Оглушительное троекратное «УРА» разнеслось над Гунибом. Шамиль испугался, и хотел было вернуться обратно, но тут находчивый Лазарев объяснил, что это солдаты так его приветствуют.
Подойдя к Барятинскому, имам сказал:
«Сардарь, я не внял твоим советам — прости и не осуждай меня. Я — простой уздень, тридцать лет дравшийся за религию, но теперь народы мои изменили мне, а наши разбежались, да и сам я утомился; я стар, мне 63 года. Не гляди на мою рыжую бороду, я сед. Это просто хна. Поздравляю вас с владычеством над Дагестаном и от души желаю Государю успеха в управлении горцами для их же блага»
На что Барятинский постарался успокоить имама, пообещав замолвить за Шамиля слово перед государем-императором. В свою очередь полковник Лазарев распорядился, чтобы в солдатский лагерь доставили всю его семью.
На тему сдачи в плен Шамиля есть две великолепные картины. Одну в 1863 г. написал Теодор Горшельд «Пленный Шамиль перед главнокомандующим А. И. Барятинским».
Вторая 1886 г. принадлежит кисти Ф.Рубо «Пленение Шамиля»
Остаётся добавить, все переговоры велись на кумыкском языке — он в те годы для Дагестана был объединяющим языком, как сейчас русский. На тюркском разговаривали практически все горцы, и именно поэтому Толстой называл их татарами.
Вернёмся в настоящее. Если верить художникам, то в этом месте произошёл оползень, ибо они изображают здесь более ровное пространство. Мало кто знает, но чуть выше от беседки на горе находится интересная поляна. Жабир предлагает туда подняться, причём, что там, не говорит. Поднимаемся тропинкой через лес. Гуниб хоть и называется — гранитной твердыней — но это несколько не так.
Кое-где в разорванной горе можно увидеть её слоёную, словно пирог почву, составленную из глинозёма и камней.
Если бы Жилин находился в плену в Гунибе, с материалом для кукол, которые он лепил для Дины, проблем бы не возникало. Кавказский горный лес от нашей средней полосы отличается. Деревья вроде, как знакомые, но при этом они чуть-чуть другие.
Подхожу к берёзке, она вроде родная и узнаваемая, но при этом она непохожая на свою есенинскую сестрёнку, ибо её кора не белая, а какая-то зелёная, или даже коричневая.
Такой вид называется — берёза Радде — она впервые найденная и описанная натуралистом Г. Радде в 1885 году. Радде является реликтом палеогенового периода, и растёт лишь только в некоторых районах Дагестана. Любопытно, но практически все художники, рисовавшие в конце 19 века легендарный Гуниб, изображают плато полностью лишённым какой-либо растительности.
Объясняется это тем, что горцы использовали хворост и деревья в своей хозяйственной деятельности, и далее во время осады Гуниба остатки леса совсем исчезли.
Но, как пишут в справочниках, уже с 1886 года на плато поставлена правильная и рациональная охрана лесов, что привело к их восстановлению, в частности, сохранению гунибской березовой рощи. В годы Советской власти эксплуатация леса на плато была запрещена. Сейчас под лесами почти 40 процентов всей площади плато.
В настоящее время на Гунибском плато создается национальный парк.
Наконец Жабир приводит нас на поляну — она по принципу тельняшки вся перерыта какими-то полосами, а рядом, чуть сбоку возвышается поросшая травой горка. Жабир предлагает угадать, что это такое? давая подсказку, что место это связано с пребыванием императора и его свиты.
Я долго ходил, осматривая бугристую местность. Ну не картошку же они тут сажали? в итоге пришлось сказать, что сдаюсь. Тогда наш гид рассказал нам об этой поляне. Когда царь со своей многочисленной свитой прибыл, он захотел попасть в Гуниб.
Здесь выяснилось, что столов и стульев на 500 человек ни в крепости, ни в близлежащих аулах не набрать. А как тогда справлять фуршет в честь победы, в честь государя императора?
Один из генералов предложил выкопать траншеи-окопы, где будут стоять гости, а нетронутое ровное пространство использовать в качестве стола, который горцы застелили своими бурками.
Царь стоял в траншее вместе со всеми, а рядом на земляном отвале был установлен Российский Государственный флаг.
Любопытно, что прибыл сюда царь верхней дорогой — её во времена Шамиля ещё не было. Расквартированные здесь солдаты Апшеронского полка пробили в одной из гор 100 метровый тоннель, который выходил через плато на другую сторону горы. Сделано это было для того, чтобы горцы не отрезали единственный путь при осаде. По словам местных жителей, тоннель существует и теперь. Однако мы из-за ограниченности времени подниматься туда не стали.
Садимся в машину, спускаемся на площадь в Нижний Гуниб. Посёлок живёт обычной провинциальной жизнью, работы нет, отчего многие гунибцы уезжают на заработки. Но какого-то уныния и безнадёги, общаясь с людьми, совершенно не испытываешь.
В прежние годы национальный состав населения был смешанным. В наше время в посёлке проживают только аварцы.
Приближается время обеда. Жабир предлагает, зайти пообедать и далее продолжить осмотр Гуниба. Мы соглашаемся, заходим и садимся за стол в совершенно пустом кафе. У мусульман идёт священный месяц Рамадан, отчего посетителей днём нет. Но я не уверен, что кафе наполняется ими после захода солнца.
Кухня чеченцев, ингушей и дагестанцев довольно проста. Причин тому множество, тут и запрет на свинину, и отсутствие рыбы, и былая вековая бедность, отчего самое распространённое блюдо это мясо с галушками.
Говорят, что когда сопровождавшему царскую армию хирургу Пирогову горцы принесли на обед жирное мясо, такое, какое они обычно ели сами, доктор сказал:
«Питаясь такой пищей, вы долго не проживёте».
После, когда ему подали бульон с галушками, Пирогов с удовольствием всё это съел и поправился:
«Вы сто лет проживёте».
Кто сколько проживёт? — про это ведает лишь Аллах, но скажем честно — на сытый желудок жизнь воспринимается куда позитивней.
Над зданием областной администрации висят портреты имама Шамиля и нынешнего руководителя Республики Р.Абдулатипова. Сам дом тоже старый, ранее в нём жил один из преданных наибов имама.
Рядом бывшее здание солдатской церкви, ныне приспособленное под музей.
За 10 рублей покупаем билет, заходим внутрь, где я начну рассказывать со второго более большого зала.
Гунибское плато изучали археологи. По результатам их работы можно точно сказать — люди жили здесь всегда, с самых древних времён — сланцевые, железные и костяные наконечники от стрел тому подтверждение.
Археологами был найден камень с дыркой, на котором в результате трения добывался огонь. Безумно интересен кусочек сланца с древним рисунком.
Глиняные черепки средневековья как пазлы собраны и заботливо склеены руками местных реставраторов.
В музее полностью воссоздано что-то похожее на дом горца. Здесь также собрано большое количество различной посуды, одежда, обувь, картины, инструменты, старые фотографии Гуниба. На втором фото конец указки направлен на солдатскую церковь — нынешнее здание музея.
Если в России в крестьянских домах до появления электричества жгли лучину, то в Дагестане помещение освещали угольком. Его клали на специальную металлическую подставку, которую можно назвать эдаким торшером того времени.
В домах имелся небольшой переносной тандыр, где хозяйки выпекали хлеб.
Купались горцы, используя для омовения тела большой металлический таз.
Любопытно приспособление, которое вставляли в детскую люльку — две специальные трубки, которые вставляли лежащим в кровати младенцам между ног — их можно назвать своего рода памперсами. У мальчиков отверстие для слива круглое, а у девочек оно вытянутое.
Я много раз переспрашивал, пытаясь выяснить, не шутит ли со мной экскурсовод. Оказалось нет, такие трубки горцы действительно применяли для слива. В детских кроватках для этих целей имелось несколько дырочек.
Кстати, моя спутница сказала, что нечто похожее она видела в Лаосе.
Целый стенд посвящён лекарям.
Нужно отметить, что традиционная народная медицина имела значительные успехи и была популярна среди горцев. Местные врачеватели обычно передавали знания по наследству своим детям. Причём местные лекари были знакомы с трудами Абу Али Ибн Сины (Авиценнты). Особого успеха народная медицина достигла к середине 19-ого века.
Именно к этому времени относится сборник рецептов, написанный на даргинском языке «Книга о лекарствах», автор которой так и остался неизвестен.
В любом случае лекари горцев не имели многое из того, что было доступно русской медицине. Местные врачеватели-хирурги при ампутации конечностей использовали подручные средства — остро отточенный кинжал или топор.
Проводя операцию, они вставляли пациенту в рот палку, дабы он, страдая от боли, сжимал её зубами — как здесь не отметить, крайнюю выдержанность горцев.
Известны случаи, когда во время Кавказской войны пулевые ранения мюриды затыкали ватой или тряпкой и продолжали воевать. Вспомним, что на картине «Пленный Шамиль перед главнокомандующим А. И. Барятинским» возле Шамиля стоит горец, затыкающий рану на правой руке пучком травы. Так Теодор Горшельд изобразил одного из верных наибов Шамиля — Юнуса из Чиркея.
Русскую армию в её походах на Кавказе часто сопровождал хирург Н. И. Пирогов. Именно в Дагестане возле аварского селения Салта Пирогов в полевых условиях впервые в мировой практике применил наркоз при операции.
Здесь возле Гуниба Пирогов близко познакомился с местным целителем-костоправом в седьмом поколении по имени Кебед Гаджиев. Последний умел лечить многое, и даже делал трепанацию черепа.
Гаджиев на глазах у Пирогова взял 10 сырых яиц, очистил их руками от скорлупы и передал Пирогову все 10 в тонкой яичной плёнке. Знаменитый хирург подарил лекарю свои инструменты, которые хранятся теперь в Гунибском музее.
Кебед Гаджиев прожил более 130 лет.
Отдельный стенд посвящён имаму Шамилю. Здесь его боевое знамя, его портрет, как расколотые, так и целые пушечные ядра и убийственная картечь. Держа в руке такую большую круглую пульку, становится страшно от одной мысли, что при выстреле из пушки подобных шариков вылетало великое множество.
Разбогатевших счастливчиков было немного, тогда как подорвалось горцев на снарядах великое множество.
Отступив от описания музея, хочу привести некоторые факты из жизни Шамиля, рассказать о его детях и немного порассуждать.
Семья Шамиля. Фото из интернета
Так кем же был имам Шамиль? Какова его историческая миссия?
Полководцем имама назвать сложно, ибо из 10 крупных сражений 9 он проиграл, причём в некоторых случаях ему приходилось спасаться бегством.
Зато как администратор, Шамиль был одной из гениальнейших личностей 19 века. Для возвышения своего авторитета в глазах соотечественников Шамиль во всём, даже в мелочах, старался поступать так, как поступал пророк Мухаммед.
Он разделил весь Дагестан на наибства и во главе каждого поставил верного, испытанного человека — малейшее отступление от законности жестоко наказывалось и поблажек тут ни наибы, ни сам имам, никому не давали.
Главной заслугой имама можно считать то, что он в созданном им государстве вытравил из сознания горцев адат, устроив общественную жизнь по шариату. Шариат в переводе с арабского означает «прямой и правильный путь» — это совокупность норм и правил, которыми должен руководствоваться каждый мусульманин.
Имам запретил мстить, кроме как ближайшим родственникам убитого. Будучи уже в Калуге, Шамиль рассказал приставу А.Руновскому о конфликте между двумя тухумами, который продолжался 300 лет, причём поводом для вражды послужила курица, случайно убитая соседом.
Кровная месть прекратилась ещё и от того, что убийца практически не мог уже скрыться — Шамиль ввёл что-то типа паспортов, которые нужно было предъявлять в каждом ауле, куда приезжал горец.
Когда Шамиля взяли в плен и повезли в Петербург, он постоянно отслеживал по компасу маршрут, боясь, что его направят в Сибирь. Пленного имама провезли по многим городам, дабы показать ему Россию, и чтобы люди в свою очередь также на него посмотрели. В городе Чугуев состоялась его встреча с Государем.
Шамиль боялся, что царь его накажет, и выглядел в тот день, по воспоминаниям современников, бледнее обычного. Однако царь встал с кресла, обнял и поцеловал Шамиля. Бывший имам был настолько поражён, что на некоторое время потерял дар речи. Александр 2-ой изволил дать военнопленному Шамилю такую пенсию, которую он своим боевым генералам не жаловал, не говоря уже о нижних чинах.
На следующий день бывший имам, находясь в свите императора, посетил Харьков, но далее в Петербург Шамиля конвоировали уже самостоятельно. В Туле ему показали оружейный завод — старик был очень удивлён действием пара и различными хитроумными машинами.
22 сентября он прибыл в Москву, где захотел встретиться с Ермоловым. Затем через 4 дня Шамиль прибыл в Петербург, где первым делом пожелал осмотреть Кунскамеру, в которой не без удовольствия обнаружил голову Хаджи-Мурата.
Шамиль высоко оценил достопримечательности Петербурга, возили его и в Царское село. После этого бывший имам был направлен в Калугу, где прожил почти 10 лет. По-русски он не говорил, отчего возле него постоянно присутствовал А.Руновский, выполнявший обязанности переводчика.
Достоверно известен такой случай. Как-то раз в Калуге к Шамилю подошёл бывший солдат и поцеловал ему руку. Когда его спросили, зачем он это сделал, солдат ответил, что какое-то время он находился у горцев в плену, а Шамиль строго-настрого следил, дабы с пленными обращались хорошо.
Интересна и очень показательна судьба детей Шамиля. В один из сложных для себя моментов имам отдал русским в качестве заложника своего восьмилетнего сына Джемал-Эдина. Ребёнка по личному распоряжению царя направили в лучшее учебное заведение страны.
Сын заклятого врага России сначала воспитывался в Александровском кадетском корпусе в Царском селе, затем он добровольно принял православное крещение, и его перевели в Первый кадетский корпус, где юноша занимался вместе с сыновьями государя императора.
Джемал-Эддин после выпуска получил офицерский чин, и далее стал продвигаться по служебной лестнице, прожив среди русских людей 15 лет. Его полк стоял в Варшаве, куда вдруг неожиданно пришла срочная депеша — отправить Джемал-Эддина обратно к отцу. Это был приказ. Джемал-Эддина поменяли на захваченных в плен грузинских княгинь.
Вернувшись в семью, понимая всю силу и мощь России, Джемал-Эддин стал уговаривать отца помириться с Императором, но этим он только разгневал отца, вызвав к себе неприязнь со стороны его окружения. Положение Джемал-Эддина на родине становилось всё сложнее и сложнее.
Ему было запрещено читать русские книги, а сами горцы смотрели на него с недоверием. Молодой человек тихо угасал от туберкулёза, и вскоре скончался в возрасте 27 лет ровно через три года после возвращения на родину. Будучи в плену Шамиль в очередной (в третий или в четвёртый) раз присягнул на верность Державе Российской. В начале 1870 года бывшему имаму разрешено было ехать в Мекку, куда он вскоре отправился, где и скончался 4 февраля 1871 года.
Однако перед этим старик написал царю слёзное письмо, дабы власти отпустили к нему его семью и детей, что и было сделано.
Свою торжественную клятву, данную российскому императору, — «внушить детям их обязанность перед Россией и её законными царями», Шамиль как всегда не выполнил. Его любимый сын Гази-Магомед, принятый по его собственной просьбе, на русскую службу в офицерском чине, после похорон вернувшись из Медины в Петербург, выпросил у Александра 2-ого щедрое пособие для семьи отца — из казны была единовременно выделена гигантская сумма!
Далее пообещав доставить деньги по адресу, он сел в Одессе на пароход и прибыл в Стамбул, где, видимо по совету отца, перешёл на службу к турецкому султану, невзирая ни на присягу и ни на какие клятвы данные им до этого.
Во время русско-турецкой войны 1877 года сын Шамиля в чине дивизионного генерала под именем Федрик-Паша командовал турецкими частями при осаде крепости Баязет (читать В.Пикуля «Баязет»). Причём воевал он, не только против России, но и против родного брата — Мухаммад-Шефи также поступил на русскую службу, и также принимал участие в русско-турецкой кампании 1877 г.
В 1885 году полковнику Мухаммад-Шефи было присвоено звание генерал-майора. Выйдя на пенсию, генерал жил в Казани, и далее умер в 1906 г. находясь на лечении в Кисловдске. В свою очередь любимый сын Шамиля полководцем оказался слабым — крепость Баязед он так и не взял, и после проигранной войны султан отстранил его от дел. Гази-Магомед был отправлен в почётную ссылку в Медину.
Он крайне нуждался в деньгах, и умер в нищете, завещав похоронить себя рядом с отцом, что и было исполнено в 1902 году.
Таким образом, если оценивать Шамиля — он был в первую очередь политик, причём довольно хитрый и целеустремлённый. Свою роль имама он хотел передать любимому сыну Гази-Магомеду, чего у суннитов никогда не было, в отличие от шиитов.
И всё же, когда Шамиль обманывал состоявших на русской службе наивных немецких генералов, присягая русскому царю на верность, это было одно, но здесь расклад уже несколько другой.
Вернёмся в Гунибский музей.
Первый его зал, про который я, нарушив хронологию, рассказываю наоборот после второго, посвящён землякам, воевавшим на фронте.