болотов история русской церкви
Болотов Василий » Лекции по истории Древней Церкви
ISBN: 985-511-077-3, 978-985-511-077-5
Болотов, Василий Васильевич, — знаменитый церковный историк (родился 31 декабря 1853 г., умер 5 апреля 1900 г.). Сын дьячка тверской епархии, Болотов получил образование в тверской духовной семинарии и в спб. духовной академии, в которой затем преподавал общую церковную историю. В 1879 г. Болотов защитил магистерскую диссертацию «Учение Оригена о Св. Троице» (СПб., 1879). С основательным и глубоким богословским образованием Болотов соединял самые широкие и разносторонние филологические познания. Работы Болотова по истории древнехристианских коптской, эфиопской и сирийской церквей, всегда заключавшие в себе много нового, возбуждали живой и глубокий интерес среди специалистов всех стран. За совокупность своих трудов Болотов получил в 1896 г. степень доктора церковной истории, в области которой он являлся у нас едва ли не первым инициатором чисто ученой разработки и создал целую школу. Его «Лекции по истории древней церкви: I. Введение в церковную историю» (СПб., 1907) и «Лекции по истории древней церкви. II. История церкви в период до Константина Великого» (СПб., 1910), — изданы под редакцией профессора А. Бриллиантова. Литературные труды Болотова, за исключением первоначальных его журнальных работ, носят строго-ученый характер и по форме изложения доступны очень ограниченному кругу специалистов.
2. История церкви в период до Константина Великого
Общий характер этого периода
Апостольский век–период основоположительный, век решения коренных вопросов в их основной постановке. Время послеапостольское разделяет с апостольским веком эту характеристическую особенность коренной постановки вопросов как а) в отношении ко вне, так и б) внутренних. В первом случае церковь ответила и внешней силе государства (мученичество и судебные апологии) и языческой философии (научные апологии, борьба с гнозисом), что христианство есть самостоятельная религия toto genere и ужиться па компромиссах с язычеством, принять маску одной из многих его разновидностей, не может. Внутренние вопросы, занимавшие христианских богословов этого времени, отличаются тем же характером фундаментальности: речь идет о целом, не о подробностях.– о посылках, не о выводах. Спрашивается: не отменить ли учение о св. Троице во имя монотеизма? Не отказаться ли признавать Иисуса Христа Богом» (а не только, как ставит дело арианство, единосущным Отцу)? Или, не отвергнуть ли действительность Его человеческого естества, даже самого тела Его, не признать ли призрачным (а не только, как у монофизитов: какие психические явления относятся к φύσις и какие к ὑπόστασις? где границы между этими двумя понятиями?).– Но в это же время появляются зародыши того исторического образования, которое впоследствии получает такое важное значение, хотя и отрицательного свойства,– зародыши папства.
Источник: Лекции по истории древней церкви / Проф. В.В. Болотов; Посмертное изд. под ред. [и с предисл.] проф. А. Бриллиантова. В 4 томах. 1907-Санкт-Петербург : тип. М. Меркушева. / Т. 1. 1907. – 234 с.; Т. 2. 1910. – 474 с.; Т. 3. 1913. – 340 с.; Т. 4. 1918. – 599 с.
Вам может быть интересно:
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»
Проф. В. В. Болотов. Лекции по истории древней церкви
Содержание
Лекции по истории древней церкви. I. Введение в церковную историю. Посмертное издание под редакцией проф. А. Бриллиантова. СПБ 1907. (IX, 234)
Названное сейчас издание идет на встречу давнишних желаний всех людей, дорожащих успехами церковно-исторического познания и глубоко чтущих память проф. В. В. Болотова, безвременная кончина которого (5 Апр. 1900 г.) в полном расцвете духовных сил была тяжким ударом для всей русской церковно-исторической науки. В последние годы своей ученой деятельности В. В. Болотов уже не был профессором одной только С.-Петербургской академии: его литографированные лекции, без сомнения, без ведома его, распространялись по всей России; приобретались студентами и профессорами академий, преподавателями семинарий и вообще всеми любителями богословского образования. Но по самому существу дела, эти лекции, расходившиеся вне стен С.-Петербургской академии, обнимали собой один – много два учебных года и поэтому знакомили читателей их с каким-нибудь одним периодом событий прошлой истории церкви. Литературный талант их автора, оригинальность и самобытность многих наблюдений и взглядов естественно вызывала у читателей вопрос, насколько далеко простирались исследования В. В. Болотова в хронологическом отношении, какие и сколько отделов древне-церковной истории захвачено было его вниманием. Предисловие, составленное преемником его по кафедре проф. А. И. Брилльянтовым, предваряющее собой первый выпуск лекций Болотова, дает самый определенный ответ на эти вопросы. В сохранившихся от В. В. Болотова литографированных лекциях и притом исправленных или даже написанных им самим из периода первых трех веков обследованы история гонений, гносис, расколы (со включением донатизма), история развития папства и распространения христианства. Эпоха же вселенских соборов, как этого и следовало ожидать, изучена более со стороны истории догматических споров, изложенных вполноте, не исключая и иконоборчества. Наконец в курсе лекций 1887/8 года, литографированных без подписи Болотова, но в важнейших частях исправленных им самим, содержатся введение в церковную историю, краткий очерк борьбы церкви с язычеством и неправославными направлениями в первые три века христианства, отдел о папстве (с VI в.), о развитии церковного управления в эпоху вселенских соборов и очерк об отношении христианства к рабству (стр. IV-VI). Таким образом, в сохранившихся лекциях Болотова и авторизованных им самим мы имеем пред собой всю древнюю историю церкви (до IX в.), рассмотренную в главнейших явлениях ее. Правда, здесь мы не видим обычных отделов по истории богослужения и внутренней жизни церкви (истории нравов, монашества и пр.), которые обязательно вводятся в курс церковной истории на Западе, но, во-первых в академической постановке преподавания отдел о богослужении само собой восполняется особой кафедрой по литургике и церковной археологии, – во-вторых, не говоря об ограниченности лекционного времени, здесь действовало естественное стремление каждого профессора – ознакомить слушателей с возможной подробностью и методичностью с кругом наиболее важных церковно-исторических вопросов, а не ограничиваться сообщением кратких, хотя и многочисленных сведений, не превышающих научного уровня средних учебных заведений.
Отсюда объясняется научное достоинство и самое содержание первого выпуска лекции проф. В. В. Болотова. Он не сообщает каких-либо сведений, относящихся к самой церкви, к процессу внутренней ее жизни, но только хочет читателя ввести в нее, научно подготовить к самостоятельному исследованию ее. Лекции открываются обсуждением принципиальных вопросов церковно-исторического познания: анализом понятий об истории и церкви, точным определением задач исторической работы и о возможных для историка пределов объективности и конфессионализма (1–34). Второй отдел обозревает вспомогательные науки для церковной истории: дипломатику (науку о внешней форме документов – 40–43), сфрагистику или сигиллографию (учение о печатях), эпиграфику (надписи), нумизматику (монеты – 44), палеографию (44–54), филологию 54–57), географию (57–60), статистику (60), ономастику (учение о именах – 58–60), право – (65–66), метрологию (64–65) и хронологию (66–105), показывает значение и необходимость всех этих наук для исторического познания и отмечает важнейшие ученые труды, необходимые для ближайшего ознакомления с этими вспомогательными науками. Третий, самый обширный отдел обращается к источникам церковной истории: начинаясь обозрением так называемых монументальных источников (надписей на камне, печатях и монетах – 114–117), он ведет речь о творениях отцов и церковных писателей, деяниях соборов и агиологических памятниках (118–139). Следующая глава этого отдела посвящена изучению специальных источников церковной истории – греческой церковной историографии [Евсевий Кесарийский (132–160), Филосторгий, Йсихий и Филипп Сидский (160–161), Сократ (161–165), Созомен (165– 168), Феодорит (168–171), Феодор Чтец, Иаков Деокриномен, Василий Киликийский (172), и Евагрий (172)]; – гражданских историкам и хронистам: [Прокопий Кесарийский (173–175), Иинодор и Анниан (176), Иоанн Малала (176–177), пасхальная хроника (177–179), Никифор Константинопольский (179–180), Феофан исповедник (180–181), Георгий Амартол и дальнейшие хронисты (181–182), Генесий (182–183), Иоанн Скилица и Георгий (183), Иоанн Зонара и позднейшие писатели (184), Никифор Каллист и его церковная история (184)]; и латинской историографии (переводы с греческого языка (185–186), оригинальные труды по церковной истории: Лактанций, Руфин, Орозий, Сульпиций Север; Либерат, Виктор витский, национальные истории (186–188); западные хронисты: Преспер, Йдатий, Марцеллин, Виктор тунунский (188–190); труд Иеронима: de viris illustribus (190) и Liber pontificalis (190–192). Рассматриваемый отдел заканчивается очерком церковной историографии на восточных языках; здесь имеются: а) церковная историграфия в Сирии: (переводы с греческого языка (143–194), труды Маруты (194), хроника Иисуса Столпника (195), перевод и продолжение истории Захарии митиленского (195–196), Иоанн Ефесский и его церковная история (196–197), эдесская хроника (197–198), Дионисий телл-махрский (198), Михаил Великий и его хроника (199–200), Григорий Абу-ль-Фарадж (Бар-Евройо) и его труды (200–201), несторианские писатели: Эбед Йешу и Фома маргский (201), Мари-ибн-Сулейман и Амвру бну-Матта (201–202);] б) в Египте [коптская церковная письменность (202–203); труды на арабском языке: Севир ашмунайский, Евтихий александрийский, Петр ибн-ур-Рахиб, Аль-Макин Аль-Макризи (203–205)]; в) эфиопская историография (переводная хроника Иоанна никиусского (206–208), самостоятельные хроники (208–209) и г) армянская историография (добуквенный период: Агафангел Римлянин, Зиновий глакский, Фавст Византиец (209–211); послебуквенный период: Моисей Хоренский, Егише, Кориун, Лазарь фарнский, позднейшие историки (211–212). Четвертый отдел (212–228), заключающий собой книгу, занят вопросом о разделении церковной истории на периоды. Подвергнув критическому разбору разные теории деления, предложенные в западной науке, автор останавливается на эпохе патриарха Фотия, как грани, отделяющей древний период церковной истории от среднего, причем в издании Миланского эдикта в 313 г. указывает событие, позволяющее различать два отдела в древнем периоде. Выпуск заканчивается подробным указателем, составленным издателем и облегчающим пользование книгой.
В трудах подобного рода, как первый выпуск лекций проф. Болотова, имеющих в виду главным образом, дать практические указания для начинающих только знакомиться с церковной историей, каковыми и являлись ближайшие слушатели лекций Болотова – студенты академии, важна не только полнота сообщаемых сведений, но и точность и обстоятельность, с какою они излагаются. Оцениваемое в общей своей цельности, его введение в церковную историю стоит вообще на высоте признания, но при всем том, некоторые частности и «мелочи» требовали бы дополнения и исправления.
2) Стр. 60. Слишком немое указание на «Sunecdemus» Иерокла, как первоисточник для изучения церковной географии. Приступающему к занятиям по церковной географии важны не одно только имя автора, но и время деятельности его, и не одно голое название его сочинения, но, по крайней мере, главные черты его содержания; иначе он будет не в состоянии оценить научное значение его. Не лишнее было бы дополнить. Грамматик Иерокл, живший во времена Юстиниана, в 535 году опубликовал труд Συνεκδημος (спутник), содержавший в себе статистический очерк восточно-римской империи и отличающийся точностью данных. Прямой задачей сочинения Иерокла было дать политическое описание римской империи, но так как оно повсюду обнаруживает знакомство с правилами церковного управления, то оно полезно и для церковного историка. Издания сочинения Иерокла отмечены также очень глухо (Parthei, 1866, Burckhard, 1893). Оно напечатано (кроме издания Bauduri, imperium orientale, Paris, 1711) в приложении к сочинению Константина Порфирородного Бонском издании византийских писателей v. III (1840), 379–552) и отсюда перешло в общедоступную Patrologia Migne, gr. s., 1.113, 141–156. Лучшим изданием его основанным на изучение рукописей и с присоединением отрывков, найденных в сочинении Константина Порфирогенста о темах сделано Burkharpd’ом Leipzig, Biblioth. teubner, 1893). Следовало также упомянуть и знаменитый труд Георгия Кипрского, жившего в царствовании Фоки (602–610) «Descriptio orbis Romani (лучшее издание Gelzes’ä «Grecogii Cyprii descriptio orbis Romani, Leipzig, Biblioth Teueub 1990 с четырьмя картами и важным для географии и истории комментарием).
3). Стр. 81. Отмечена в качестве пособия для ознакомления с консульскими списками (т. н. консульская хронология) только книга Klein’a, Fasti consulares, Lipseae, 1881, перечисляющая консулов от смерти Юлия Цезаря до Диоклетиана. Неопытному читателю может показаться, что списки консульства и известны только до эпохи Диоклетиана. Но наука имеет в своем распоряжении и цельные списки консулов. Это прежде всего списки Идация, испанского епископа о котором упоминает В. В. Болотов, но только в другом месте (стр. 190); кроме нового издания Моммсена, отмеченного здесь, они напечатаны у Дюканжа в приложении к пасхальной хронике (р. 4391 и у Migne, Patr. Lat. 51 (в издании Roncalli); patr. gr. 92 (Дюканжа). См. о них Frick. Die Fasti Idatiani und Chron. paschale (Biz. Zeit, 1 В. 1892, s. 283 fgg). Но гораздо важнее в научном отношении ряд списков «descriptio consulorum» и «fasti graeci», находящийся в приложении к пасхальной хронике, изданной Dindorf’oм (переп. у Migne, part. gr. 92, с 1071–1116). и совсем не упомянутых у Болотова. О списках консулов см. исследование Cichorius’ä «De fastis contularibus antiqissimis», Leiipzig 1886.
5). На стр. 64–65 к пособиям, содействующим ознакомлению с государственными должностями римской Империи за древний период церкви следовало бы прибавить новейшие Hirschweld’а Sitzungber. d. preusch. Acad. 135 ss. 1901, XXV за первые три века и Koch’a «Die byzantinische Beamtentitel von 400 bis 700». Diss. Iena, 1903.
Не то мы читаем в первом выпуске лекций Болотова. «Что касается более ранних (до-бенедиктинских изданий), – значится здесь (стр. 121), – то они отличались простотой приемов; первые издатели в основу своих трудов полагали одну, много две рукописи и при этом редко допускали поправки, как это делали бенедиктинцы. Но за то последние, хотя пользовались для своих изданий большим материалом (только!) и отличались трудолюбием (точно школьники!), опускали в рукописях многие варианты и руководились авторитетами тех, которые раньше их трудились на поприще издания святоотеческой литературы. Благодаря бенедиктинским работам, даваемый ими текст рукописей приобретает ценность в отношении смысла, но их издания не представляют возможности для ученых проследить генезис рукописей». Однако, чтобы убедиться в неосновательности большой части этих обвинений, достаточно взять в руки первый том творений Афанасия, изданный Монфоконом 18 и прочесть предпосланное ему издателем предисловие. Монфокон не только не хочет руководиться авторитетом тех, которые раньше его трудились на поприще издания святоотеческих творений, но, перечисляя все бывшие до него опыты изданий творений Афанасия, подвергает их уничтожающей критике и из всех этих негодных и устаревших уже к его времени изданий отдает некоторое предпочтение только изданию Иеронима Commelini, появившемуся в Гейдельберге в 1600 г. и то только потому, что редактор его пользовался греческими кодексами Палатинской библиотеки и снабдил его примечаниями Фелькманна, ценными по собранию различных чтений (р. III). О рукописях, какими Монфокон пользуется в своей первой половине тома, посвященных сочинениям Афанасия он дает полный и точный отчет на стр. XXXIX-XXX своего введения, и ни на одной странице своего издания не упускает случая воспроизвести все полезные для ученого наблюдения разночтения пользуемых кодексов, не смотря на критически восстанавливаемый текст. Утверждать, что при этой массе разночтений, заимствованных из различных кодексов и отмеченных на каждой странице издания, еще «многие варианты» опущены, мог бы лишь тот, кто самостоятельно проверил все издание Афанасия, сделанное Монфоконом, по тем многочисленным рукописям, какие лежат в основе его, но, по крайней мере, живя всегда в одном Петербурге, сделать этого невозможно. По вопросу же о генезисе рукописей нужно заметить, что сколько бы различных вариантов не было присоединено к изданию, определить по ним генезис т. е. родовое соотношение – рукописей тоже было бы трудно. Для этого требуется самостоятельное исследование и непосредственное знакомство с оригиналами их или по крайней мере точными копиями имеющихся в библиотеках рукописей, да и этот прием стал применяться только в самое позднейшее время, и то не в отношении ко всем безусловно церковным писателям, а только в приложении к тем, рукописное предание о сочинениях которых весьма смутно и запутано.
Таким образом, все выводы о научных достоинствах бенедиктинских изданий в области собственно текстуальной, полученные из анализа трудов Монфокона, подтверждаются и рассмотрением текста творений Василия Великого, вышедших из-под рук Гарнье. В. В. Болотов, без всякого сомнения, был знаком с издательскими работами бенедиктинцев, хотя бы в перепечатке их у Мина. Каким образом пришел он к столь неодобрительному и вместе с тем неосновательному суждению о научных качествах? – для нас это остается неразрешимой загадкой.
Лекции по истории древней церкви. II. История церкви до Константина В. – Посмертное издание под редакцией проф. А. Бриллиантова. СПБ. 1910. XVIII, 474
Передать в каком-нибудь подробном изложении все богатство идей, наблюдений и оригинальных комбинаций, рассеянных на страницах этого солидного труда, совершенно невозможно, да и нормальные пределы всякого отзыва запрещают это; поэтому я ограничусь точным перечнем тех исторических явлений, какие подвергнуты здесь изучению, чтобы читатель мог видеть, что полезного для себя он может извлечь из этого тома?
Весь курс лекций В. Болотова слагается из двух больших отделов, определяемых разнохарактерностью обсуждаемых в них объектов. Первый отдел имеет своим предметом внешнюю сторону христианской жизни за первые три века (1–301), второй ее внутреннюю сторону (301–466), при чем, каждый отдел распадается на группу самостоятельных трактатов. Лекции открываются изучением борьбы христианства с язычеством в жизни и мысли. Здесь мы находим: 1) последовательное, в хронологическом порядке изложение процесса гонений на христиан со стороны языческой власти с объяснением их причин и следствий: 2) оценку апологий и языческой полемики против него и подробное изложение борьбы христианства с языческой мыслью в форме гносиса (1–235). Дальнейшим пунктом, со всею обстоятельностью изучаемым В. Болотовым, является история распространения христианства за первые три века (235–300). Внутренняя жизнь церкви выясняется, прежде всего со стороны ее богословского миросозерцания, – в раскрытии учения о Богочеловеке и Св. Троице (301–347) и в ее практической и административной организации (монтанизм, дисциплинарные споры древней церкви и церковный строй в первые три века христианства (348–474).
Еще некоторые мелочи, вызывающие недоумение: а) лекция о монтанизме (348–386) по каким то непонятным причинам составила особую главу, предшествующую истории дисциплинарных споров, тогда как самая сущность его и заключалась в принципиальной постановке вопроса о церковной дисциплине; 2) характеристика императора Адриана: «в самом деле, Адриан обнаруживал в чертах своего характера много такого, что заставляло предполагать, не был ли он предрасположен к помешательству (61 стр.)», слишком обидна для такого все же выдающегося ума, заявившего о себе важными реформами в области римского права и сравнительно благосклонным отношением к христианству; 3) отдел о гностицизме (стр. 162 сл.) стоит заглавием: «борьба христианства с языческой мыслью в форме гносиса», может ввести в заблуждение читателя, так как «о борьбе христианства с языческой мыслью» здесь не сказано ни одного слова.
Рассматриваемые же в целом лекции В. Болотова представляют собой солидный вклад в общую сокровищницу церковно-исторического познания. Самое ученое имя проф. Болотова ручается уже за научную ценность их содержания. Тонкий и оригинальный ум, способный проникнуть в самые интимные мотивы изучаемых явлений, умение сказать новое там, где говорили многие, изящный литературный стиль, всестороннее и почти исчерпывающее изучение обсуждаемых вопросов – все это составляет отличительные качества рассматриваемого нами нового его труда. Он может служить незаменимым руководством для всех приступающих к занятиям в области церковной истории, составляющей предмет его содержания. Он в особенности полезен для преподавателей духовной семинарии в том отношении, что ближайшее знакомство с ним поможет им оживить бледный и малосодержательный учебник по церковной истории. Наконец, подробный указатель (467–472), составленный издателем лекций проф. А. И. Бриллиантова, делает книгу вполне пригодной для практического употребления.
3. История церкви в период вселенских соборов. (I. Церковь и государство. II. Церковный строй)
Общий характер этого периода
С началом этого периода мы вступаем в строй церковной жизни в общем весьма близкий к тому, какой существует и доселе. Сфера действия, бытовая сторона церковной жизни предшествующего периода, в своих подробностях для нас не совсем представимы: церковь мучеников, общество гонимое, отрицаемое, юридически непризнанное и тем не менее живущее такой жизнью, которая предполагает значительную публичность обнаружений, – представляет явление слишком своеобразное, экстраординарное. Интерес, который возбуждает последующая церковная история, – другого рода – не столько эстетический, сколько практически положительный. Церковная жизнь в настоящем периоде принимает характер нормальный, легче укладывается в выработанные обьщенным опытом формы представления. Этот период посредствует – не хронологически только – между позднейшей церковной историей и ее самым древним периодом. Необыкновенно энергичная церковная жизнь живо напоминает предшествующий период; но она развивается при таких внешних отношениях, которые общи настоящему периоду с последующими. Это сочетание новых форм и древнего содержания и силы сказалось вескими последствиями почти на всех пунктах церковной жизни.
Вопрос об отношении между церковью и государством впервые в этот период явился в более естественной постановке. В течение этих 6 веков эти отношения приняли те формы, которые, с изменениями несущественными, удержались и доселе в большей части христианского мира. Даже те отношения, которые как исключение существуют в немногих христианских государствах, – имеют свои прецеденты в некоторых, правда разрозненных, явлениях этого периода.
Отношения церкви к миру языческому вне пределов римской империи в настоящий период принимают тот миссионерский характер, который они сохраняют и доныне: медленное воздействие массы на массу, постепенное проникновение христиан в среду языческого населения заменяется внешним, большею частью случайным воздействием на мир языческий немногих вольных или невольных эмиссаров мира христианского, – результатом которого является не усиление церкви существующей, а зачатки новой, филиальной.
Внутренние отношения христианского общества вообще принимают такие твердые очертания, что на долю будущего остается лишь детальная их разработка. Главные моменты иерархических отношений, мирян и клира, низшего клира к епископу, внутренние разветвления самого епископата, остаются неизменными. Формы соборного управления, положение клира должностного, чиновного, относительно членов иерархии, обрисовывается достаточно ясно.
История богословской мысли составляет самую блестящую страницу, а одной своей стороной – и специфическую характеристику этого периода. Этот пункт церковной жизни в эти века является центром, к которому тяготеют все жизненные силы христианской церкви. Богословская мысль развивается здесь во всей своей красоте и силе. В энергии ее проявлений, в необыкновенном – для нашего времени – по своей широте и глубине интересе, который богословская мысль возбуждает в различных слоях общества, – чувствуется непосредственность связи этого периода с предшествующим, когда люди жили своими религиозными убеждениями и умели стоять за них до самоотвержения. В сознании величайших представителей церкви нашего периода героическая стойкость за православие была естественной заменой героизма исповедников предшествующего периода. Борьба с различными ненормальными обнаружениями бого-словствующей мысли, непрерывной цепью проходящая через несколько веков, – разрешается настолько ценными в догматическом отношении результатами, что даже консервативный протестантизм не оспаривает их высокого значения. Решение существенных вопросов христианства о Троице, воплощении, благодати в настоящем периоде дано в таких формулах, против которых современное богословие критического оттенка могло выставить довольно острые возражения, но не могло предложить в замену их ничего более цельного, ни даже дать счастливый опыт разрешения выставленных им недоумений. Наряду и совместно с раскрытием содержания христианства на соборах с замечательной мощью развивается и индивидуальная богословская мысль. Греческая церковь этого периода выдвигает целую плеяду столь глубоких и тонких богословов, что другие периоды гордились бы, если бы могли насчитывать их хотя единицами. Латинская церковь также в этот период достигает кульминационного пункта своей богословской производительности, выставляя самого глубокого из своих богословов и самого многостороннего из своих ученых.
Богослужебный строй к концу этого периода – по крайней мере в греческой церкви – достигает своего завершения, и последующая история не привносит в эту область ничего кроме немногих штрихов.
Нравственная жизнь в этот период вырабатывает новые формы аскетического подвига, неизвестные в древней церкви, сохраняющиеся впоследствии на востоке без перемен, на западе развивающиеся во всем разнообразии. Общий нравственный уровень христианской жизни этого периода сближается с последующими, – результат одинаковых общих условий для ее обнаружения; ее экстенсивность развивается не без ущерба для ее интенсивности.
Наконец, если обратить внимание на явления отрицательного порядка, – то и с этой стороны история этого периода сделала несомненный успех. Последующий период характеризуется разделением западной и восточной церкви и необыкновенно быстрым и сильным развитием папства. Но разделение церквей уже в настоящий период намечено не только в своей возможности, не только в благоприятных условиях и причинах, его произведших, – эти причины существовали раньше самого христианства, – нет, оно дано было уже в самом обнаружении: церкви греческая и латинская уже пережили 35 лет (484–519) в формальном разрыве между собой, фактически могли убедиться в возможности существования одной без другой. Равным образом и папство в наш период не только зародилось, но и достигло, хотя и незаметно, довольно значительного роста. Николай I, которым открывается следующий период церковной истории, имел за себя довольно солидные прецеденты; а это был, по образу своих мыслей и действий, вполне средневековый папа.
Источник: Лекции по истории древней церкви / Проф. В.В. Болотов; Посмертное изд. под ред. [и с предисл.] проф. А. Бриллиантова. В 4 томах. 1907-Санкт-Петербург : тип. М. Меркушева. / Т. 1. 1907. – 234 с.; Т. 2. 1910. – 474 с.; Т. 3. 1913. – 340 с.; Т. 4. 1918. – 599 с.